Чужая

А в остальном, как я и сказала, лицо как лицо. Маленький нос, острый подбородок, губы розовые… И только глаза. Глаза были моими родными, светло-голубыми. На чужом лице они казались двумя ледяными льдинками. И это было так… так жутко! Будто кто-то запер меня в чужом теле и я оттуда подсматривала за окружающим меня миром через два маленьких окошка…

В какой-то степени, наверное, всё так и было.

Чужое.

Заперли.

Меня.

Вот только я почему-то не чувствовала себя в ловушке. Наоборот, пьянела от сладкого вкуса свободы и даже лёгкая горечь в лице стоявшего за моей спиной ракшаса этого вкуса ничуть не портила…

Была ли новая я красивой? Было ли красивым это чужое-моё тело? Не знаю. С тех пор, как в нём очутилась, я ни разу всерьёз об этом не задумывалась: мне вполне хватало того, что оно здоровое. Ноги ходят, руки двигаются, глаза смотрят, уши слышат… И тут вдруг выясняется, что ко всему этому ещё и лицо прилагается. И это лицо совсем не то, которое я привыкла видеть в зеркале.

Знаете что? Оказывается, это две совершенно разные вещи: знать о том, что ты изменилась, и убедиться в этом воочию.

– Всё хорошо?

Сталкер погладил моё предплечье, и я, моргнув, всё же сумела отвести взгляд от зеркала. Не имею представления, как долго я так стояла, но мы уже успели приехать на нужный этаж, и я увидела за спиной мужа несколько удивлённых, полных злого любопытства глаз.

Взяв меня за руку, ракшас поспешно вытащил меня из кабины и быстро, я едва ноги успевала переставлять, куда-то поволок, щедро отсыпая зевакам, всё ещё продолжавшим на нас таращиться, весьма колючие замечания, а шагах в трёх от выхода из здания внезапно остановился, оглянулся и ласково прорычал:

– Эй ты, удод! Не расчёсывай мне нервы, убери фотяк. Я, когда нервный, такой неуклюжий. Могу нечаянно разбить руки о твои фарфоровые зубы.

В мёртвой тишине меня вытолкали на улицу и протащив на буксире метров сто до парковки, затолкали в серенькую машинку и только после этого пальцы, обнимавшие моё запястье, разжались.

– Первый раз себя увидела? – спросил сталкер и, когда я кивнула, выдал сквозь зубы какое-то сложносочинённое ругательство. – Если тебе нехорошо, хочешь умыться или просто воды, только скажи…

Он стоял, положив обе руки на крышу машины и, склонившись, внимательно хмурился мне в лицо. Я покачала головой, попыталась что-то сказать, но закашлялась и жалко выдавила из себя:

– Воды, может быть.

– Держи. – Вынул из дверцы пластиковую бутылку. – Прости, у меня только тёплая, но мы можем куда-нибудь заехать по пути…

Я сделала несколько жадных глотков. Вода отчего-то показалась такой невероятно вкусной, что у меня даже голова закружилась.

– Не нужно. Спасибо тебе. Эта меня вполне устраивает…

– Устраивает она её, – проворчал сталкер и в его голосе мне отчётливо послышалось с трудом скрываемое раздражение. – Устраивает… Хм.

Выпрямился. Захлопнул дверцу и, обойдя машину спереди устроился на водительском сидении.

– Пристегнись, – коротко велел он, а я заметалась испуганным взглядом по салону, потому что в теории знала, как это делается, а вот что касается практики… Покосилась на ракшаса. Правой рукой он схватился за металлическую штуку над своим левым плечом и потянул. Я попыталась повторить его жест, но мой ремень почему-то не захотел вытаскиваться из стены автомобиля. Ну или где он там прячется?.. Я дёрнула ещё раз, и ещё – но результат был прежним. Наконец, признав своё поражение, я пробормотала:

– Эй, у меня не получается.

– Вижу. – Щёлкнул кнопкой, убирая свой ремень безопасности, а затем перегнулся через меня, чтобы достать тот, с которым мне так и не удалось справиться. Меня накрыло запахом хвои, свежей родниковой воды и чего-то ещё, чему я не могла дать определения, но что мне точно нравилось. Настолько, что я зажмурилась и задержала дыхание, одновременно пытаясь врасти в спинку своего сидения.

Защёлкнув мой ремень, сталкер не торопился убраться на своё место, а всё так же нависал надо мной. И я, подумав, что со стороны наверняка выгляжу невероятно смешно и глупо, распахнула глаза.

– Хочешь прикол расскажу?

Если бы кто-то из нас захотел поставить между нашими лицами ладонь, то один её край дотронулся бы до моего носа, а второй – до носа ракшаса.

– Какой? – хрипнула я и попыталась отодвинуться, но, увы, дальше было уже некуда.

– Ещё до того, как я родился, моя мама мечтала назвать сына Шерханом. Представляешь, как было бы смешно, если бы отец не сумел настоять на своём варианте?

Я промолчала, сталкер вдруг закатил глаза и, фыркнув, протянул противным голосом:

– Шерхан и Шерриханна… Это так сладко, что у любого, кто это услышит, хоть раз, должна начаться изжога. Согласись.

– Ривераш звучит гораздо лучше, – промямлила я и попыталась представить, сильно ли ракшас разозлится, если я попрошу его отодвинуться.

– Так ты всё-таки знаешь, как меня зовут…

– А чему ты удивляешься? – огрызнулась я. – В Отстойнике тоже был телевизор.

– Может, тому, что ты ни разу не обратилась ко мне по имени? – вскинул он бровь, а я нахмурилась и отвернулась к боковому окну. – Хотя, как выяснилось, оно тебе прекрасно известно.

Я молчала. Он чего-то ждал – слава Владычице, отодвинувшись на приличное расстояние! Я не понимала, чего ракшас от меня хочет, но и спрашивать не спешила. Сам скажет, если ему надо. И он не подвёл, поинтересовался, после демонстративно тяжёлого вздоха:

– Не хочешь спросить, почему я тоже не называю тебя по имени?

– Не хочу.

– А я всё равно отвечу. – Я закатила глаза. Кто бы сомневался… – Шерриханна – это не твоё имя. И пусть старейшинам, чтобы засвидетельствовать наш брак, достаточно и его, я нуждаюсь в большем. И не хочу, чтобы ты кривилась каждый раз, когда я к тебе обращаюсь… Может, мы с тобой для начала познакомимся, а потом уже будем думать, как жить дальше.

И протянул ко мне левую руку открытой ладонью вверх, шепнув:

– Меня зовут Раш, а тебя?

Что сделала я? Моргнула пару раз и дотронулась своими пальцами до его, признавшись:

– Тара.

– Очень приятно, Тара, – отозвался сталк… Раш и, наконец-то повернул ключ зажигания, включая двигатель.

Ещё несколько месяцев назад я не верила в то, что когда-нибудь увижу столицу. Она казалась мне чем-то далёким и нереальным. Конечно, я мечтала когда-нибудь побывать в ней, но я и о том, чтобы мои ноги вновь могли ходить, тоже мечтала. И посмотри-ка, как всё обернулось! Я на своих двоих дошла до машины и теперь она везёт меня по узким пустынным улицам сквозь марево зноя мимо старинных зданий с каменными птицами на карнизах. Причудливые фонтаны, стреляющие в небо пенными струями воды. Триумфальная арка с удивительным барельефом и статуей крылатого ракшаса на крыше. Гигантский мост, накрывающий собой целый микрорайон пятиэтажных домов с красными черепичными крышами, с мезонинами и мансардами, обсиженными голубями, с балконами, утопающими в цветущей бегонии и с закрытыми высокими ставнями окнами. Чёрный палец Башни Эзэ указывает на побелевшее от жары солнце. Какой-то храм с витражными окнами… И столько зелени и запахов, что у меня начинает кружиться голова.

– Я не люблю столицу, – внезапно произнёс Раш, и я недоверчиво глянула в его сторону. Как её можно не любить? Она невероятная! – Но я это кажется уже говорил. Просто мне больше по душе маленькие северные города, хотя спорить не стану, столичные виды впечатляют. Если бы ещё здесь не было так жарко и шумно!

– Разве это шумно?

За время пути мы едва ли встретили с десяток встречных автомобилей, парочку велосипедистов и с полсотни пешеходов.

– Подожди вечера, – улыбнулся он, – увидишь, во что превращается город, когда на ночную прохладу высыпает уставший за день народ. На каждом углу музыканты, тележки мороженщиков, клоуны, акробаты, говорящие попугаи, психи, фрики и всякое жульё…

– А я бы всё равно посмотрела, – пробормотала я. – Никогда не видела настоящих акробатов…