Страница 5 из 7
Приняв молчание за согласие, Берегиня продолжила:
– То–то же! Не стоит его сюда звать. Мы сами можем выкрутиться… – она многозначительно замолчала, в упор уставившись на опешившего собеседника.
Под её пронизывающим взглядом на плечах и груди мальчика проступили едва ощутимые алые руны. Девочка не заметила их под одеждой, но сам Ратибор почувствовал, что броня, подаренная Макошью, готова была его защищать. Жаль, что не ясно, от какой опасности.
– Как можно спастись от Мораны?
Не дав русалке ответить, из шкафчика вывалился испуганный кот, которого давно не было слышно, словно он отлично понимал человеческую речь и всё это время вслушивался в разговор, жадно ловя каждое слово.
Пушистый комок брякнулся об пол.
– Славный у тебя домовой, – девочка с презрением ухмыльнулась. – Забавный.
– Домовой? – Ратибор поперхнулся чаем. Внук Василисы огляделся. В поле зрения был только сильно напуганный и ощетинившийся Васька, едва успевший после неприятного падения встать на лапы.
– Покажись уже! – в голосе гостьи было столько власти, что мальчик поперхнулся повторно, неуклюже расплескивая иван–чай на скатерть.
Кот попятился, выгибая спину, шипя и зло зыркая на Берегиню. С каждым шагом он увеличивался в размерах, изменяясь и внешне.
– Вот те на! – Ратибор выронил кружку, с изумлением рассматривая лохматого старичка, стоявшего с испуганным видом на том месте, где только что был кот: ростом едва выше табурета, старинная добротная одежда без дыр, хоть и видно, что потрепанная временем.
– М–м–ммм… – вжимаясь в стену, мужичок замычал. Его взгляд метался по кухне, словно ища укромный уголок, в котором удастся затаиться. При этом он избегал смотреть на Берегиню. Русалка была весьма довольна сложившейся ситуацией. Её улыбка становилась всё шире.
– Чего же ты не приветствуешь гостью? – девочка веселилась от души. Вид сконфуженного, испуганного домового весьма позабавил её.
– М–мма… – крайне недовольный пристальным вниманием, сильно заикаясь, домашний дух всё же сумел выдавить из себя: – Мо–л–ло–ка… – И уже более уверенно, с надеждой смотря на мальчика: – Молока бы!
Жалобный и растерянный взгляд уперся в Ратибора. В глазах домового читался страх, смешанный с тревогой, и нечто ещё – что именно, понять мальчику не удалось.
– Почему ты такой тощий? – русалка встряхнула длинными волосами.
– Так не кормит он меня. Мамка его кормит, а он нет.
Известие о том, что мама отлично знает, кто живет в их доме под маской кота, окончательно выбило почву из–под ног Ратибора. Растерянный внук Василисы открывал и закрывал рот, словно рыба, не произнося ни звука. Немного отойдя от случившегося разоблачения, он смог выжать из себя:
– Почему ты мне не открылся? – переполненный обидой голос предательски дрожал.
– Мог бы и сам догадаться! – хатник надулся. – Кто помогает тебе в домашних делах? Не допускает ссор в доме? Даже пару раз с уроками подсобил!
– Забыли духов, не помнят нас люди, – русалка вздохнула и продолжила, обращаясь к другу: – А их тут много живут–выживают.
Ратибор с интересом осмотрелся. Но, никого более не узрев, тут же поник.
В прихожей раздался звонок, и сразу же, не дожидаясь ответа, в дверь недовольно забарабанили. Казалось, что били ногами. Тяжелая стальная конструкция трепетала как озябший осенний лист на сильном ветру, вот–вот обещая рухнуть под недовольным напором незваных гостей.
– Колядующие? – девочка вопросительно посмотрела на друга.
– У нас не колядуют!
– Эх! Городские!.. – вздохнула удрученная Берегиня.
Пропустив её реплику мимо ушей, мальчик вышел в прихожую, с опаской подтащил табурет к вздрагивающей двери и боязно прильнул к глазку. На лестничной площадке стояли люди в масках и вывернутых наизнанку шубах.
– Дай взглянуть! – с трудом отпихнув Ратибора от дверного глазка, Берегиня с интересом рассмотрела одетые в маски хари и лярвы незваных гостей. – А ты говоришь: не колядуют!
* * *
Влесов Ключ. Дом мельника (16:19)
– Веселина, да не ёрзай ты! – дородный крепыш лет десяти, шмыгая и громко сопя, с недовольством покосился на сидящую рядом крохотную девочку, едва выглядывавшую из–за массивного стола.
Малышка в ответ обиженно ойкнула, да вжала голову в плечи. Теперь над столешницей виднелись одни испуганные синие глаза.
– Видишь же, проигрываю! – мальчик, пыхтя, старательно доставал очередную игрушку из наваленной на потертые доски стола груды миниатюрных деревянных чайников, палок–скалок и другой утвари. Получалось не ахти как. С толстыми, не предназначенными для столь кропотливой работы пальцами совладать с мелкими предметами было весьма трудно.
– Сдвинул–сдвинул! Переход! – один из соперников даже вскочил – от радости, что ход перешел к нему, и только потянулся схватить игрушку, как тут же получил по руке.
– Обожди! – крепыш погрозил товарищу пальцем. – Не сдвинул!
– Но как же, – раздосадованный малец тряс ушибленной рукой, с надеждой смотря на остальных игроков. Он был новеньким в компании, присоединился к колядующим ребятам совсем недавно. Остальные предусмотрительно молчали, отлично зная норов товарища.
– Вот так! – назидательно проговорил брат Веселины, стараясь справиться с неподдающимся чайником. – Мал ты ещё спорить со старшими. Явился с города в гости, так уважай наши порядки!
Соперник лишь обиженно шмыгнул в ответ, в очередной раз поправляя спадавшую на глаза белокурую челку. На самом деле никто не ведал, к кому приехал невысокого роста парнишка, но все отчего–то сразу решили: не наш, не та порода – городской!
– Доброгнев, угомонись! Совсем застращал сестренку и новенького! – Теперь настал черед недовольного старшего брата ойкать. – И жульничать прекращай!
– Так чего она?.. Чего они?.. – крепыш недовольно оторвался от бирюлек, с опаской поглядывая на стоящего по другую сторону стола Млада.
– А ничего! – Млад не собирался шутить. Будучи старшим в колядочной гурьбе, он не терпел пререканий. Недавно прошедший посвящение в мужчины – чем очень гордился, с делом и без дела демонстрируя всем нож, право на ношение которого заслужил с честью, – юноша отлично понимал, что совсем скоро Доброгнев займет его место предводителя деревенской оравы. Оттого ревностно следил за каждым просчетом не по годам крепкого мальчика. – Сам ты чего?! – он погрозил собеседнику кулаком. – Удумал пугать навьими, когда у постоялого двора ходили. И чего, что фонарь треснул, на таком–то морозе, поди, не тресни! Да и на пришлого едва не напал. Ну, с мешком, ну, странный!.. – Млад вздохнул и, остывая, махнул рукой – Что уж теперь! Миловид, когда уж угощенице будет готово? Обогрелись, пора и остальные хаты посетить!
Дети битый час сидели в просторной избе, развлекая себя кто чем был горазд: одни состязались на кулачках в ловкости и скорости, ребята помладше тянули бирюльки, совсем маленькие жадно взирали на печь – аппетит с мороза да после пережитых страхов разгулялся не шуточный. Несколько колядочных масок лежало на скамье у входа в горницу, более опытные предусмотрительно держали их на коленях.
Дом мельника неспроста был выбран первым. Распевая песни, штурмом взяли неприступную твердыню. Единственный имеющийся в наличии страж – сам пекарь сопротивлялся не долго. Да и как тут противиться – дети своё дело сделали, теперь его черед. Во всей деревне никто не мог похвастаться такой вкусной выпечкой. Разумеется, сие знала и детвора, с вожделением смотрящая на спину хозяина избы. В юных глазах читалась просьба: «Скорее–скорее!»
– Готово, – от печи ответил сухощавый мужичина, похожий на каланчу, в заляпанном мукой переднике.
– Мне, чур козульки!
– А мне баранки!
– Мне печеньки!
– Я тоже хочу козульку!
– Пряник хочу!
– Козульки!
– А вот и нет!
– Печеньки!
– А вот и да!
Перебивая друг друга, детвора сорвалась с места, грозя опрокинуть и пекаря, и его угощение.