Чужая

– Нет.

А потом вдруг с шумом втянул в себя воздух через нос, а через рот выдохнул уже ругательство.

– Вот же ж раскудрить твою черешню!

Я задумалась, что бы это могло значить? Это он на меня злится? На ситуацию в целом? Или просто… думает вслух? На всякий случай я вздохнула и сделала виноватый вид. О характере своего мужа я пока знала мало… Ладно, вообще ничего не знала, мы же только что познакомились! Но практика общения с мужчинами «семьи» показывала, что такая тактика безотказно срабатывала в любой ситуации.

А ракшас недовольно нахмурился, почесал переносицу, закатил глаза к потолку, что-то подсчитывая в уме, а потом выдал:

– Тогда остаётся только порадоваться, что мне премию дали.

– А?

– Задержаться в столице придётся, говорю, а я так хотел поскорее домой уехать. Жарко мне тут, понимаешь? Не привык… А ты что больше любишь, зиму или лето?

И улыбнулся так заразительно, что у меня закололо в уголках губ, а мозги размякли как хлебная корка в молоке, и я взяла и брякнула:

– Лето. Я настоящей зимы-то и не видела никогда…

И тут же мысленно отвесила себе затрещину: вот же дура я дура! Нашла с кем откровенничать! Он же меня пополам перекусит и выплюнет. Это я только пока для него то ли жена, то ли новая игрушка, а как узнает получше, так снова стану «отвратительным существом», которое надо изловить и на кол посадить… ну или ещё что сделать, не менее болезненное и смертельное.

– Святые помидоры! Врёшь! – ахнул он, а я опять растерялась, потому что понять этого сталкера было совершенно невозможно. Что за помидоры? С какого боку здесь помидоры? Он зол? Он ругается?..

Морщинки в уголках глаз подсказали, что проклятый ракшас смеётся.

– Нет.

– А снег видела?

– Видела, – буркнуть я буркнула, но уточнять не стала, что только на картинках, да ещё по телевизору, но это уже в Отстойнике. – Слушай, мы так и будем тут стоять или уже пойдём куда-нибудь… твою премию тратить?

Он смешливо фыркнул – что в этот-то раз смешного!? – и взял меня за руку, переплетая свои пальцы с моими. Ничего такого, но мне некстати вспомнилось, что уже сегодня нам предстоит завершение церемонии брака… и сталкер наверное… конечно же!.. станет делать и другие вещи, из тех, о которых рассказывали девчонки в Отстойнике… Стало жарко

– Конечно пойдём! – потянул меня за собой по коридору. – Сегодня мы только самое необходимое купим, но ты… готовься. Завтра-послезавтра будем глобальную затарку устраивать…

– Затарку?

Не хотела спрашивать, но он же паузы эти дурацкие в разговоре постоянно вставляет! Хочешь-не хочешь, а втягиваешься в беседу. Зараза!

– Затариваться будем, – улыбнулся муж. – Сильно. Так что можешь готовить список… И постарайся не забыть о чём-нибудь важном, а то ж меня сначала друзья со свету сживут, а потом мама живьём в землю закопает, если я тебе порядочный гардероб не обеспечу… Мама у меня – полный атас… Боюсь, влетит нам с тобой, когда мы к ней решим заявиться…

У меня вырвался нервный смешок и ракшас поторопился уточнить:

– Ну, мне влетит! Мне. Тебе бояться совершенно нечего. Веришь?

– Мгу, – промычала я утвердительно. Промычала потому, что в этот момент думала о том, что у меня же теперь целых две мамы! Одна постаралась, создавая мою душу, а вторая – тело. Интересно, они знакомы между собой? Было бы забавно… Или нет? Хотя, пожалуй, всё-таки да, есть какая-то злая ирония в том, что обе они предали своих дочерей.

– Вот и умница. Верь мне… Я знаю, ты не так представляла себе начало семейной жизни… – Небольшая пауза подразумевала мой наводящий вопрос, однако моё показательное молчание сталкера не остановило. – Я и сам мечтал о чём-то менее… приземлённом.

Я тихонько хмыкнула. Лично мне вся ситуация казалась просто отвратительной, а не всего лишь приземлённой. Судите сами. Мы с девчонками оказались жертвами ситуации, ни одна из нас не попала в Инкубатор по доброй воле, а когда нагрянули освободители, вдруг выяснилось, что раз плохое с нами уже всё равно случилось, то можно особо и не канителиться. Нам же к унижениям не привыкать. Подумаешь, потерпим ещё немного. Стерпится – слюбится, как говорится. А если не слюбится, то можно будет дать шанс другому шасу. Мало ли героев в нашей огромной стране?..

Воспитательницы в Отстойнике, естественно, пытались подать нам это блюдо под другим соусом, кисло-сладким и обжигающе-острым, мол, мы же теперь сиротки, без роду без племени. Нужно, мол, чтобы о нас кто-то позаботился… Ну и потом, Эзэ дурного не посоветует. Найдёт каждой из нас достойного мужа.

Вздохнула, вспоминая оставшегося в зале героев Нереаса. Слева от меня эхом отозвался муж.

– Но давай… давай что ли… как-нибудь… Козепопец какой-то со всей этой хренью! – непонятно рыкнул шас и так дёрнул себя за чёлку, что я перепугалась, как бы скальп с себя не содрал. – Потом об этом поговорим, ты не против? А то я вдруг как-то немножко не готов… – Я равнодушно пожала плечами. – А пока вот что хотел спросить. Твоё имя…

И замолчал, не закончив мысль. Я терпеливо топала рядом, ожидая продолжения, а когда мы подошли к лифту и стало понятно, что его не будет, обречённо спросила:

– Что с ним?

– Шерриханна.

Однако надо признать, наши отношения развиваются прямо-таки спринтерскими темпами! Не больше получаса прошло с момента первой встречи, а мы не только успели пожениться, но уже знаем о раздражающих привычках друг друга. По крайней мере, я – точно раздражена. Манера моего-почти-мужа обрывать мысль на середине, заставляя тем самым собеседника втягиваться в нежеланный разговор, изрядно бесила.

– Спасибо, что не даёшь мне возможности об этом забыть, – не глядя на сталкера обрубила я. – А то я всё гадала, кто же станет мне напоминать об истинном имени моего нового тела, когда меня выпустят из Отстойника… Ой, прости, я хотела сказать, из Питомника.

– Извини.

Ракшас страдальчески скривился и сначала отвёл глаза, а потом резко подался ко мне, словно хотел сказать по секрету что-то важное, но в этот миг негромко звякнул невидимый звоночек, двери лифта с шипением разъехались в стороны, и муж мой вместо тайного откровения выдал негромкое ругательство. Потому что сначала нам навстречу шагнул высокий мужчина в гражданском, а затем я торопливо вбежала внутрь и не то что не слушала больше мужа. Я просто не могла его услышать, даже если бы он стал орать мне свой секретный секрет прямо в ухо.

…Лифт был огромный, я таких никогда не видела. Хотя, сколько я их видела, тех лифтов: один в Инкубаторе, в Питомнике три, да ещё тот, на котором нас привезли в Зал героев: маленький, с резными низенькими дверцами гармошкой. В эту же, шестую по счёту из виденных мной кабин, с лёгкостью можно было вместить трактор деда, вместе с дедом и половиною нашей «семьи».

А ещё здесь были зеркала. Целая огромная зеркальная стена. Мы как стали возле неё со сталкером, так я сразу не только о вопросах и ответах позабыла, я бы не заметила, если бы вслед за нами в лифт зашёл ракшас в боевой форме и с розочкой в зубах.

Умрите все – я впервые вижу себя.

Это я?

Это в самом деле я?

О, Владычица…

Я подняла руку, дотронулась до своей щеки и несказанно удивилась, когда моё отражение сделало то же самое. Охнув, я вскинула вторую руку и замерла, внезапно забыв, как дышать.

То, что волосы у меня белые, как тот самый снег, который я никогда не видела живьём, я знала. Как и то, что они довольно длинные, хоть и не коса до талии, к которой я привыкла за свою предыдущую жизнь. Да и о своей фигуре я имела кое-какое представление – успела рассмотреть себя в душе. А вот лицо… Это было жутко.

Нет, не так. С лицом было всё в порядке. Обычное такое лицо, разве что бледное очень… Но тут ничего удивительного: моё тело не один месяц пробыло в Питомнике до того, как меня в него переселили. Да и после переселения… На прогулки нас из Отстойника, понятное дело, никто не водил. Так же загару взяться было неоткуда.