Страница 95 из 117
И ещё один документ:
«Итоговое боевое донесение 674 сп 15 °CИД. 29.4.45. — 02.5.45 г.
…Ведя ожесточённые бои, подразделения полка к 5:00 30.4.45 г. заняли министерство внутренних дел — канцелярию Гиммлера и к 9:00 заняли исходный рубеж перед штурмом Рейхстага.
После артподготовки, начавшейся в 14:00, начался штурм Рейхстага. В 14:25 30.4.45 г. ворвались в здание Рейхстага с северной части западного фасада 1 стр. рота и взвод 2-й стр. роты 1 стр. батальона 674 сп, с которыми было 6 человек разведчиков для установления флага над Рейхстагом.
Командиром взвода разведки 1 стр. батальона мл. лейтенантом Кошкарбаевым и бойцом разведвзвода полка Булатовым было водружено знамя над зданием Рейхстага.
Героизм и храбрость при водружении знамени проявили бойцы разведвзвода полка: ст. сержанты Лысенко, Правоторов, Орешко, красноармейцы Габидуллин, Панковский, Брюховецкий во главе с командиром разведвзвода лейтенантом Морокиным…
Командир 674 сп подполковник Плеходанов,
Нан, штаба 674 сп майор Жаворонков».
Однако случилось так, что вся слава взятия Рейхстага досталась не тем, кто его брал в действительности и кто под пулями устанавливал над ним победное знамя.
Семён Егорович Сорокин, бывший командир разведгруппы, после войны рассматривая в Центральном музее Вооружённых сил СССР Знамя Победы, узнавал в нём то самое, сшитое его лихими разведчиками из наперника, найденного в «Доме Гиммлера», и промолчал… Кому что докажешь? Как начальство решило в мае 1945-го, так и записали в историю… Но, по всей вероятности, бывший командир разведчиков 674-го стрелкового полка молчал неспроста, посоветовали, убедили, что так для него будет лучше.
Вот записанные на магнитофонную плёнку беглые воспоминания Семёна Егоровича Сорокина о тех днях: «Дал это знамя Булатову. Хотел он в окно. Выше, выше, выше надо, говорю. И пошли выше. Вылезли, видим: конная масса лошадей… Я говорю: вот это самое подходящее — центральный вход. Привязали кое-какими верёвками. Когда я докладывал Плеходанову: «Водрузили знамя вот это наше…» — вырвал у меня трубку Зинченко и этой трубкой ударил по голове мне. Я мог расстрелять всех там… И тогда пошла молва: «Вот они водрузили то знамя…» А уже первого числа, когда наше знамя было там, Рюмкин — корреспондент, Роман Кармен со своими работниками начал снимать эту эпопею, сказал: «Кто водружал-то? Они водружали?» — «Нет, — говорит, — мы не пойдём сниматься. Вы водружали там, вы, — говорит, — и меняйте его». Вот как они сами сказали, Егоров и Кантария. А только ихний командир батальона Неустроев пошёл туда с нами и попросился просто: «Семён Егорович, разреши, — говорит, — мне сняться с вами для истории…» А если бы я знал, что он такую подлость будет делать, я бы его оттуда… с коней спустил бы…»[164]
Командир дивизии генерал Шатилов в своих мемуарах «Знамя над Рейхстагом» напишет: «В 14 часов 30 минут я принял почти одновременно два доклада — от Плеходанова и Зинченко:
— Полторы наших роты ворвались в Рейхстаг! — доложил один. — Время — четырнадцать двадцать пять!
— В четырнадцать двадцать пять рота Съянова ворвалась в главный вход Рейхстага! — доложил другой. — Знамя Военного совета поставлено у колонны, справа от входа.
— Знамя вижу! — ответил я.
И снова, если давать ответ на вопрос: «Кто же был первым?» (а вопрос этот вызывает подчас чрезмерно повышенный интерес), я бы ответил: «А так ли уж это важно? Играют ли здесь роль минуты и секунды? Важно, что каждый стремился быть первым и делал всё, чтобы быть им, не прячась за спины товарищей». Первыми были в полном составе рота Петра Греченкова, группа Ивана Лысенко и рота Ильи Съянова».
О знамени Военного совета Зинченко своему командиру сказал неправду. Знамя № 5, как утверждают исследователи, в Рейхстаг по неизвестной до сих пор причине так и не попало. Как его мог видеть генерал Шатилов? Что касается проблемы «Кто же был первым?», то здесь можно согласиться с генералом, что действительно не столь и важно, это же не спортивные соревнования на скорость и ловкость, когда победу решают минуты и секунды. Но почему одних наградили обещанными «Золотыми Звёздами», а другим дали утешительные ордена? Финал с награждением решили по-чиновничьи, не по-солдатски. Исковеркали многие судьбы. Наплевали в души.
О роте Съянова Шатилов тоже написал неправду. Согласно документам и свидетельствам Съянов в 14.30 ещё был в санчасти, куда его доставили после ранения. И роту свою привёл к Рейхстагу много позже. Рота состояла в основном из только что освобождённых узников тюрьмы Моабит. Их подкоромили, переодели, дали оружие и — вперёд. Пополнение рвалось в бой: желание отомстить за свои унижения и страдания были высокими. Но сплочённости, а следовательно, слаженности в бою у роты не было.
Видеть Знамя Победы, поставленное у колонны, «справа от входа», со своего НП Шатилов не мог. Выходит, генерал всё уклонился от истины. Сплошная ложь! Вот и мучился потом всю жизнь, допустив однажды малодушие и пойдя на поводу и у обстоятельств и у заинтересованных людей.
Основная тяжесть штурма, а затем и зачистки помещений, в том числе и подземелий Рейхстага, легла на роты 674-го стрелкового полка. Генерал Шатилов, следуя новой версии штурма Рейхстага, и это утаил!
Из воспоминаний подполковника А. Д. Плеходанова: «Около 16 часов, когда огонь несколько стих, ко мне на НП пришёл полковник Зинченко с телефонным аппаратом через плечо. Он был не один, со своей боевой подругой Зиной. Они принесли бутылку шампанского и торт. Поздравили меня с победой.
Вскоре мне снова позвонил В. Шатилов. Он приказал подготовиться к третьей атаке, спросил, не могу ли я во время нового штурма перенести свой наблюдательный пункт в Рейхстаг. Я ответил, что делать это ещё рано. Справа атакуют немцы на танках, левее — бьют их артиллерийские орудия. Да и вообще вся площадь перед Рейхстагом сильно простреливается. А если мне и удастся перенести свой НП с Рейхстаг, то руководить боем будет невозможно. Мы можем оказаться отрезанными и потерять Рейхстаг.
В заключение я предложил генералу послать туда Зинченко, сказал, что он находится у меня на НП. Генерал попросил передать трубку.
Закончив разговор с В. Шатиловым, Зинченко недовольно сказал:
— Старик беспокоится о знамени Военного совета. Говорит, что комкор Перевёрткин не даёт покоя, всё время спрашивает о знамени Военного совета армии. Приказывает водрузить его.
Я сказал, что обижаться не следует, надо пробиваться в Рейхстаг, что войск у него нет, руководить некем, а отсиживаться на моём НП неудобно…»
Как можно понять, в состоявшемся на НП 674-го полка разговоре подполковник и полковник, два фронтовых товарища, прошедших немало фронтовых дорог плечом к плечу, сказали друг другу многое. Один не без горечи поздравил другого. Другой, с трудом сдерживая иронию, посочувствовал ему и дал совет пробиваться в Рейхстаг, то есть устанавливать знамя Военного совета армии.
В ночь на 1 мая 1945 года Рейхстаг был очищен: гарнизон его частично истреблён, частично пленён. Потери нашей стороны тоже оказались значительными. Надо отдать должное защитникам Берлина: сражались до последнего патрона и до последнего солдата.
В очищенный от противника Рейхстаг со всего Берлина хлынули бойцы и офицеры, делегации армий, корпусов, дивизий и дивизионов, полков и различных служб. Устанавливали свои флаги, флажки и вымпелы. Делали на стенах и колоннах надписи. Надписи были различными: «Учтено за кур»; «Привет Москве! Берлину крышка!»; «Одесит Пескин. Ленинградец Житмарёв. Осмотрели развалины Берлина. Остались весьма довольны»; «За Ленинград заплатили полностью»; «Урал-Москва. Мы привезли снаряды, бомбы, людей и разбили это гнездо зверей!». Среди прочих была и такая надпись: «Слава героям, водрузившим Знамя Победы над Берлином!»
А настоящих героев оттеснили в сторону. Назначили других…
По сценарию, написанному кем-то из работников политорганов, настоящим Знаменем Победы могло быть только знамя Военного совета 3-й ударной армии. Такие знамёна были изготовлены заранее и розданы в дивизии. В каждую дивизию по одному. Знамёна были пронумерованы. 150-й Идрицкой дивизии досталось знамя № 5. Командир дивизии генерал Шатилов через политотдел передал его в полк полковника Ф. М. Зинченко. Зинченко, растеряв в боях личный состав, был сильно удручён. А тут ещё на НП забрёл командир разведгруппы лейтенант Сорокин и начал докладывать по телефону в штаб соседнего полка о том, что Знамя Победы установлено… У полковника вначале сдали нервы, поднял руку на младшего по званию. Если бы нервы сдали и у лейтенанта, то лежать бы комполка и жизнелюбу Фёдору Матвеевичу Зинченко в луже крови изрешечённым автоматной очередью в упор… Сорокин сдержался. Видимо, слишком велика была радость только что свершённого его разведгруппой. А Зинченко, охваченный завистью к соседу, тут же позвонил Шатилову и в горячке доложил о том, что его бойцы водрузили над Рейхстагом Знамя Победы. Примерно в это же время, возможно, чуть раньше, в штаб дивизии позвонил подполковник Плеходанов. Но знамя Военного совета № 5 по-прежнему находилось на НП Зинченко…
164
Магнитофонная запись рассказа бывшего разведчика хранится в музее Московского авиационного института в Москве.