Страница 36 из 46
Теперь мы смотрим друг на друга как два идиота — а Хучик с Вадимом смотрят на нас. Ей-богу, они как будто включили бразильский сериал. Эффект телевизионного «мыла» усиливается из-за того, что я реву как последняя истеричка.
Проклятый физик! Ну, что ему стоило оставить меня в покое?..
— Марина, вы это… — бормочет жалостливый стажер. — Того…
Конечно, Марина «того»! Мне кажется, у ментов не должно остаться в этом сомнений — вон, Хучик уже достает из сейфа пузырек с валерианкой. Похоже, еще чуть-чуть, и меня прибежит успокаивать половина Следственного комитета.
Представив эту картину, я тихо хихикаю. Похоже, со стороны это выглядит как истерика, потому, что зеленоглазый следак нервно вздрагивает, а Хучик промахивается пузырьком мимо кружки. Поэтому я кое-как беру себя в руки, вытираю глаза и решительно хлюпаю носом:
— Что вы, не извиняйтесь… так это, ничего страшного… ну не села в тюрьму, так, может, через месяц бы умерла. А так нет.
Следак почему-то не очень проникается этим замечательным аргументом — хотя меня он успокаивает в четырех случаях из пяти.
Спустя десять минут уговоров мент признает зловредность мерзкого физика и прекращает извиняться, как попугай, а я, в свою очередь, окончательно прихожу в себя и допиваю кофе, игнорируя предложенную Хучиком водичку с запахом валерианки. В самом деле, сегодня я и так выпила годовую норму!
Потом зеленоглазый следак уходит, а Федор Иванович перечитывает мое объяснение и отпускает домой.
Точнее, не отпускает, а выгоняет. Я робко пытаюсь уточнить, что это была за эскапада со следаком, но Хучик уходит от ответа и заявляет, что кому-кому, а мне уж точно не с руки предъявлять ему какие-нибудь претензии. Вот явно не после того, как он обнаружил меня на чужой даче!
Я проникаюсь этим замечательным аргументом — да на моем месте любой бы проникся! — и тихонечко уползаю, пока Федор Иванович не вздумал опять пилить меня за расследование.
Бреду по покрытым тоненькой ледяной коркой лужам, доползаю до подъезда, машинально проверяю, не затаился ли там бывший муж, забираюсь в квартиру и тут же получаю суровый выговор от Маркизки. Наливаю ей молока, а сама набрасываюсь на чеснок — как бы не простудиться после сегодняшней беготни. Потом горячий чай, свежий томик Татьяны Луганцевой и в постель…
Утром я обнаруживаю, что чеснок помог не до конца. Кашля или насморка нет, но голос настолько брутален, что кошка глядит на меня с подозрением: что за чудовище притворяется ее хозяйкой? Наверно, в таком состоянии мне не стоит бродить по больницам и навещать раненого физика с его неокрепшим иммунитетом.
С другой стороны, у них там наверняка каждый день дезинфекция, а я надену медицинскую маску и не буду подходить к нему ближе, чем на три метра. Так что физику ничего не будет. Наверно.
Опять же, если я начну тормозить, неведомый убийца может доделать начатое, и мы так ничего и не узнаем. Решено: пока посижу дома, а к четырем поеду в больницу. Только сначала надо будет туда позвонить, потому, что адрес мне сказала Людмила-Литература. Кто знает, что могло прийти в голову этой коварной отравительнице? С нее станется дать мне адрес морга или психушки.
В итоге с одиннадцати до трех я валяюсь на кровати, играю с кошкой и читаю Луганцеву, потом делаю контрольный звонок в больницу, и, убедившись, что физик действительно там и его можно посещать, выдвигаюсь «на дело». На улице холодно и противно, и вроде бы отступивший насморк снова показывает свой красный нос, но я успеваю вовремя заскочить в автобус, и, разместившись у печки, открываю недочитанную книжку.
Нет, все же творчество Луганцевой — это не мое. Она пишет в жанре «иронический детектив», но на самом деле это, скорее, иронический любовный роман. Обложка, названия и аннотация вполне соответствуют детективу, и я раза три ловилась на эту удочку в надежду, что уж на этот раз мне дадут желанные расследования. Но увы.
На этот раз мы снова имеем молодую и красивую героиню, которой трагически не везет с личной жизнью, а именно с мужиками. Все они подонки и козлы, а которые нет, катастрофически женаты и не обращают на нее никакого внимания. Плюс ко всему, героиня имеет ряд комплексов, которые мешают ей заняться поисками суженого. И тут в ее жизни появляется принц! Его всегда можно определить по редкому сочетанию привлекательной внешности, душевных качеств и того обстоятельства, что героиню «тянет к нему как магнитом» (выражение про магнит непременно фигурирует в каждой книге). Ах да, еще он богат, как Крез.
Правда, в последней книге главную героиню почему-то потянуло к менту, небритому словно зек и лохматому как ньюфаундленд. Я удивилась и принялась ждать развязки. В итоге на двадцатой странице мент побрился и стал вполне себе ничего; потом он сел в свой черный «БМВ» (тут я немного насторожилась), приехал в элитный микрорайон и, немного поплутав между статуями и фонтанами, поднялся в пентхаус, где его ожидала роскошная женщина в черном белье, которая подарила ему волшебную ночь, а себе деньги из его кошелька. Нифига себе мент, подумала я, но вскоре тайна раскрылась: «прекрасный принц» оказался психотерапевтом с докторской степенью и собственным психологическим центром, а в полицию его пригласили для консультации.
Вздыхаю. В последние несколько лет мне как-то не слишком нравится читать про всех этих «прекрасных принцев» и «идеальных мужчин». Однажды я уже вышла замуж за кого-то такого, и это закончилось разводом. Причем разводилась пришлось не с принцем, а с алкашом.
Нет, правда, когда я выходила замуж за Петьку, он был веселым, красивым и работящим парнем, играл на гитаре и очень напоминал пресловутого «принца». На старых фотография бывший муж белокур и кудряв, и даже, кажется, с полным комплектом зубов. Хотя они в принципе начали портиться не так давно, когда моя свекровь-стоматолог вышла на пенсию и перестала лечить ему зубы бесплатно…
Я закрываю томик Луганцевой, нежно смотрю на палец, который некогда «украшало» обручальное кольцо, и погружаюсь в раздумья о том, какая полезная вещь развод.
Идти в больницу ужасно не хочется. Сначала я случайно проезжаю свою остановку, потом долго отряхиваюсь от первого снега, неспешно сдаю вещи в гардероб и, спотыкаясь на каждой ступеньке, поднимаюсь в палату подстреленного физика.
С каждой секундой меня трясет все сильнее, и дверь палаты я открываю в состоянии, близком к панике.
И сразу же натыкаюсь взглядом на физика.
— Здравствуйте!..
Подхожу ближе. Палата у господина Данилова четырехместная. Дальняя койка занята, собственно, физиком, соседняя койка пустует, а на двух других расположились мужики предпенсионного возраста. Вежливо обхожу их, усаживаюсь на край пустой кровати и снова обозреваю физиономию мерзкого Данилова.
Ну, что сказать. Выглядит он неплохо.
На здорового человека физик, конечно же, не похож, но для того, кто больше недели провалялся в реанимации с огнестрельным ранением, он смотрится очень даже бодренько (по себе знаю).
При виде меня он отрывает голову от подушки и натягивает на бледно-зеленую физиономию выражение легкой подозрительности.
— Ну, здравствуйте, — повторяю я, косясь на тумбочку, заваленную фруктами, соками и прочим добром (наверняка Литература натаскала, кто же еще). — А я вам ничего не принесла…
На самом деле, я долго думала, что купить, но так и не смогла придумать предмет, который наш не совсем адекватный Данилов не сможет счесть за намек. С известной долей фантазии даже журнал со сканвордами можно расценить как напоминание о Гамлете.
— Мне от вас ничего не нужно, — голосом умирающего лебедя сипит физик, и мне почему-то становится неприятно и даже как-то обидно.
— Конечно, вам ничего не нужно! Вы же уже украли Гамлета и заняли мое место в лаборатории!.. Наверно, вам хорошо там работалось! А когда я пришла работать в школу, вы шипели, что я уголовница, забыли, из-за кого я ей стала?.. А ваша бестолковая любовница…
Судорожно набираю в легкие воздуха — свежего, но невкусного, с едва уловимым привкусом больничной дезинфекции — и вдруг вспоминаю, что орать на раненого как-то не очень прилично. А физик, наверно, не зря стал белый, как простыня — пожалуй, если и дальше продолжать в том же духе, его соседи позовут дежурную медсестру.