Дороги дождя

И вдруг – ух! – на глазах у Вилли провалился сквозь землю. Взаправду! Просто шёл-шёл – и исчез. Только вода плюхнула.

Пол-лепрекона на всякий случай пребольно ущипнул себя за щёку, думая, что всё ещё спит. Но англичанин обратно не появился. Тогда Вилли выбрался из кустов и, опасливо озираясь, покрался вперёд по дорожке. Под ногами привычно захрустели мелкие камешки. Когда на пути возникла большая лужа, в которой отражалось закатное, уже начинающее затягиваться дождевыми тучами небо, Вилли ничуть не удивился, потому что лужа была тут всегда, сколько ни вычёрпывай. Она не успевала высохнуть, даже если дождей не было целую неделю (что в этих краях, к слову, случалось крайне редко). Обитатели дома, смеясь, называли её Великой Лужей. Но всё же она была не настолько глубокой, чтобы даже такой худощавый человек, как мистер Эверетт, провалился бы в неё с концами.

Пол-лепрекона подобрал палку и потыкал в воду. Деревяшка погрузилась на три-четыре дюйма и упёрлась в глинистое дно. Но Вилли на этом не успокоился. Он поворошил палкой лужу, взбаламутив коричневую жижу, наугад потыкал в разные места и, наконец, решился на безумный эксперимент. Сняв сапоги и закатав штаны до колен, Пол-лепрекона зажмурился с разбегу прыгнул в лужу. Ступни погрузились в мягкую тёплую глину: прогретая солнцем вода ещё не успела остыть. Оставалось лишь со всем прискорбием признать, что Великая Лужа была самой обычной лужей, а англичанин, провалившийся сквозь землю, наверное, примерещился ему спросонья.

Вилли вздохнул, вышел из воды, вытер ноги о траву и взял сапоги под мышку, чтобы, наконец, пойти уже в дом, как вдруг увидел неподалёку какой-то странный предмет. Он наклонился и выудил из клевера левую туфлю, которая определённо принадлежала приезжему англичанину.

Некоторое время Пол-лепрекона озадаченно пялился на свою находку, а потом в его голове словно что-то щёлкнуло. Охнув, он выронил сапоги и, как был, босиком, помчался со всех ног к особняку, крича во весь голос:

– М`стер Фоули! М`стер Фоули! Фоули, да где же ты, чтоб тебя! Нашего англ`чанина черти забрали в ад!

– А ну-ка дыхни! – резко сказал Фоули; Вилли дыхнул со всей мочи. Он надеялся, что табак и мята сделают своё дело, но не тут-то было.

– Пил.

– Да нет же…

– Не ври мне.

– Ну, с`всем чуть-чуть, – пришлось признаваться. Вот же обоняние у мерзавца. Обычно даже девушки ничего не чуяли.

В своё оправдание Вилли показал ему туфлю:

– Вот, глянь-ка. Что теперь ск`жешь?

Фоули усмехнулся той самой кривой ухмылочкой, которая всегда бесила Вилли (тот и не подозревал, что в этом они сошлись во мнении с канувшим в воду – в прямом и переносном смысле – англичанином) и заявил:

– Знаешь, я, конечно, желал, чтобы этот лондонский хлыщ провалился в преисподнюю, где его будут жарить на вертеле черти, но вряд ли Боженька понял меня буквально.

– А вы что, повздорили? – Пол-лепрекона повёл носом в воздухе, чуя запах свежих сплетен.

– Вроде того, – Фоули кивнул на небольшой сундук, стоявший на кровати прямо поверх покрывала.

Только теперь Вилли заметил, что в комнате Фоули, и без того скудно обставленной, стало пусто, как в дырявом ведре. Почитай, только мебель и осталась.

– Эй, не г`ри, что он тебя выгнал!

– Хорошо, не буду, – пожал плечами Фоули и умолк.

Некоторое время Пол-лепрекона ожидал от мрачного приятеля хоть какой-нибудь реакции, но тот невозмутимо вынул из кармана небольшой замок, тщательно запер сундук на ключ, потом достал из шкафа редингот, привычным жестом стряхнул с чёрного сукна пылинки, перебросил его через руку и собрался было выйти из комнаты.

– Стой! – Вилли загородил ему путь. – Куда это ты с`брался?

– К чёрту, как и велел мистер Эверетт, – лицо Фоули было спокойным, но Вилли видел, что в его чёрных глазах плещется затаённый гнев. Ох не попасть бы сейчас под горячую руку.

– А что делать с этим? – он воздел к потолку грязный ботинок англичанина и получил исчерпывающий ответ:

– Мне плевать!

Тут Вилли совсем растерялся. По его мнению, того, кого утащили черти, стоило хотя бы попытаться спасти. Дело-то вроде как богоугодное, значит, на том свете потом воздастся. Может, какой грешок простится? Или даже парочка… тут в его башке возникла ещё одна идея, после чего Пол-лепрекона, трясясь от волнения, снова сунул ботинок Фоули под нос:

– А что, если англ`чанина украли не черти, а фейри?

– И оставили вместо него чурбан? Не беспокойся, никто не заметит разницы, – фыркнул Фоули, пытаясь обойти настырного приятеля с другой стороны. Не тут-то было! Прежде у Пол-лепрекона было ещё одно прозвище: Вилли-репей. И если он уж в кого впивался – ни за что не отцепишь!

– Н`какого чурбана или полена там не было.

– Слушай, иди проспись.

– Но я обыскал весь дом. И сад. Его пр`вда нигде нет, – Пол-лепрекона шмыгнул носом. – Мне кажется, пр`фессор О`Шиннах был бы очень удручён.

Этот аргумент заставил Фоули задуматься, впрочем, ненадолго.

– Профессор мёртв, – его голос прозвучал слишком бесстрастно, чтобы Вилли купился. – Ему уже всё равно.

– Да п`слушай же! Я нутром чую, что дело дрянь. Ты только пр`дставь, как это выглядит со стор`ны: приехал англич`нишка и в тот же день пропал. Растворился в ирландской глуши, сечёшь? А приехал-то не просто так, а за дедовым н`следством. А ну как подумают, что это ты его укокошил?

– Почему сразу я? – Фоули, казалось, удивился.

– Дык ты же с ним п`ругался! – Вилли победно потряс туфлей. – Ученики наверняка слышали. Вот и п`думай, чем это обернётся, если дело дойдёт до судебного р`збирательства.

Фоули помрачнел и с грохотом опустил сундук на пол.

– Ты мне угрожаешь, что ли?

– Дурак, я тебя спасаю, вообще-то. Думаешь, тут кто-то пр`вда будет искать виноватого? Им хв`тит того, что тебя уже однажды приговорили к смерти.

– Я был не виноват.

Пол-лепрекона хорошо знал эту интонацию. Фоули в запале всегда начинал говорить быстрее – это означало, что он уже понимает, что не прав, а не сдаётся просто из принципа, ну и потому, что просто любит поспорить. Помнится, с профессором они часами могли фыркать друг на друга и перебрасываться едкими фразами.

– Ладно, иди! – Вилли посторонился. – А когда петля туго з`тянется на твоей шее, я лично выпью за упокой н`винной души. И скажу: эх, хороший парень был Финн Фоули. Жаль т`лько, что дурак. И помер рано.

– Сукин ты сын! – Фоули вздохнул, положил редингот на кровать и взял с полки свечной фонарь. – Ладно, идём. Посмотрим, куда эта английская сволочь провалилась.

На улице к тому времени совсем стемнело, так что фонарь оказался весьма кстати. Когда они выходили за дверь, женский голос окликнул:

– Мистер Фоули!

И Вилли увидел Дэйзи. Ах вот как! «Мистер Фоули»? Ну, ладно… Он сплёл руки на груди и отвернулся, насвистывая. Пускай неверная девица почувствует всю силу его пренебрежения. При этом Пол-лепрекона, разумеется, искоса поглядывал на горничную: надо же было убедиться, что стрелы его презрения достигают цели.

Увы, но Дэйзи, кажется, вовсе не раскаивалась. Смущённо потупив взор, она пролепетала:

– Миссис О`Келли сказала, что вы уезжаете… Это правда?

– Да, завтра на рассвете, – когда Фоули заговорил с девушкой, его голос стал звучать намного мягче, и Вилли подумал: вот же змей-обольститель! Или искусатель? Искуситель? В общем что так, что эдак – всё одно гад ползучий.

– Надеюсь, вы не собирались уехать, не попрощавшись со мной? – упрёк Дэйзи прозвучал весьма фривольно, и Пол-лепрекона немедленно почувствовал себя отвергнутым. От досады он скрипнул зубами и громко кашлянул, напоминая о своём присутствии.

– Я бы не посмел, – сказал Фоули, вызвав у Вилли новый приступ кашля.

Кажется, это всё же возымело эффект. По крайней мере, Дэйзи перестала пялиться на мрачного чёрта глупыми коровьими глазами и хлопнула себя по лбу:

– Ой, совсем забыла. Я тут убирала осколки у камина и нашла какую-то странную записку. Старинную, наверное. Думаю, вам стоит взглянуть, – она протянула Фоули скрученную и пожелтевшую от времени бумажку. Тут уж Вилли пришлось таки обернуться. Ему было чертовски любопытно, что же там такое написано.