Дьяволица

Спустя пару мгновений в комнате стало светло.

— Ой, я не на то подумал… — он почесал затылок.

— У него снова начался кризис, — я прикоснулась к его лбу — температуры нет, непонятно, что вызвало обострение. — Принеси горячего сладкого чая и чего-нибудь из еды.

— Да, сейчас, — Максим скрылся за дверью.

Я достала из сумки оборудование для переливания крови, вставила одну иглу себе в вену, а другую — Дилану. Мне показалось, что с каждой каплей из меня вытекает жизнь. К моменту возвращения Максима я уже с трудом удерживала себя в сознании.

Он налетел на меня:

— Ты что делаешь? Тебе же нельзя! Дай сюда!

Процедуру прекратили. Максим заставил меня выпить и съесть всё, что я просила, и только после этого мне стало легче.

— Тебе, что, меня было не попросить? Моя бы кровь ему не хуже подошла! Он болеет, теперь и ты хочешь так же? Дай мне иголку, куда тут её нужно вставлять?

— В вену… — протянула я, медленно качая головой из стороны в сторону.

— Ты можешь мне сделать?

— Надо новую трубку… в сумке… — с трудом ворочала языком я.

— Эх, ладно, сиди пока здесь, принесу тебе ещё чая с печеньем.

Дилан к этому времени затих, теперь его дыхание стало едва заметным, в себя он так и не приходил.

Максим настоял, чтобы его кровь перелили отцу, и взял с меня обещание больше так не делать. Действительно, я переоценила собственные силы. Только глубокой ночью, незадолго до рассвета, мы снова легли спать.

«Диана, мне нужно в туалет», — услышала я голос Дилана в своей голове.

«М-м-м… сейчас… минуту…» — я перевернулась на другой бок и снова начала погружаться в сон.

«Диана, проснись!» — он потряс меня за плечо.

«Ой, извини… — я кое-как заставила себя сесть и сразу почувствовала головокружение. — А который час?»

«Судя по солнцу, около девяти. Полина уже встала, я слышал. Ты в порядке?»

«Да. Ладно, давай помогу тебе», — я встала с дивана первая, в глазах у меня потемнело, и всё, что мне удалось, это сесть на диван, прежде чем потерять сознание.

Мой обморок длился всего несколько секунд. Когда я очнулась, голова уже не кружилась, но Дилан успел перепугаться и разбудил Максима.

— Всё хорошо, — уверяла их я, — просто я ещё не выспалась.

«Тебе надо было лечь раньше. А я отлично отдохнул, словно отоспался за весь прошедший год», — поделился Дилан.

Хоть кому-то удалось сказочно провести эту ночь…

Я помогла Дилану добраться до туалета, затем мы вместе приняли душ и сели завтракать. Ему стало гораздо лучше. Он, наконец, признался, что чувствует, как начинает выздоравливать. И хотя ходить без поддержки он ещё не мог, жизнь снова стала возвращаться в его измождённое тело. Дёсны болели уже не так мучительно, прорезались клыки и задние зубы. Впервые за много месяцев Дилан сказал, что проголодался. С его лица не сходила улыбка.

— И снова мы в полном составе! — сказала Полина. — Я сварила овсяную кашу. Кто не любит, готовьте себе сами.

— Мы с удовольствием попробуем, — улыбнулась я.

— Что-то вы неважно выглядите… — усмехнулась Полина, кивая на нас с Максимом. — Я смотрю, у вас двоих сегодня была бурная ночка?

— Угу. Очень… — буркнул Максим, не переставая жевать бутерброд.

Мама подумала не на то и враждебно уставилась на меня. Я старалась не замечать этого. Дилан тоже повернул голову ко мне, попутно копаясь в моих ночных воспоминаниях, а когда узнал, что случилось, сразу как-то поник: его выздоровление оказалось не таким уж чудесным. Я взяла его за руку под столом.

«Не расстраивайся, главное, что тебе стало лучше.»

«Я чувствую себя уродом!» — ответил Дилан.

«Пожалуйста, перестань», — попросила я.

— Бабушка, успокойся и не придумывай ерунды, — сказала Полина.

— Лучше б ты вообще молчала! — огрызнулся на неё Максим, которому стало противно от сложившейся ситуации.

Я решила внести ясность, чтобы у мамы не возникало лишних домыслов:

— Ночью Дилану стало хуже, пришлось перелить ему немного крови Максима. Всё уже позади, волноваться не о чем.

— Мы с Максимом поедем вдвоём, — объявила Полина. — Можете отдыхать.

— Ты не подумала о нашем вчерашнем разговоре? — расстроилась я.

— Подумала, отчего же нет? Пусть вещи пока останутся здесь.

— А ты сама?

— Не хотелось бы, конечно, торчать здесь целый месяц… Бабушка же не будет помогать мне мыться и надевать обувь.

— Может быть, Егор попросит кого-нибудь присмотреть за хозяйством?

— Кого? Мы живём в лесу. Деревня далеко.

— Ну, пусть тащит всех своих куриц сюда, мы шашлык сделаем! В чём проблема? — не выдержал Максим.

Все засмеялись. Полина снова не упустила возможность подколоть:

— Тебе лишь бы пожрать.

— И что? Вот отвезу тебя в Верхний Волчок, а сам вернусь и нажарю целую гору мяса.

— Да пожалуйста, — язвительно ответила она ему и обратилась ко мне. — Сегодня мы заберём Егора из Верхнего Волчка. Я останусь здесь, а Егор возьмёт велосипед и будет ездить ко мне.

— Я рада, что ты так решила, — с облегчением вздохнула я. — Тогда предлагаю устроить сегодня совместный вечер и шашлыки, как предложил Максим. Егора тоже ждём.

— Ладно, как хотите. Пусть этот обжора проследит, чтобы еды хватило всем гостям, — она сделала ударение на слове «всем». Я сначала не обратила внимания на эту фразу, остальные тоже, однако позже оказалось, что Полина сказала это не просто так.

Вскоре ребята уехали, и мы с Диланом остались наедине. Он всё ещё был подавлен из-за того, что случилось ночью, но вёл себя спокойно, без возражений дал сделать себе укол и поставить капельницу. Процедуры подействовали на него усыпляюще. Я прилегла рядом и тоже погрузилась в сон до самого приезда ребят.

Глава 14

Егор стал совсем взрослым мужчиной, очень изменился с тех пор, когда я последний раз его видела. Внешне в нём не было ничего запоминающегося: крепкий, одного роста с Полиной, загорелый, коротко стриженный и без каких-либо выдающихся черт лица. Всё, что можно было заметить в немного опущенных уголках его глаз, — это печаль.

Полина была для него богиней, смыслом жизни. Он никогда не пытался заменить ей отца и вёл себя так, как будто между ними нет колоссальной разницы в возрасте. Общались они вербально, потому что Полине, в отличие от нас с Диланом, требовались немалые усилия на передачу мысленного сигнала.

Меня Егор узнал сразу, хотя и смутился оттого, что я выгляжу моложе его. Зато на Дилана он бросил лишённый дружелюбности взгляд.

— Поздоровайся же с ним, — сказала Егору Полина, и он, наконец, протянул ладонь для рукопожатия.

После обеда все занялись своими делами, а я в очередной раз сделала попытку поговорить с мамой, но безрезультатно: она всё время повторяла, что её дочь мертва.

— Зря стараешься, — вмешалась Полина. — Ей уже недолго осталось.

— Уже знаешь дату её смерти?

— Нет. Просто не хочется возиться с похоронами перед собственными родами, но по сути её здесь нет, скоро она родится в новом теле. Так что оставь свои попытки достучаться до неё.

— Она родится в нашей семье?

— Да, будет твоей второй внучкой. И не волнуйся, на этот раз всё сложится куда благополучней.

— Надо же, — удивилась я. — Не знала…

— Вы больше не будете близки, — продолжила Полина, — да и зачем? О ней прекрасно позаботятся без тебя. Она вырастет по-своему счастливой нормальной девочкой, выйдет замуж, в отличие от старшей сестры.

— Ты про Риту?

— Про неё. У клана нет для неё пары.

— Изначально не было?

— Вот именно.

— И что с ней будет? — спросила я, так как не могла видеть линий будущего девочки.

— Закрой глаза, я тебе покажу, — ответила Полина.

Из всех вероятных линий жизни Риты ни одна не была хотя бы относительно благополучной. В 90 % вариантов ей суждено стать преступницей и умереть в молодом возрасте от ядовитого укола или передозировки наркотиков, а в остальных — спиться и провести свои последние дни в одиночестве. Я ужаснулась.