Страница 7 из 32
– Итак, – хриплым голосом протянул вождь, вставая. – Кого ты привёл к нам, Истэк?
Он говорил с меньшим акцентом, чем остальные, и мне потребовалось несколько мгновений, чтобы привыкнуть. То, что эти чудовища знали мой язык, было сравнимо с тем, как если бы со мной вдруг заговорил медведь или иной опасный зверь. Это казалось невозможным и пугало меня сильнее, чем я готова была признаться.
Демон, чьё имя я теперь знала, довольно улыбнулся и ответил:
– Я же говорил, что найду её, отец. Это та девчонка, которой удалось сбежать во время набега.
При упоминании о том дне я оцепенела и почувствовала, как внутри поднимается опасная, неконтролируемая ярость.
– Интересно.
Вождь подошёл ко мне почти вплотную. Мужчина был чуть выше меня и, немного задрав голову, я смотрела ему прямо в глаза. С вызовом, с ненавистью. С диким оскалом.
Он хмыкнул:
– В тот день тебе повезло, не так ли?
Затем склонил голову набок.
– Долго ты водила нас за нос, девка. Но каждый, кто осмеливается бросить вызов Кезро, рано или поздно терпит поражение. Отныне ты принадлежишь мне, – он обвёл меня оценивающим взглядом. – За тебя мне хорошо заплатят. Даже больше, чем за твою мать.
Я замерла и с недоверием уставилась на его, убеждая себя, что мне послышалось. Кровь медленно стыла в жилах.
Но вождь рассмеялся и покачал головой, разрушив все мои надежды:
– О-о-о, так ты не знаешь. Думала, она сгорела в огне? Как же ты ошибалась, – он довольно улыбнулся, показывая гнилые зубы, и замолчал, выдерживая паузу. – Мне кажется, она была бы рада той смерти. Да … – будто бы рассуждая, тихо продолжил он. – Она бы определённо показалась ей благословением по сравнению с той, на которую она оказалась обречена на самом деле.
Я все ещё не двигалась. Боль от ран внезапно исчезла. Сердце колотилось в груди. В висках с сумасшедшей скоростью бился пульс. Я не чувствовала сковывающих мои руки верёвок и пальцев, которые продолжали сжимать мою шею. В шатре повисла оглушающая тишина.
А дикарь продолжал:
– Я продал её своему давнему знакомому. Он очень любит долгие… – он медленно подходил ближе. – И мучительные истязания.
И после этих слов я будто вышла из какого-то глубокого транса. Утробно зарычав, рванула вперёд, но крепкие руки на моей шее намертво сомкнулись, и я начала задыхаться. Со своего места вскочил Истэк. Краем глаза я заметила, как приподнялся и Николас, но отец жестом приказал ему сесть обратно. Удерживающий меня дикарь, достал нож и приставил его к лихорадочно бьющейся жилке на горле. Тоненькая струйка крови скатилась вниз, к вырезу на уже давно насквозь пропитавшейся кровью рубахе. Я вцепилась связанными руками в его и попыталась отодрать от шеи, но не добилась ничего, кроме ещё более сильного сжатия. Вождь снова рассмеялся, однако теперь его взгляд был предостерегающим. Он вплотную подошёл ко мне, заглянул в здоровый глаз и, получая явное удовольствие от процесса, приказал:
– На колени.
Я плюнула ему в лицо.
Почти сразу в мой живот со всей силы вонзилось колено и вышибло дух. Руки, удерживающие горло, разомкнулись, и я упала. Надо мной склонился разъярённый Истэк, но его отодвинул рукой отец и, морщась, посмотрел на меня, как на последнюю мерзость.
– Тварь.
Он повернулся к дикарю за моей спиной и властно приказал:
– Уведи ее отсюда. Вытащи стрелу и закрой где-нибудь. Когда на землю опустится ночь, приведи на помост.
Тут он перевёл взгляд на меня.
– Три удара плетью. Возьми мою любимую. Если переживет ночь, утром кинь её к остальным рабам.
– Убийца, – прорычала я.
Он никак не отреагировал и спокойно вернулся за стол.
– Ублюдок, – закричала я, вырываясь из рук дикаря. – Я убью тебя! Я убью тебя и всех вас, слышишь?!
Очередной удар не остановил меня. Я брыкалась всё время, пока меня тащили. Изворачивалась, пытаясь укусить, лягалась ногами. Плечо раздирало от боли, в уголках глаз собрались злые слёзы. Я, не переставая, думала о маме. Воскрешала в памяти уже начавшие, к моему ужасу, забываться черты лица, добрые взгляды. Вспоминала её руки, надёжным коконом смыкавшиеся вокруг меня. А потом в голову полезли подробные картины ее смерти, и я закричала. Собственный крик отчаяния оглушил меня, и не сразу я поняла, что на самом деле не проронила ни звука.
Дикарь открыл дверь какой-то старой, обветшалой хижины и затащил меня внутрь. Я упала на жесткий дощатый пол, в нос ударил запах старой соломы и гниющего дерева. В одну из босых ступней сразу вошла крохотная щепка. Мужчина одним резким движением перерезал веревки и завёл мои руки за спину, связав их снова, но теперь гораздо крепче. Я сжала челюсти от боли, пронзившей от этого движения плечо. А потом он без колебаний и предупреждения выдернул оставшийся конец стрелы. Теперь из меня действительно вырвался крик, из глаз брызнули слезы и покатились по лицу, с неприятным пощипыванием проникая в свежие порезы. Но кошмар и не думал прекращаться. Следом дикарь вытащил из-за пазухи фляжку и вылил всё содержимое на воспалённую, рваную рану. Уже не сдерживая себя, я завизжала и начала вырываться, но чудовище держало крепко и всё выливало, выливало содержимое фляжки … Боль была просто невыносимой, я никогда не ощущала ничего подобного. Казалось, меня сжигали заживо.
– Заткнись! – неразборчиво рявкнул он.
Когда ёмкость опустела, он ещё для надежности немного потряс её, а затем достал из кармана грубую серую ткань и наскоро, неумело замотал мое плечо. После привязал другой конец веревки к деревянному столбу, поддерживающему потолок и, не сказав больше ни слова, вышел, со скрипом прикрыв за собой дверь. Спустя мгновение я услышала, как задвигается засов и удаляются тяжелые шаги.
И тьма наконец поглотила меня.
Глава 2
Скривившись, Истэк еще некоторое время смотрел вслед извивающейся в руках Кезро девчонке, но вскоре нехотя вернулся к столу. Срывающийся от непрекращающихся криков голос незнакомки раздавался всё дальше, и от этих звуков в глазах Истэка то и дело с новой силой вспыхивало какое-то нездоровое желание. Я повернулся к Фабиану, и тот без слов понял меня, кивнул.
– Что ж, – прокашлявшись, невозмутимо начал Тун – вождь клана. – Произошло небольшое недоразумение, не обращайте внимания.
– Что вам сделала эта девушка? – насколько мог, спокойно спросил я.
– Выжила, разумеется, – хмыкнул Тун. – Она всего лишь необходимая для завершения одного дела деталь.
Я слегка прищурился.
– Вы сожгли её деревню.
– Да, – легко согласился вождь, пожимая плечами. – И потому представь, как неприятно нам было осознать, что единственным выжившим оказалась какая-то девчонка, которая сумела не только потрепать нервы моим воинам, но еще и бесследно исчезнуть.
– С трудом получается проникнуться вашей проблемой, – мой голос все же заполнили холодные нотки.
– Николас, – прошипел отец.
– Что с ней будет? – проигнорировав его предупреждение, я задал следующий вопрос.
– Это решит мой сын.
Челюсти непроизвольно сжались, и я обратил внимание на оторвавшегося от своих наблюдений Истэка. Меня всё ещё интересовала судьба странной лесной дикарки.
– Зачем тебе это знать? – тут же осклабился он. – Девчонка будет в полном моем распоряжении, что захочу, то и сделаю с ней. И начну с порки, пусть ответит за своё поведение.
– По-твоему она должна была целовать вам ноги за все, что пережил её клан? – слегка вибрирующим от злости голосом спросил я. Один взгляд на это ничтожество пробуждал внутри жгучую ненависть.
– Хватит, Николас. Это не наше дело, – уже настойчиво и громко потребовал отец. Я не посмел перечить ему при всех и замолчал. Истэк гаденько ухмыльнулся и торжествующе откинулся на спину. Мои руки сжались в кулаки под столом, а кожу на костяшках закололо, ужасно захотелось разукрасить довольную рожу этого урода. Однако мое лицо по-прежнему было непроницаемым, и я видел, это бесило его.