Страница 62 из 91
«Я хорошо знал двух замечательных биологов — А. А. Любищева и Н. В. Тимофеева-Ресовского. Оба люди европейской культуры, образованы они были блестяще, отнюдь не замыкаясь в своей специальности, знали и математику, и физику, и химию на уровне нынешнем. И оба по-разному были верующими. Были привержены религии. Тимофеев-Ресовский много общался с Александром Менем, с отцом Александром Борисовым, причастился перед смертью. Согласно его воле, служили панихиду, хоронили его по церковному обычаю. Нет, это не дань традициям, это была искренняя вера. Она поддерживалась, как мне кажется, его научной работой, его проникновением в тайны генетики, его благоговением перед совершенством природы.
Н. В. Тимофеев-Ресовский отвергал физико-химические теории происхождения жизни. Для него, как и для многих больших ученых, жизнь не сводится к материальным процессам. Тысячи лет тайна живого не разгадана, и, по-видимому, не случайно. Успехи биологии нисколько не продвинули науку к разгадке. Крупнейший наш цитолог В. Я. Александров всегда считал, что у клетки есть душа.
Существует немало безответных вопросов в нашей духовной жизни — что есть совесть? Откуда она, зачем она человеку, от нее ведь никакой же пользы, ни помощи.
Несомненно, существует проблема наличия души у человека, проблема добра.
Как только мы обращаемся к внутреннему миру человека, наука смущенно отступает».
«Публикация «Зубра» в «Новом мире» вызвала в Снежинске — месте действия романа — настоящий ажиотаж. Ветераны лаборатории «Б», где работал Н. В. Тимофеев-Ресовский, вышли на ленинградский адрес писателя, а горком КПСС прислал ему приглашение. Разместили Даниила Александровича в гостевом домике при въезде в Снежинск, который в то время был номерным закрытым городом. Директор предприятия Г. П. Воминский при встрече с писателем подарил ему личное дело Н. В. Тимофеева-Ресовского и он же договорился с Южно-Уральским книжным издательством о выпуске «Зубра» в следующем 1988 году 30-тысячным тиражом. Хотя по сложившейся в те годы практике книга могла появиться в печати не раньше, чем через три года после ее включения в план и выделения государством дефицитной тогда бумаги. Воминский благодаря своим связям решил проблему самостоятельно. Обо всем этом мне рассказал сопровождающий Д. А. Гранина в поездке в Челябинск заведующий отделом пропаганды и агитации горкома КПСС Челябинска-70 (так в то время именовался Снежинск) Валерий Михайлович Воркунов. Кроме посещения издательства Даниил Александрович захотел побывать на ЧТЗ, где в 1943 году он получал для фронта знаменитые танки «ИС».
— Это было возвращение в юность, — рассказывал он. — Я ушел на войну, сначала в народное ополчение с Кировского завода. Его рабочие, специалисты, конструкторы потом эвакуировались в Челябинск. Так что здесь в сорок третьем я встретил своих, ленинградцев. В Челябинске я пробыл тогда около трех недель — собирали машины, потом на челябинских танках воевал в Первой танковой дивизии на Втором Прибалтийском фронте. Дошел до Кенигсберга. С тех пор я танки ненавижу».
— Выступая на съезде писателей, вы сказали, что борьба, которая разворачивается сегодня, укрупнила и чувства, и характеры. В единоборстве с добром зло, которому незачем перестраиваться, предстало куда более сильным и опасным, чем нам казалось. Сейчас, когда прошел еще год и перестройка стала реальностью, что, на ваш взгляд, изменилось, а точнее — обнажилось?
— Обнажились вот эти силы противодействия, которые не так просто сломить. Обнаружилось болото, которое выжидает, полное опасений и тревог: одни боятся за свою репутацию, за свои нажитые привилегии, другие не хотят связывать себя какими-то решительными действиями, третьи выжидают — что получится, где получится. И определились активные силы, которые горячо поддерживают перестройку, новую систему мышления, действуют энергично. Те успехи, которые мы сейчас имеем, благодаря им достигнуты. Вообще, как ни странно, во всяких сложных ситуациях решает меньшинство. В науке решает меньшинство, в искусстве — тоже меньшинство. Талантливых и гениальных людей всегда меньше. Думаю, что и в политике люди убежденные, понимающие ситуацию и выдвигающие какие-то новые идеи, тоже действуют поначалу в меньшинстве, и лишь потом им удается привлечь на свою сторону большинство.
— Тогда же вы говорили о нескольких талантливых романах, написанных во имя непреложных требований совести и боли и, к сожалению, обреченных на многолетние мытарства… Вы имели в виду увидевшие наконец свет «Новое назначение» Александра Бека и «Белые одежды» Владимира Дудинцева или какие-то другие?
— Я имел в виду эти романы и еще «Дети Арбата» Анатолия Рыбакова, и «Ночевала тучка золотая…» Анатолия Приставкина. Все они сейчас напечатаны. Но появляются новые вещи, которые достаточно отлежались и приходят сейчас к читателю. Я думаю, что читателю все равно, были они написаны год или десять лет назад: художественная литература — не газетная статья, настоящая литература не стареет. В шестом номере «Нового мира» напечатан «Котлован» Андрея Платонова — это благо. Поэтому разговоры о том, зачем мы сейчас печатаем так много повестей ушедших наших писателей, считаю несостоятельными. Что же, опять закрывать от людей того же Платонова во имя каких-нибудь новых бездарных, серых посредственностей? А речь идет по сути дела о том, что страницы журнала заняты новыми талантливыми публикациями, а посредственным вещам места не хватает. И это прекрасно! В этом смысле сегодняшнее положение в литературе, в литературно-художественной периодике я считаю совершенно разумным, правильным. Наступило время, которое мы ждали много лет».
«Разговор о порядочности — разговор сегодня насущный, хотя вести его не просто, понятия о порядочности разошлись. Человек пишет диссертацию директору института, никто его за это не осуждает, все знают — он старается, чтобы получить квартиру, иначе ему не выбраться из коммуналки. Знакомый мой рыбак браконьерствует на Свири, он возмущен тем, что приходится прятаться от рыбнадзора, хотя у плотины станции гибнут косяки рыб, рыбоходы не действуют, никому дела нет до гибели тысяч рыб, «а инспектора гоняются за нами». Обсуждают одного «несуна», что попался в проходной, выносил детали карбюратора для своей машины. В магазинах нет, а с рук дорого. Товарищи его осуждают не за то, что он нарушил, а за то, что по-глупому влип.
Абсурд бесхозяйственности, расточительности, головотяпства путает все критерии честности. В Ленинграде ставят на капитальный ремонт целые кварталы. Так технологически выгоднее. И вышибают подряд перегородки, стены… Раньше это делали вручную, можно было сохранять камины, решетки, двери, сейчас все крошится. Смотреть жалко, как гибнет лепнина, украшения, ценности. Появились люди, которые обирают дома, поставленные на капремонт. Увозят изразец от печей, медные ручки, те же решетки, всякую ценную всячину. Кто они? Воры? Расхитители казенного добра? Но ведь слава богу, что находятся такие расхитители. Хочется их приветствовать и не хочется думать, что при этом человек вынужден преступать. Он берет чужое, он нарушает. А мы его искренне амнистируем, защищаем».