Берлин - 45

Художники не умирают!

ФРОНТ И ТЫЛ

Николай Александрович Антипенко,

генерал-лейтенант,

заместитель командующего войсками

1-го Белорусского фронта по тылу

Начальник тыла всегда за всё в ответе.

Старый армейский анекдот.

Старшина выстроил роту новобранцев и задаёт вопрос:

— Товарищи бойцы! Как вы думаете, что на передовой для солдата самое главное?

Один:

— Хорошее оружие, товарищ старшина!

— Молодец! Неверно!

Другой:

— Хорошая позиция!

— Хорошая позиция — это желательно. Но победить можно и на невыгодных позициях.

Третий:

— Хорошая разведка!

— Молодец! Но, запомните, самое главное на фронте — тылы! А что такое, товарищи бойцы, тылы? А хорошие тылы — это горячая каша! Наваристая, с тушёнкой! Это своевременный и достаточный подвоз боеприпасов и горючего. Это тёплая одежда и чистое бельё. Баня! Это и обеспечение новым оружием и снаряжением взамен выбывшего из строя по причине поломки и огневого воздействия противника! И транспорт! И медицинская помощь раненым.

Строй одобрительно загудел.

В ряду военачальников, внёсших значительный вклад в Победу, в том числе и в сражения на последнем этапе войны, всегда рядом с полководцами называют имя генерал-лейтенанта Николая Александровича Антипенко.

Родился он в 1901 году в Запорожье, в селе Нижний Куркулак[138] Бердянского уезда Таврической губернии. Мать — Мария Сергеевна, отец — Александр Данилович Антипенко.

Службу свою в Красной армии Николай Антипенко начал в политорганах в пограничных войсках. Вспоминая свою первую заставу, генерал Н. А. Антипенко писал: «В феврале 1922 г. я был назначен политруком роты в дивизионную школу 3-й Казанской дивизии. Штаб и школа тогда стояли в Симферополе».

Введённая в молодой Советской стране новая экономическая политика прекратила голод, разбудила народную инициативу, но и породила множество проблем. На границе — особенно. «Морская граница в Крыму в то время фактически была открыта, — вспоминал Н. А. Антипенко, — контрабандисты почти безнаказанно высаживались на советское побережье, пересекая море от турецкого берега. К нам везли наркотики, турецкий табак, рожки и прочие «восточные сладости», «колониальные товары» и всякую мелочь, а от нас вывозили золото и драгоценности, и этому надо было положить конец. В 1922 г. Наркомвоенмор приказал выделить из состава Красной армии специально отобранные воинские части для передачи их в пограничные войска. Сформированный в Симферополе отдельный батальон выступил пешим порядком в Евпаторию и взял под охрану побережье (протяжённостью 350–400 км) от Перекопского вала через Ак-Мечеть, Евпаторию и далее до стыка с Севастопольской пограничной частью. В составе этого батальона прибыл на границу и я. С этого времени и началась моя служба в погранохране».

Осенью 1925 года Н. А. Антипенко направили на учёбу в Москву — в Высшую пограничную школу ОГПУ. Через два года он получил назначение — в Среднюю Азию.

Средняя Азия была велика и, по условиям несения военной службы и проживания — место невесёлое. Необустроенность военных городков, удалённость застав от культурных центров, бездорожье, нехватка воды. «Невесело было мне, когда я ехал впервые в эту, казалось, непостижимую страну, — вспоминал генерал Н. А. Антипенко. — Каких только страстей не наговорили нам «бывалые» люди: там и басмачи, и тигры, и шакалы, и скорпионы с фалангами, гигантские ящерицы и прочая нечисть; особенно много ужасов рассказывали про каракумские пески… Пугали и тем, что трудно приноровиться к бытовому укладу местных жителей, к особенностям пограничной службы в тех условиях.

Надо сказать, что за восемь с лишним лет мне многое пришлось увидеть из того, о чём мне рассказывали. Но всё это в натуре воспринималось совсем иначе, чем на словах, не пугало, а, пожалуй, больше привлекало.

Штаб пограничного округа находился в Ташкенте. На пятый день езды по железной дороге мы прибыли в этот «город хлебный».

— Главное — постарайтесь не попасть в Каракумы, — советовал мне ещё в поезде один из попутчиков.

По его словам, самый трудный участок — это граница с Афганистаном, в зону которого входят и каракумские пески. Но случилось именно то, против чего меня так настораживали: мне вручили предписание о назначении инструктором политработы в пограничный отряд, который находился на этом участке. И это было, пожалуй, лучшим, что могло со мной случиться, если рассматривать всю жизнь до 1941 г. как школу, подготовившую к величайшему испытанию — исполнению труднейшего долга на ответственном посту в боях с нашим смертельным врагом. Здесь, в Средней Азии, на заброшенных в песках пограничных заставах мне пришлось шаг за шагом узнавать нужды войск и каждого бойца, способы их удовлетворения, знакомиться с повседневной жизнью подразделений, находившихся на военном положении и в то время, когда вся страна жила мирной жизнью. Если в ходе войны я более или менее умело выполнял сложную работу начальника тыла, то немалое значение в подготовленности к этой работе, несомненно, имела служба на среднеазиатской границе».

Что и говорить, белое солнце Каракумов не щадило никого и ничего, но в каждом русском пограничнике, которого судьба и начальство занесли сюда по служебным надобностям, оживал красноармеец Сухов, и уже не испугать его было никакими скорпионами, тиграми и песчаными бурями. Никаким врагом.

О городке Керки, где Антипенко начал свою среднеазиатскую одиссею, он писал в мемуарах почти как Лермонтов о Тамани: «Город Керки Туркменской ССР, куда я попал в марте 1927 г., произвёл на меня тягостное впечатление…» В Керках Антипенко снял угол «в комнате одного таможенного служащего». Часто бывал на заставах. Увлёкся стрельбой из винтовки и пистолета, так что вскоре в погранотряде его избрали председателем стрелковой секции спортивного общества «Динамо». С тех пор его часто командировали на заставы проверять стрелковую подготовку пограничников. Когда же погранотряд выезжал по тревоге на перехват очередной банды басмачей, прорвавшейся с территории сопредельного Афганистана, чтобы пограбить таджикские селения и колхозы, Антипенко брал с собой винтовку системы Леймана с оптическим прицелом. В бою восхищал пограничников точностью и эффективностью огня на больших дистанциях. «Бойцы видели, как при каждом моём выстреле ещё одна чалма подскакивала вверх и исчезала; возможно, поэтому они старались держаться поближе ко мне».

Часто политработнику приходилось становиться снабженцем. Заставы необходимо было обеспечить не только продовольствием, но и керосином для ламп, и самими лампами хорошего качества, чтобы вечерами пограничники не сидели в Ленкомнатах в тоскливой полутьме. Очень скоро эти снабженческие навыки пригодятся ему на новой службе и в новых условиях.

Зимой 1933 года Антипенко назначили на должность начальника и комиссара Ташкентской пограничной радиошколы. В 1935 году последовало очередное назначение — военным комиссаром железнодорожной бригады в Киеве. В 1938 году Антипенко вновь вернулся в погранвойска — в Харьков, начальником окружного Управления снабжения пограничных и внутренних войск НКВД. В систему снабжения входило обеспечение войск НКВД и погранотрядов вооружением, боеприпасами, прочим воинским снаряжением, автотранспортом, горючим, продовольствием, вещевым имуществом, финансами, квартирным довольствием.

Зимой 1940 года после Прутского похода войск Южного фронта под командованием генерала армии Г. К. Жукова с целью возвращения в состав Украины и Молдавии занятых Румынией земель Бессарабии и Северной Буковины начал формироваться Львовский пограничный округ. Выпускнику заочного факультета Военной академии им. М. В. Фрунзе Антипенко было поручено формирование окружного управления снабжения нового пограничного округа с одновременным исполнением обязанностей заместителя начальника пограничных войск нового округа.

138

С названиями малой родине Антипенко не очень повезло: если своё исконное название село носило более 135 лет, то в 1933 году его переименовали в Гавриловку, в 1938-м — в Ворошиловку, в 1958-м — в Жовтневое (то есть в переводе с украинского Октябрьское), в 2016-м — в Покровское. Ныне — в Токмакском районе Запорожской области Украины.