Берлин - 45

Битва на Курской дуге для наших войск складывалась не по классическим канонам. Если противник использовал шаблонный концентрированный удар танковыми клиньями с задачей отсечения курского выступа с последующим окружением советской группировки, то наши фронты, используя тактику преднамеренной обороны, решили встретить противника на заранее подготовленных позициях, эшелонированных в глубину на сотни километров, измотать его ударную группировку, а затем ударить резервами, перехватить инициативу, перейти в наступление. Такой план сражения предполагал особое построение тылов.

Н. А. Антипенко: «Изучая в послевоенное время документы, относящиеся к тылу Центрального и Воронежского фронтов на Курской дуге, я пришёл к выводу, что командование Воронежским фронтом обязывало начальника своего тыла организовать его по принципу, если так можно выразиться, классической обороны, т. е. в соответствии с теорией военного искусства глубоко эшелонировать силы и средства, отнести подальше в тылы склады, госпитали, ремонтные базы и пр.; эшелонирование допускалось на глубину 300–400 км. На Воронежском фронте это требование теории было полностью соблюдено, и это гарантировало известную устойчивость тыла в случае глубокого вклинения противника. Но при такой организации тыл не мог обеспечить быстрый переход войск фронта в контрнаступление, неизбежна была длительная пауза для «подтягивания тылов». Так оно и случилось».

Генерал Н. А. Антипенко предложил своему командующему другой вариант размещения тылов и взаимодействия их с войсками 1-го и 2-го эшелонов. И Рокоссовский, выслушав своего заместителя и офицеров штаба, согласился с новой концепцией расстановки сил и средств. Ещё перед началом сражения стало очевидным, что оборонительные бои будут непродолжительными, что противник будет остановлен, что он быстро исчерпает свои силы. Исходя из этого, тылы решили размещать по варианту наступательному. Хотя наиболее «тяжёлые» элементы фронтового тыла — ремонтные заводы, нетранспортабельные эвакогоспитали, мукомольно-крупяные перерабатывающие предприятия и другие громоздкие производства и учреждения — решили отнести подальше от театра военных действий, в особенности на направлениях возможного вклинения противника в нашу оборону. Более же мобильные полевые подвижные госпитали, а также склады боеприпасов, горючего, продовольствия и других материальных средств сосредоточивались как можно ближе к войскам.

На заседании Военного совета фронта сразу же возник тревожный вопрос: а что будет, если противник всё же прорвёт оборону фронта и захватит Курск, выйдет на тылы?

— Не войска для тыла, а тыл для войск, — пресёк сомнения командующий. — Задача тыла — максимально обеспечить устойчивость нашей обороны. Если тыл начнёт заботиться о своей безопасности, в первую очередь пострадает устойчивость обороны.

Тыловики в дни подготовки к битве трудились как муравьи. Снаряды и боеприпасы для стрелкового оружия подвозили непосредственно к передовой. И если раньше на артиллерийские огневые позиции выкладывали полтора-два боекомплекта выстрелов, то теперь — по три-четыре, а для некоторых калибров до пяти. Особенно «нагружали» артиллерию на танкоопасных направлениях. «Наша пехота, — вспоминал Н. А. Антипенко, — была готова стоять насмерть, но пехота знает, что самоотверженность и отвага приводят к успеху в том случае, если артиллерия, «бог войны», безотказно её поддерживает, т. е. когда, кроме высокого духа, войска имеют в достаточном количестве боеприпасы. Поэтому и выложили мы на огневые позиции столь значительное количество снарядов. Если бы мы оставили половину их на фронтовых складах в расчёте на подачу в войска автотранспортом в ходе оборонительного сражения, мы не успевали бы их подвозить в короткий срок, а голод на боеприпасы не мог бы не отразиться на устойчивости обороны в целом.

Отрицательно сказался бы на оборонительном сражении, особенно в период нанесения контрудара и перехода в наступление, недостаток горючего и продовольствия, неизбежный, если бы мы не разместили максимум того и другого в непосредственной близости к войскам».

Как известно, удар под основание курского выступа противник наносил из двух направлений: с севера — по обороне Центрального фронта, и с юга — по боевым порядкам Воронежского фронта. Рокоссовский на северном участке не позволил немцам вклиниться в оборону своих войск глубже десяти километров. Да и ширина вклинения была небольшой — до десяти километров. На южном, у Ватутина, прорыв пришлось латать уже в ходе первого, оборонительного этапа сражения резервами Степного фронта, стоявшего в затылок Воронежскому. Здесь немецкие танки продвинулись до 40 километров, что по существу означало прорыв уже не тактического, а оперативного характера.

Николай Александрович Архипенко во время работы над мемуарами провёл своего рода аналитическое исследование причин временных неудач соседнего левофлангового фронта. «Противник нанёс с юга сильнейший удар по войскам Воронежского фронта, направив главные силы на 6-ю гвардейскую армию генерал-лейтенанта И. М. Чистякова[145], занимавшую чрезмерно широкую полосу обороны. За четыре дня немцы продвинулись здесь на 30–40 км. Лишь благодаря своевременной помощи силами Степного фронта — Резерва Главного Командования — удалось выправить опасное положение.

Причиной такого глубокого вклинения наши историки считают неправильную оценку командованием Воронежского фронта намерений противника, чрезмерное рассредоточение своих сил на фронте в 164 км, нарезку недопустимо широкой полосы обороны для 6-й гвардейской армии, на которую был нацелен главный удар противника.

Мне хотелось бы дополнить рассмотрение этого вопроса с точки зрения расхода боеприпасов, чтобы яснее стало, какую артиллерийскую поддержку получили в этом сражении войска Центрального и Воронежского фронтов.

По количеству стволов и по весу боевого комплекта оба фронта находились в более или менее одинаковых условиях; вес одного боевого комплекта каждого фронта составлял около 20 тыс. т. На огневые позиции артиллерии 13-й армии Центрального фронта и 6-й гвардейской армии Воронежского фронта было выложено от четырёх до пяти боекомплектов.

Сколько же снарядов было расстреляно в ходе оборонительного сражения с 5 по 12 июля? Иначе говоря, сколько огня и металла обрушилось на голову противника? Ведь от этого в огромной мере зависела устойчивость нашей пехоты, против которой шла невиданная за всю войну армада танков и самоходных орудий и действовала многочисленная артиллерия.

Об интенсивности огня нашей артиллерии можно судить по таким данным: за период с 5 по 2 июля 1943 г. было израсходовано боеприпасов Центральным фронтом 1079 вагонов, а Воронежским — 417 вагонов, почти в два раза меньше».

Далее в своих расчётах Антипенко приводит сравнительную таблицу расхода боеприпасов, из которой видно, что Центральный фронт почти в семь раз больше израсходовал зенитных снарядов (37-мм и 85-мм), в полтора раза больше 76-мм снарядов для дивизионных пушек, которые вели огонь по бронетехнике противника (артиллерия Центрального фронта выпустила по танкам, самоходкам, бронетранспортёрам и другим целям 274 600 снарядов), в пять-семь раз больше гаубичных 122-мм и 152-мм снарядов.

«Эти данные показывают разницу в интенсивности артиллерийского огня, — писал генерал спустя годы после битвы, перечитывая и сопоставляя документы военной поры. — Отсюда напрашивается вывод о несоответствии группировки артиллерии Воронежского фронта характеру оперативной обстановки. Вернее сказать, группировка артиллерии была обусловлена неправильным оперативным построением в обороне войск в целом.

Меньше всего оснований предполагать, что не хватало боеприпасов, так как 6-я армия оставила противнику свой склад с боеприпасами, которые остались нетронутыми и после изгнания оттуда немцев.

13-я армия[146] Центрального фронта израсходовала за этот же период свыше четырёх боевых комплектов. Такого большого расхода за столь короткий срок не было ни в одной армейской оборонительной операции не только в годы Великой Отечественной войны, но в истории войн вообще. Это стало возможным потому, что заблаговременно было завезено на огневые позиции такое количество боеприпасов, какого хватило и для отражения атак противника, и для обеспечения контрудара. Подвозились боеприпасы до огневых позиций как по железной дороге (в район станции Поныри), так и автотранспортом».

145

Иван Михайлович Чистяков (1900–1979) — генерал-полковник (1944), Герой Советского Союза (1944). В РККА с 1918 года. Окончил пулемётную (1920) и пехотную (1925) школы, курсы «Выстрел» (1927, 1929), ускоренные курсы при Военной академии им. К. Е. Ворошилова (1941). Во время Великой Отечественной войны командир отдельной бригады морской пехоты, в 1942 году — стрелковой дивизии, стрелкового корпуса. С октября 1942 года командующий 21-й (с октября 1943 года — 6-й гвардейской) армией. Награждён 2 орденами Ленина, 5 орденами Красного Знамени, 2 орденами Суворова 1-й и 2-й степени, 2 орденами Кутузова 1-й степени.

146

13-я армия генерал-лейтенанта Н. П. Пухова стояла в первой линии построения боевых порядков Центрального фронта и оказалась под ударом Северной группировки противника.