Двэйн

Становилось понятно, что продолжить путь без помех не удастся. Юноша по имени Вэйлин незаметно вздохнул, аккуратно опустил на землю свою ношу, затем снял кафтан, рубаху и столь же аккуратно пристроил вещи на соломе. Он берег одежду, а потому предпочел последовать приказу-приглашению с обнаженным торсом. Светило солнце, дул теплый весенний ветер, погода стояла почти летняя.

Воин быстрым профессиональным взглядом окинул стоящую перед ним фигуру и поморщился. «Подкормить бы тебя, парень!» — подумал он, разглядывая сухощавое тело с вполне удовлетворительным рельефом мускулов, которые неплохо прорисовывались, но были лишены нужного объема. В этом возрасте мальчишки постоянно хотят жрать, а тяжелая работа способствует аппетиту. Но на казенных харчах не разъешься в принципе, а этого мальчишку разносолами вовсе не кормят, у его подопечных животин в зверинце госпожи Ингрен еда богаче… Дил нисколько не сомневался, что при редком наличии хоть какого-то свободного времени юноша ухитряется сбегать порыбачить, чтобы затем развести на берегу костерок и дополнить свой рацион, или же ставит петлевые силки в лесу на всякую животную мелочь. Лес принадлежит всей общине Мита, в нем разрешается охота в строго отведенное по сезону время, но если деревенские поймают там раба, тому придется плохо.

Юноша взял предложенный тренировочный меч-катану. Абсолютно тупое лезвие, никаких намеков на обработку клинка механиком. Мертвый металл, неспособный слиться в одно целое с рукой хозяина, на которую для контакта с живым оружием будет надет особый, обработанный же механиком боевой браслет.

Дил расхохотался и тут же нахмурился.

— Что ты встал, как хер с утра?! — возмущенно рявкнул он, глядя на то, какую позицию принял невольный партнер по тренировке.

Вэйлин держал меч, как крестьянин — мотыгу, стоял — как пугало в саду при храме. Э, в реальной схватке ему бы уже пять раз успели снести глупую башку!

Тут же мелькнула шальная мысль: «Пропадет парень, вопрос времени». Следом — вторая: «Выкупить его, что ли…»

Контракт Дила с храмом закончится через пару лет. Не может быть, чтобы не случилось хоть какой-то оказии для конфликта со Светлыми, разборок знатных семей Темных (вот это вернее), набегов на человеческие поселения в глубине Острова или за морем. Не может быть… Раз уж сейчас жизнь конечна — надо дать поводу боевому мечу напиться крови до того, как его хозяин уйдет в Бездну. А если бог мужчин-дроу, Ваэрон, Лорд в маске, будет достаточно милостив, то в Бездну удастся уйти не в своей постели, от старости, а в бою с достойным противником, да и прихватить этого противника с собой… Не помешал бы слуга: ходить за конем, содержать в порядке доспехи и прочее оружие (кроме меча, который никому чужому не дастся в руки), бегать в кабак за элем, а то и просто — получать сапогом по заду, когда у Дила скверное настроение. Но лучше получать сапогом по заду в качестве свободного слуги воина, чем лежать на жертвеннике Ллос с вырезанным сердцем в положении утратившего ценность раба.

А то, что юноша раньше или позже утратит ценность, было непреложным фактом. За пять — семь лет службы у Дила он бы отработал свой долг и мог бы быть абсолютно свободен, но…

— Чуток наклонись. — Бросил Дил, не отвлекаясь от размышлений. — Правую ногу давай вперед. Локоть ниже. Задницу не выставляй, дурень, не на танцах!

Этот раб, полтора года назад приписанный к святилищу Ллос в Мите, был с необычным сюрпризом. Он был механиком, что само по себе являлось каким-то дивом, из ряда вон! Механики — свободные эльфы, на ступеньку выше всех прочих, владеющих каким-либо ремеслом. Их умение не зря зовется у суеверной расы людей «магией». Они получают за свой труд звонкую монету — порой за одну вещь столько, сколько воин заработает за год службы. За свой боевой меч, послушный руке только одного хозяина, Дил отдал все, что имел — крохотный надел земли на побережье близ Cathrach. Механиков никогда не упускают из вида матроны: и для присмотра за ними, и для защиты, потому что для воров всех мастей умение механиков открыть любой замок поистине бесценно… Что должно было случиться, чтобы механик оказался в рабстве?! Этого Дил не знал.

— Да твою ж…! — гаркнул он на запыхавшегося юношу, уже получившего несколько увесистых ударов по плечам и в корпус. — Шевелись быстрее! Не крути так рукой, пока кисть не вывихнул, бестолочь!

Последнее слово било в точку.

«Бестолочь».

Вот почему раб не имел особой ценности, оказавшись в маленьком святилище в провинции, а не где-нибудь в другом месте. При храме он больше занимался рутинной физической работой, чем обслуживал механические изделия.

Говорят, его учили когда-то, да забросили. Руки у парня росли не из нужного места, что ли — или он странным образом постепенно терял свой врожденный дар, хотя про такое раньше Дил не слышал. В храме юноша-раб разве что иногда чистил и содержал в порядке механические хронометры, календарь, прибор для удаленного наблюдения за небесными светилами, самопишущие перья старшей жрицы и послушниц. На большее Вэйлин не был способен — равно как и снять собственный ошейник, обработанный каким-то другим механиком, что тоже было из ряда вон. То, что сделал один механик, всегда доступно для рук другого, но не в данном случае. Пару раз парень даже что-то ломал — тогда следовала жестокая порка.

Сколько он еще продержится тут со своим затухающим, нестабильным даром?.. До первого массового жертвоприношения Паучьей Королеве. И потому-то воину было жаль парня.

— Правой… теперь левой… живее!

Юноша снова пропустил удар. На темной коже не видно синяков, но к ним добавился еще один. На тряпке, намотанной на левую кисть, проступило свежее пятно крови: движения разбередили рану, оставленную зубами волчицы. «Ну, не боец же, куда ему…» — в сердцах плюнул Дил. Выкупить?.. Да, если бы он принадлежал госпоже Ингрен, можно было бы попытаться по завершении контракта. Охлаждала минутный порыв черная угловатая вязь орнамента на ошейнике. Мальчишка принадлежал Дому Эльдендааль! Надо быть самоубийцей, чтобы сунуться на глаза бабам из этого Дома. Просьба о выкупе парня может закончиться отравленной иглой в глаз — тут же, незамедлительно, если этот парень, допустим, угодил в рабство по причине распрей Благородных Домов.

Дил с сожалением расписался в собственном страхе перед Домом Эльдендааль, отер пот с лица, опустил катану, давая понять, что поединок окончен.

— Одевайся и шуруй отсюда. Хорош воевать на сегодня.

— Спасибо, господин. — Поклонился юноша.

Ему не надо было повторять дважды. Вэйлин шустро надел свою рубаху и серый кафтан, подобрал солому и исчез, как не было, а причина шустрости, оказывается, уже подступала вплотную, практически подкрадывалась. Дил не сразу услышал тихую поступь сафьяновых сапожек старшей жрицы, которая не погнушалась пройти по двору, опираясь на трость, и сейчас оказалась за спиной воина.

Внешне она была вполне хороша собой — точеная фигура Темной эльфийки, которую не мог скрыть даже серебристо-серый бесформенный плащ и свободное жреческое платье, золотистого цвета глаза, едва наметившиеся морщинки на лице — в ее-то восемьсот лет! Но кожа на руках уже начала покрываться пятнышками старческой пигментации и терять упругость, а суставы поразила болезнь, знакомая ранее разве что людям. Пока был активен Темный Алмаз, поражение суставов и хрупкость костей настигали тех эльфов, которые потеряли счет времени из-за возраста в несколько тысяч лет, да и то не всех…

Трость госпожи Ингрен взлетела и от души прошлась по спине и плечам зазевавшегося Дила.

— Ты! Отродье Сельветарма! Чем ты занят тут, а?!

Прим. авт.: Сельветарм — Затаившийся Паук, бог воинов-дроу, подручный Ллос.

Дил немедленно развернулся, покорно опустился на одно колено и склонил голову, как положено.

— Тренировка, госпожа. Я поддерживаю форму на случай нападения врагов.

— Я тебе покажу врагов! — еще один удар трости. — А точнее?

Дил сделал выражение лица сокрушенно-дурашливым. Бабам это нравится — видеть мужиков дураками у своих ног. Ну, а трость бьет гораздо слабее, чем боевой шест. Практически не чувствительно.