Лорд Шива разрешил

Поднявшись и отдышавшись, мы обошли ступу непременно по часовой стрелке. Гонга вел свой рассказ:

– Ступа стоит на холме именно в том месте, где распустился священный лотос. Основание ступы символизирует землю, далее идет купол ступы – это символ воды, шпиль над ступой – это огонь, а зонтик на шпиле – воздух. Всевидящие глаза Будды изображены на четырех сторонах основания и смотрят на восток, запад, север и юг. Вид везде хороший – Катманду как на ладони. Шпиль состоит из тринадцати ступеней, это тринадцать этапов освобождения от сансары. Вопросы есть?

– Есть, – сказал я. – Почему именно тринадцать, это ведь чертова дюжина в западной культуре. Например, в американских самолетах нет тринадцатого ряда, а в домах нет тринадцатого этажа.

Но Гонга сказал, что в Непале это, наоборот, счастливое число, а никакая там не дюжина. На ветру, на веревочках трепетали разноцветные флажки с молитвами, и всюду сновали обезьянки, кстати, достаточно агрессивные, то и дело пытающиеся что-нибудь стащить, хотя их здесь и так достаточно хорошо подкармливают. Но все же рядом с этой ступой снисходила благодать, и на душе было мирно и празднично! Мы сфотографировались в удачных ракурсах и продолжили свой путь по столице. Куда же без посещения Пашупратинатха, загадочно заявил Гонгарам. Никуда! Поехали тогда…

Мы остановились на улочке, где было очень много нищих. Здесь же стояло множество столов с серебряными монетками. Это для паломников, заметил Гонга, чтобы равномерно потом раздать милостыню, а то никаких бумажных купюр не хватит. Возьмите и обменяйте немного. Мы так и сделали. Дойдя до конца этой колоритной улицы, мы повернули направо, к храму. Вход над воротами венчал… кто бы вы думали? Ну конечно, сам Шива. А огромный бык Нандин мешал хорошо рассмотреть серебряные порталы.

«Нам нельзя дальше, в храм могут пройти только индуисты, – сказал Гонга. – Но давайте походим вокруг, здесь очень интересно. Здесь крематорий… Пойдемте к священной реке Багмати!..» Перед двумя мостами стоял маленький храм-пагода с красивой резьбой по дереву и терракотовой фигуркой Вишну в кирпичной часовне. С мостов можно было наблюдать жизнь у реки. Вверх по течению люди приносили в жертву цветочные венки, пуская их по воде, и совершали ритуальные омовения. На круглых платформах горели костры с телами усопших. «Это для VIP-персон», – сказал нам Гонга. Простых смертных сжигают дальше, к югу, под стальным навесом… Воздух действительно имел специфический запах. Костры горят и днем и ночью. Вдоль реки стоят многочисленные скульптуры богов и Шива-лингам, которому полторы тысячи лет. Там же расположено много маленьких храмов, чьи помещения служат жильем для семей бедняков, которые живут тем, что вылавливают из реки одежду умерших, недогоревшее дерево, золотые зубы и украшения… Вот прямо у нас на глазах мальчишка лет семи выловил на удочку что-то блестящее. «Браслет из золота», – заметил Гонга.

На другом берегу живут святые, их называют садху. Хотя они могут быть и скрытыми попрошайками или просто обманщиками. Но все же среди них много тех, кто действительно ищет просветление, они могут оказывать верующим реальную помощь. А вот злить их нельзя, проклянут. Я позволил себе сфотографироваться с двумя такими персонажами (смотри обложку), сидя рядом, я чувствовал очень необычную их энергетику, в этом действительно что-то есть. Чтоб не разозлить их, я воспользовался обменянными серебряными монетками, они что-то сказали мне на прощание, похлопав меня по плечу…

– Гонга, о чем это они?

– Не беспокойся, Дэн, они тебя благословляют и желают хорошего пути! Тольку тику они тебе, разве что, не поставили.

– Namaste! – сложил я руки перед ними. И пусть это был не Милк-Баба, он тоже живет в Пашупратинатхе. Это йогин, который питается только молоком и практикует мантра-йогу. Он не стрижет волос, и одна его коса имеет длину около двух метров. Он известная личность, и у него много учеников. Но даже благословление от простых садху в Непале нам пригодится.

Мы также прогулялись вдоль длинного ряда маленьких храмов, в каждом из которых находится лингам, сюда приносят подношения: молоко, йогурт и масло.

Лестницы от двух мостов вели к террасе со скамейками, где как в театре можно наблюдать за процессом кремации.

– Чтоб не бояться перехода, – сообщил нам Гонгарам.

– Расскажи нам об этом ритуале поподробнее, Гонга, – попросили мы, рассевшись в этом театре.

Гонга зачарованно начал:

– Индуисты почти всегда кремируют своих мертвых. Только так можно освободить душу и подготовить ее к новому рождению. Кремация должна происходить на берегу реки, которая унесет пепел в Гангу, а все реки Непала впадают в эту священную реку. Кремация происходит вскоре после кончины, и многие приезжают провести свои последние дни именно в Пашупратинатх, если возможно, конечно. Особых приготовлений нет, но обряды могут немного отличаться в зависимости от племени, касты и местных обычаев. Но сама кремация следует всегда по заведенному порядку. Он таков: тело кладут на бамбуковые носилки, прикрывают тканью и несут на берег реки в сопровождении родственников и только мужчин. Женщины скорбят дома. Мужчины омываются в реке, обривают головы наголо и одеваются в белые одежды, которые потом будут носить целый год. Тело раздевают под простыней. Все, что было на человеке в момент смерти, должно быть брошено в реку. Тем временем помощники колют дрова, тело возлагают на костер. Если умерший мужчина, то костер поджигает старший сын, если женщина, то младший, трижды обойдя вокруг тела.

Мне сразу вспомнилась трансляция по советскому телевидению церемония кремации Индиры Ганди, когда погребальный костер матери зажег ее сын, Раджив, правда не младший, а оставшийся на тот момент в живых. В белых одеждах, Раджив Ганди подносит факел к телу убитой охранниками-сикхами матери, а потом еще и подкладывает дрова. Жуть! Мне лет семь было тогда, и это меня очень потрясло…

– Пока костер горит, родственники уходят, а остальное доделывают нанятые помощники. Чтобы полностью сжечь труп, требуется не менее четырех центнеров дров, огромные потери для лесов Непала. Кое-где уже пытаются использовать в крематориях другое топливо, бензин например… – Гонга замолчал. – Ну, понятно вам?

– Да, понятно! Очень интересно.

Меж тем время стремилось к обеду, хотя есть сильно не хотелось от жары и увиденного.

– Тогда поехали еще в один монастырь, нас должны туда пустить. Я покажу вам, как живут монахи, кроме того, в монастыре много лукхорки.

– Чего-чего много? – переспросили мы.

– Ну лукхорки, маленькие такие, у вас тоже есть, – заинтриговал нас Гонга. – А по дороге к монастырю остановимся в старой чайной в Патане, там погуляем и выпьем непальского чая, он очень хорошо утолит жажду, и съедим чапати – вкусные лепешки, вам понравится.

Действительно, чайная оказалась атмосферной, обслуживали местные колоритные жители. Вокруг толпились дети-попрошайки, кто в одиночку, кто с младенцем на руках, подходила девочка лет пяти со странной пузырьковой, без ложного полиморфизма, сыпью на лице и руках, я даже немного шарахнулся от нее, когда она протянула мне руку. «Оспа натуральная», – пронеслось в моей голове, и всплыла в памяти фотография из учебника по инфекционным болезням времен моей учебы на педиатрическом факультете медицинской академии.

– Денег детям-попрошайкам не давать! – скомандовал Гонга, – а то потом отсюда не выйдем, одолеют. Это их родители заставляют так деньги зарабатывать, сами дома сидят, бессовестные, а дети попрошайничают.

Чай – национальный напиток Непала, его варят с молоком и специями. Но мне больше понравился бхоте-чия – шерпский чай. Это соленый чай, в который добавляют ячье масло, вовсе не прогорклое. Этот напиток лучшее, что может быть в горах. Говорят, что на высокогорье он намного вкуснее. Чапати – самые простые лепешки – выпекали при нас, совсем без масла на горячей плите. Подали их с маслом и вареньем из манго от локального производителя «Сагарматха». Правда, было очень вкусно.