Страница 17 из 20
По воспоминаниям А. Ф. Наумова, утром 24 декабря план удара был готов. Наступать решили на узких участках в общем направлении на Тарутино, а приданными частями — по Варшавскому шоссе. Начало наступления — рано утром 25 декабря. Однако противник опередил, начав общий отход на сутки раньше.
Немецкие штабы предписывали своим войскам «оставлять боеспособные арьергарды», брать с собой только самое необходимое, остальное уничтожать: землянки и блиндажи взрывать, коммуникации минировать, населённые пункты сжигать. Ночью с 24 на 25 декабря наблюдатели дивизии увидели, как почти одновременно вспыхнули деревни Горки, Папино, Кузовлёво, Чернишня, Орехово. Пожары чётко обозначили линию опорных пунктов немецкой обороны, которую они спешно покидали. Спустя несколько минут в штаб дивизии начали поступать донесения из полков: разведгруппы, выдвинувшиеся вперёд до 3–4 километров, обнаружили пустые окопы, которые охраняются лишь немногочисленными заслонами. Наумов тут же отдал приказ основным силам: «Немедленно перейти к преследованию противника».
«25 декабря, едва забрезжил рассвет, — вспоминал Александр Фёдорович, — батальоны полков, и чуть позднее сводный отряд капитана Боргеста[49], по Варшавскому шоссе начали довольно быстрое продвижение, встречая сопротивление лишь отдельных групп автоматчиков. Захваченные пленные сообщили, что части 34-й пехотной дивизии сегодня с рассветом начали отходить на новый рубеж по рекам Истье и Протве. Значит, мы вовремя начали наступать и преследовать фашистов! Враг, отходя, огрызался только пехотным оружием. Но затем подразделения начали подрываться на минных полях. В оставленных деревнях, в отдельных уцелевших домах немало было «сюрпризов». Были и жертвы: боец открывает дверь — взрыв, поднимает зажигалку — взрыв…»
Когда вслед за авангардными группами полковые колонны вытянулись по шоссе и параллельным дорогам, держа на запад, Наумов доложил в штаб армии: оборона дивизии свёрнута, полки наступают по заданным направлениям, не встречая организованного сопротивления противника, однако темпы продвижения остаются низкими по причине минных полей, малого количества дорог и отсутствия саней и лыж.
В тот же день к вечеру Наумов снова связался со штабом армии. Вот как он вспоминал тот разговор с командармом-43: «Вечером я доложил К. Д. Голубеву, что части овладели селом Тарутино и деревней Воробьи на Варшавском шоссе и, таким образом, вышли на рубеж реки Истьи. Командарм выслушал мой доклад, не перебивая, и, видимо, остался доволен. После некоторых моих ответов на его вопросы он сказал уставшим голосом, но твёрдым тоном: «Спасибо, голубчик! Вы проявили необходимую бдительность и правильную инициативу и очень помогли. Теперь ваша задача — повернуть дивизию от Тарутино на север и овладеть деревней Белоусово и дальше наступать севернее Варшавского шоссе. 17-я стрелковая дивизия[50] будет наступать в направлении Угодского Завода, а 5-й воздушно-десантный корпус наступает на Балабаново и далее на Город-ню. Где вы находитесь?» Я ответил — в Кузовлево. «Штаб дивизии свёртывается к переходу в Тарутино». В общем, разговор с командармом был спокойным и приятным. Чувствовалась, несмотря на большую усталость его, приподнятость и большое удовлетворение положением на фронте. Вся 43-я армия наступает на запад!»
Возвращаясь немного назад, стоит особо сказать о командире 1-го батальона 475-го стрелкового полка старшем лейтенанте Александре Бараеве[51]. Храбрый и инициативный офицер, азартный в бою, он со своими бойцами действовал в эти дни начавшегося наступления особенно результативно. Батальон Бараева продвигался в первом эшелоне. Боец 475-го стрелкового полка вспоминал о нём и его батальоне: «Он поражал нас всех своей смелостью. Мы ещё в движении, а он уже ведёт огонь, наступая на деревни». Батальонный комиссар В. М. Пальчиков: «Бараев военных лет подвижен, сообразителен и энергичен. Не теряет мысли, подмечает мелочи в походе. Ему приказали взять Малое Литашово, а он обошёл и взял ещё Грачёвку, разгромив штаб немцев». А вот что сообщала армейская газета о взятии исторического села Тарутина: «Батальон старшего лейтенанта Бараева на плечах противника ворвался в село. Продвижение батальона было настолько стремительным, что противник даже не успел уничтожить наших пленных красноармейцев».
Батальон Бараева ворвался в Тарутино одновременно с трёх направлений. Завязались уличные бои. В некоторых местах дело доходило до рукопашной. А перед штурмом Тарутина комбат приказал всем офицерам и политработникам рассказать личному составу о Тарутинском манёвре 1812 года, когда русские войска дали Наполеону сражение, которое переломило ход всей войны. С мыслью не посрамить русского оружия в новой битве народов бойцы 53-й дивизии освобождали и Тарутино, и другие деревни, сёла и города Подмосковья.
Газета 43-й армии «Защитник Отечества» в те дни опубликовала корреспонденцию под названием «Варвары». В ней рассказывалось о том, что собой представляло Тарутино в первые дни после освобождения: «Повсюду виднелись следы пребывания врага. По обочинам дороги валялись подбитые орудия, снаряды, коробки из-под мин. Как будто случайно поставлены велосипеды, чемоданы. Все уже знают — смерть ожидает каждого, кто прикоснётся к ним: вещи соединены с минами. Там, где стояли деревенские избы, торчат лишь трубы печей. Колхозница Пелагея Михайловна из деревни Кузовлево рассказала, как немцы выгоняли её с тремя детьми из хаты на мороз, как фашисты отобрали у неё всё, убили троих из её семьи… Жители рассказали, что в селе Дедня немцы устроили дом терпимости, оружием собрав в него местных девушек… В селе Тарутино в сарае нашли труп красноармейца Нестеренко, расстрелянного гитлеровцами…»
Штаб Западного фронта буквально толкал в спину свои армии. Командармы дублировали приказы комфронта Жукова, ставя конкретные задачи своим соединениям и частям. Вечером 27 декабря в войска 43-й армии ушла шифровка, в которой значилось: «Комфронтом генерал армии Жуков приказал: категорически запретить частям армии путаться в заграждениях; стремительно опережать противника, обходя стороной все заграждения по полям и лесам…
Этот приказ комфронтом подлежит безоговорочному выполнению. Приказываю прекратить топтание на месте, ссылаться на минные заграждения и др. препятствия. Имеющуюся в частях и подразделениях минобоязнь твёрдой рукой пресечь и заставить войска быстро продвигаться вперёд, поддерживая их своевременно подтянутой артиллерией.
Обращаю внимание на то, что задача, поставленная моим приказом № 45/оп командирами соединений не выполнена.
В силу этого вынужден перенести выполнение задачи на 28.12. Этот срок окончательный.
Армия имеет все данные к тому, чтобы в ближайшие 2–3 дня овладеть Малоярославцем».
Командир 98-й пехотной дивизии генерал пехоты Мартин Гарайс писал: «Потери рот, опрокинутых на Истье, несоизмеримо тяжелы. 289-й пехотный полк потерял все противотанковые пушки и все пулемёты 1-го батальона. Численность рот не превышает 25 бойцов, точнее, истощённых, промёрзших «теней». Беспримерно заботливый, заботливый и верный товарищ, полковой врач 282-го пехотного полка, капитан медицинской службы доктор Ши-фельбайн при оказании медицинской помощи приносит себя в жертву своим подопечным: при внезапном нападении вражеских лыжников он тяжело ранен». И далее: «По широкой дороге всё ещё беспрестанно тянутся на Малоярославец, в полной неразберихе отступления, повозки, орудия, боевые машины, грузовики и танки трёх дивизий: 19-й танковой, 34-й и 98-й пехотных. Теперь уже нет и малейшей возможности отойти, а честнее, «убежать» на юго-запад обходным путём. Единственная дорога проходит через узкое горлышко въезда в Малоярославец.
Это хорошо известно и большевику, который, под впечатлением своего успеха на Истье, бросается по следу.
49
Андрей Александрович Боргест (1906–1942) — капитан, начальник 1-го отделения штаба 53-й стрелковой дивизии. 16.1.1942 умер от ран.
50
17-я стрелковая дивизия к тому времени была воссоздана вновь. На укомплектование её была направлена часть командного состава, оставшегося после формирования 53-й стрелковой дивизии.
51
Александр Иосифович Бараев (1912–1986) — старший лейтенант (1941), Герой Советского Союза. В 1941 году командир пулеметной роты, батальона 12-го стрелкового полка, с декабря — 1-го батальона 475-го стрелкового полка. 31.12.1941 был тяжело ранен и в 1944 году уволен в запас. Награждён 2 орденами Ленина, орденом Отечественной войны 1-й степени.