Запомни, ты моя

Но и принять Юру, простить, даже выслушать она не могла. Потому что знала, как хорош этот человек в умении убеждать. Он навешает ей такой лапши на уши, что она потом еще и в ноги ему кланяться будет.

А может быть, Мелисса боялась, что стоит ей отступить от своих принципов хоть на миллиметр, она сразу поддаться его чарам? Она ведь не слепая и не может не замечать широкой спины, бугрящейся мускулами под рубашками, или твердой челюсти, или белозубой улыбки, которая так и сверкает, стоит ему пообщаться с детьми.

Но самое ужасное — это его руки. Ведь она помнит, что они умеют делать с ее телом. Одно прикосновение, один захват, и она уже таяла, отдавая всю себя. Так долго, каждую ночь она купалась в его грубой ласке, а теперь сама себя лишила этого.

Интересно, а он нашел себе кого-нибудь? Или соблюдает целибат, надеясь, что Мелисса смилостивится?

Спрашивать об этом она не собирается, поэтому, как только дети уснули, она пошла к себе. Проигнорировала зов бокала с вином и стала готовиться ко сну.

Она уже надевает сорочку, наносит крем на лицо, как вдруг дверь открывается, и входит Юра. Она так и замирает с пальцами у щек.

— Выметайся из моей комнаты! — тут же вступает она в бой, а Юра нагло располагается на кровати.

— Как дела с разводом?

Плохо, но ему знать об этом необязательно. Даже будучи богатой гражданкой Великобритании она не сможет так просто развестись. Во-первых, у детей только российское гражданство, а сам бракоразводный процесс можно начать только в России. Но если Мелисса только ступит на ту сторону, прав у нее не останется совсем. Юра своими связями отберет последнее.

— Все замечательно, скоро я смогу от тебя освободиться, — пожимает плечами Мелисса, расчесывая длинные волосы, затем заплетая косу. При этом каждой клеточкой кожи чувствуя на себе пронзительный взгляд. Принадлежащее этому мужчине тело непроизвольно напрягается, словно зверек в одной клетке с хищником. Но к страху примешивается волнение, о котором Юра не должен догадаться, потому что тогда шансов на спасение не будет. А все потому что это расслабленное, крупное тело в кровати, словно дежавю по всем тем вечерам, когда Юра ждал ее, а когда надоедало ждать, приказывал. И Мелисса подчинялась, словной других вариантов не было. Но это в прошлом. Сейчас они чужие люди и даже хорошо, если Юра найдет, где удовлетворять свое неумное либидо. Главное, чтобы ее не трогал.

— То есть, сегодня мы еще… женаты, — уточняет Юра, и Мелисса резко поворачивается.

Ей не нравится тон его голоса. Она столько раз его слышала, и столько раз стонала через несколько минут после, что сейчас готова сорваться и бежать. Куда угодно. Но Юра оказывается быстрее ее мысли, и стоит ей коснуться ручки двери, как он дергает за косу, разворачивает и с силой впечатывает грудью, сразу затевая грубый поцелуй. А когда Мелисса не ответила и укусила его, стер с губы кровь, нагло улыбаясь. Резко вставляет колено между ног.

— Не смей, ублюдок!

— Ты моя жена. Ты можешь готовить развод, но сегодня ты еще моя жена. Я заколебался спускать в кулак…

— Мне плевать! Если ты хочешь взять меня, то только силой, — дергается Мелисса, пока Юра в наглую рвет ткань легкой сорочки, освобождая тяжелые груди, с каким-то немым восторгом смотрит, как они покачиваются. Стоит ему только коснуться вершин, как Мелисса издает шумный вздох и ненавидит себя за это. Она ненавидит свое тело, которое так стремительно отвечает на ласки мужа.

— Может быть, и силы применять не понадобится. Но даже если… Уверен, тебе и это понравится, — усмехается он, прикусывая ее шею и отрывая от пола, чтобы сразу отнести на кровать. Но Мелисса не привыкла так просто сдаваться, она дерется не хуже тигрицы, она отчаянно сопротивляется, царапается, но замечает, что это лишь распаляет Юру, который успевает и жену сдерживать, и одежду с себя снимать. Он словно охотник раз за разом жалит ее губами, он словно хищник с удовольствием преследует свою жертву, играя с нею, со смешком наблюдая за жалкими попытками воспротивиться собственной природе. А когда ему надоедает, просто разворачивает Мелиссу спиной и, сорвав трусики, делает последний, решающий рывок.

Она уже забыла, что такое сопротивляться. Когда каждая мышца в теле напряжена и готова рваться от ненависти.

Так было в детском доме, когда Юра драл ее, не утруждая себя попыткой скрыться от посторонних. Так было спустя много лет, когда время и расстояние не остудили его пыл, а сущность сделали жестче.

Так происходит и сейчас, когда, усыпив бдительность Меллиссы наигранным бойкотом, Юра напал исподтишка.

Порой она хотела его убить, это казалось проще, чем ощущать вину за то, что не выслушала.

И ведь была права, потому что только ублюдки насилуют. И пусть Юра утверждает, что ей это нравится, пусть даже она действительно сотрясается от каждого толчка, но разве нельзя было сначала поговорить, рассказать, пусть даже придумать сказочку о добром дядюшке Юре.

Все что угодно, только чтобы это совокупление не казалось Меллисе насилием. Все что угодно, только чтобы с каждым ожесточенным толчком она не уносилась все дальше по волнам услужливой памяти, подкидывающей образы бесконечных раз, когда Юра не просил, а только брал. Брал именно так как ему нравится, не жалея, не беспокоясь о комфорте.

Ведь знал, скотина, что все равно доведет до оргазма, все равно вставит так, чтобы достать до нужной точки.

Чтобы обыграть Юру, ей придется действовать грязными методами.

И только чуть придя в себя после грязной битвы тел Мелисса замечает, что Юра даже не собирается останавливаться, а она уже смешит народ тяжелым дыханием.

Сейчас Юра жжет ее потемневшими от кайфа глазами. Потому что буквально творя языком какое-то безумие. Но стоит Мелиссе только расслабиться после оргазма, Юра стаскивает ее тело на край и тут принимается истязать снова.

Все быстрее. Все резче, пока она не впивается острыми ноготками в кожу спины, пока ногами не обхватывает бедра Юры, пока они не превращаются в одно существо, которое имеет своей целью только…. Достигнуть вершину наслаждения! После которого Юра еще долго поглаживает расслабленное тело Мелиссы, а она не спит. Ждет, когда закроются глаза Юры. Да, она получила массу удовольствия и получит еще массу, если смирится с подобным положением вещей. Но однажды она уже смогла убежать из-под многолетнего гнета своей тетя. Так может и сейчас выйдет?

Глава 26. Никита

«А если нет?», — приходит сообщение от Алены.

Прочитав его, сжимаю телефон в руке, пока стою в пробке на пути в свою квартиру.

Я бы многое мог написать. Например, что это полная чушь, и скорее всего Алена говорит, что ребенок не мой, чтобы отвязаться.

Но на самом деле я просто не знаю, что написать. А вдруг Алена не врет и ребенок не от меня? А вдруг он от богатого араба или мексиканца? А если, как утверждала Надя, в чреве и вовсе афроамериканец?

Я давно смирился, что мечта быть у Алены первым погребена под завалами реальности. Даже смирился, что у нее был далеко не один клиент. Я даже мог бы смириться с чужим ублюдком, потому что не готов расстаться с Аленой. Не готов потерять ее, когда есть отличный шанс тихонько расстаться с Надей, имея действенный компромат.

Но что если родится ребенок с другим цветом кожи, как на меня будут смотреть окружающие? Как быстро я потеряю уважение? Власть? Влияние?

Интересно, а как быстро я потерял бы уважение, узнай толпа об интрижке Нади с тренером.

Странно, но я мог представить на его месте кого угодно. Даже был уверен, что там давно ошивается Артур, но тренер? Человек профессии, которую лично Надя считает низшей кастой обслуги?

Это было удивительно, и поэтому я потребовал провести подробное расследование, чтобы понять, не шантажируют ли Надю? Возможно, ей нужна помощь, а она боится ее попросить. Несмотря на отсутствие чувств, я привязан к Наде и готов оказать любую поддержу.

Только вот она ей не нужна.