Непокорный зверь

Два дюжих воина из личной стражи катура подбежали к Прэту и грубо схватили за руки. Он дёрнулся, пытаясь вырваться, но всё было тщетно. Хватка аборигенов оказалась надёжной.

Вскоре к ним подошёл Стив, потирая ушибленную скулу. В правой руке он держал парализатор.

– Ты, генерал, ещё глупее, чем я думал, – презрительно сказал торговец и ткнул Винтара в живот стволом оружия. – Но тем хуже для тебя самого.

– Да пошёл ты… – прохрипел Прэт, отдышавшись. – Все вы одинаковы, чёртовы торгаши.

– Я тоже думал о тебе лучше, небесный раб, – неожиданно заявил Гарш, подходя к ним ближе. – А за то, что ты хотел от нас сбежать, я тебя накажу.

Сначала ты получишь двенадцать ударов плетью, а потом, когда ты снова сможешь ходить, я отдам тебя в другую деревню в обмен на торна. Это будет хорошая сделка.

– Будь ты проклят, дикарь! – с ненавистью воскликнул Винтар. – Чтоб вас всех твари лесные сожрали и костей не оставили! Чтоб вы…

Он задохнулся от резкой боли, когда один из воинов наступил на древко стрелы, торчавшей из раненной ноги. Абориген знал, как заставить невольника замолчать.

– За эти слова, Мэтшун, ты получишь ещё шесть ударов плетью, – вынес окончательный приговор вождь племени. – А теперь заткнись, если не хочешь, чтобы я отрезал тебе язык.

– Да, генерал, лучше помалкивай, – посоветовал Стив и поднял парализатор повыше. – Прощай…

Между ними сверкнул бледно-голубой луч, и тело Прэта полностью онемело, будто в один момент ему свернули шею. Но сильная парализация одновременно избавила от боли в ноге. Хоть в чём-то вольный торговец проявил милосердие… Обдумать эту мысль он не успел, так как внезапно потерял сознание.

Очнулся Винтар в своём рабском жилище, когда на улице было уже темно. Он сразу почувствовал тупую ноющую боль в ноге. Но переживать по этому поводу теперь не имело смысла. На этой отсталой планете шансы выжить и умереть от таких ран были примерно равны.

Ощупав ногу, Прэт обнаружил, что его икроножная мышца туго перевязана широкой кожаной полоской, пропитанной какой-то резко пахнущей мазью местного целителя. В том, что его перевязывал старый знакомый Фош, он не сомневался. И такая забота была вполне объяснима, ведь ему ещё нужно было дожить до наказания плетьми, а потом и до отправки в другую деревню.

Остаток ночи он провёл в тревожной полудрёме, заново переживая встречу с торгашом Стивом, который отказался выкупать его у Гарша. Но ещё больше он переживал о том, что ему не удалось захватить корабль торговца, хотя возможность такая была. До неё оставалось совсем немного, но какой-то меткий урод всё испортил…

О необходимости наказания Мэтшуна никто не забыл.

Уже на следующий день, его вместе с тремя другими провинившимися рабами вывели на деревенскую площадь, привязали к столбам и нещадно высекли плетьми перед толпой любопытных зевак. Эта экзекуция оказалась для Винтара наиболее унизительной, ведь раньше его так сильно и долго не били. Надсмотрщики могли хлестнуть плёткой пару раз за какие-то ошибки или умышленное неповиновение, но это происходило без зрителей. А тут…

Удары двух карателей сыпались один за другим, и часть из них невольники выдержали молча. Потом раздались первые вопли избиваемых туземцев, ставших пленниками Шаду. Прэт закричал последним, хотя на его тело обрушилось в два раза больше плетей, чем на спины других рабов.

Боль от хлестких ударов в его затуманенном сознании смешивалась с оскорбительными выкриками взрослых аборигенов и плевками детей, постепенно превращаясь в дикий хоровод и пляски на его исполосованном теле. Но, возможно, последнее ему лишь привиделось или приснилось, когда он впал в забытье.

Возвращение к жизни казалось по-настоящему адским. Он лежал на животе в хижине рабов, и вся его спина горела от жгучей боли, словно её натёрли острым перцем, или просто содрали кожу. Правда через какое-то время боль немного утихла, поскольку Фош уже обработал раны целебной мазью. Всё-таки определённые зачатки гуманизма у некоторых представителей аршальской расы имелись.

Прошло ещё несколько дней, прежде чем раны немного затянулись, и он смог встать на ноги. Теперь Винтар имел более-менее товарный вид, подходящий для обмена с рухмадом Утабэ. Что-то похожее сказал Гарш надсмотрщику, когда проходил мимо жилища небесного раба. Морально Прэт был к этому готов, хотя и не знал, что его ждёт в общине скотоводов.

В тот же вечер Винтара повели в дальнюю деревню, находившуюся на расстоянии нескольких километров от главного поселения племени. В непродолжительном пути его сопровождали два знакомых надсмотрщика и представитель сословия мерхов, который занимался обменом товаров и рабов.

Новая общинная деревня ни чем особым не отличалась от всех остальных, где Прэту довелось побывать раньше. Те же бревенчато-глиняные дома, та же изгородь из кривых стволов местных деревьев. Зато рухмадом общины оказался вовсе не мужественный абориген, как представлял себе Винтар, а вполне себе аршальская «женщина» в возрасте не старше тридцати лет. Она и являлась той самой Утабэ, о которой говорил правитель Шаду.

Скорее всего, она уже когда-то видела небесного раба, поэтому смотрела на него без особого удивления. Но и какого-либо неприятия с враждебностью в её кошачьих глазах тоже не наблюдалось. По внешнему виду Утабэ можно было понять, что в очередной женский цикл она вступила совсем недавно, и эти изменения смягчили не только её голос, но и характер.

Позже Винтар узнал, что она почти не торговалась, когда мерх попросил за Мэтшуна взрослого торна, хотя реальная ценность животного была намного больше ценности любого раба. Это польстило Прэту, но тогда он ещё не догадывался, что новая хозяйка может потребовать от него взамен.

Недолго думая, Утабэ определила Винтара в группу погонщиков скота. А, спустя пару дней, он вместе с другими невольниками погнал стадо торнов к отдалённым пастбищам племени Шаду.

Всё это было больше четырёх месяцев назад по местному календарю. Прэт знал об этом наверняка, потому что ежедневно делал насечки на посохе погонщика, продолжая считать сутки, прожитые на Аршале. И вот он в очередной раз находился на восточном пастбище, размышляя о своей жизни на этой планете.

Оставаясь бесправным рабом, без рода и племени, Винтар мог рассчитывать только на свои силы и умения, ведь ни что иное не могло помочь ему выжить в окружающем мире. Если бы не такое положение, с другими недостатками примитивного сообщества можно было бы как-то смириться, а многое и вовсе изменить, дав дикарям новые знания. Благо, образование у него было отличным, и он хорошо помнил историю земного средневековья, когда научный прогресс только начинал делать свои первые шаги. Но чтобы хоть как-то повлиять на текущее развитие аршальской цивилизации, и одновременно улучшить условия собственной жизни, ему нужно было добиться определённого влияния в племени Шаду. Вопрос в том, как это сделать?..

Забрасывая в рот сладковатые съедобные ягоды с кустов хага, в надежде хоть немного утолить дневной голод, Прэт периодически поглядывал на одного из молодых торнов. Животное всё больше отходило в сторону, углубляясь в заросли тростника. Пора было идти за ним, чтобы вернуть поближе к стаду.

Подобрав с земли пастуший посох, Винтар не спеша двинулся в обход кустов и деревьев, росших на вершине холма. С другой стороны можно было быстрее перехватить молодого торна.

Когда Прэт оказался в зарослях густой растительности и стал спускаться в широкую прогалину, он неожиданно заметил внизу, в полусотне метров от себя, двух аборигенов с копьями в руках. Они смотрели на рогатое животное, и не видели Винтара. Сначала он подумал, что это надсмотрщики, отправившиеся на его поиски. Но в следующий момент заметил ещё нескольких аршальцев, вооружённых луками и саблями. Всего их было семеро. Они вышли из-за кустов, тихо обмениваясь репликами на своём языке. Теперь стало ясно, что это чужаки. Скорее всего, яронцы, судя по серовато-рыжим шкурам дрэтхов, в которые они были облачены.