Последовательница Джашина

Мейко не знала, наступало ли в этом месте какое-то другое время года, помимо зимы, но как-то уже начинала сомневаться в этом. В то время пока в остальном мире было только начало осени, здесь во всю уже бушевали морозы. Температура была столь низкой, что Мейко думала, что в скором времени сама превратится в ледышку, если что-нибудь не придумает.

Она не была готова к такому испытанию. Джашинистка знала, куда направляется, и оделась намного теплее, сменив своё откровенное платье на плотный малиновый костюм, а сверху накинув толстый плащ с внутренней мягкой отделкой. Мейко была довольно тепло одета, но это всё равно не спасало её от такой суровой погоды.

Ноги заледенели и практически не поддавались управлению, а кончики пальцев давно сжались и не хотели распрямляться. Руки, облачённые в толстые рукавицы, тоже окоченели, и Мейко довольно часто вытаскивала их наружу, чтобы подуть на них и согреть горячим воздухом. Но, казалось, в конечном итоге и её легкие замёрзли, и никакого горячего воздуха больше и в помине не было.

Бледные с лёгким фиолетовым оттенком губы дрожали от холода, а взгляд малиновых глаз постоянно затуманивался. Мейко продолжала идти по горе, наступая в снег, который был до колен, даже, когда перестала чувствовать свои ноги. Девушка продолжала идти к своей цели, не замечая того, как сознание постепенно начинает покидать её тело.

Мейко даже не поняла, как перед глазами потемнело, а ноги её подогнулись, не в силах удержать на себе весь вес тела. Её тело наклонилось, а затем упало в снег, погрузив лицо и руки в белое покрывало. Серебряные волосы выпали из капюшона и разлетелись, опустившись вокруг головы на снег подобно круглому одеялу.

Тело было истощено, а сознание покинуто. Чёрные длинные ресницы даже не дёргались, когда холодные снежинки начали сыпаться с небес, покрывая женское тело белым покрывалом. Мейко не интересовало всё это, так как жизнь медленно покидала её тело, и девушка даже не могла видеть, как из-за горы вышла маленькая старушка.

Упираясь всем телом на кривую толстую палку, седоволосая старуха медленно пробиралась сквозь снег, волоча за собой длинный подол старого плаща. Завидев лежащую на снегу девушку, старуха с интересом посмотрела в её сторону, а затем направилась к ней. Когда она подошла к Мейко вплотную, то потыкала в неё своей палкой, и, не получив никакой реакции, перевернула её на спину.

Бледное лицо девушки напомнило старухе, зачем она вышла в такую погоду на улицу, когда ещё немного и начнётся самая настоящая метель. Пока снежинки только начинали спускаться с небес на землю, но пройдёт не так много времени, как холодный ветер стремительно поднимется, создавая в небе снежную занавесу.

Сердце старухи сжалось от боли и тоски, а затем она, прочистив горло, подняла свои трясущиеся руки и сложила их в несколько печатей. Снег под телом девушки задрожал, а затем слегка приподнялся. Стоило старухе начать отходить, как снег, будто магнитом, тянулся за ней, неся на себе бессознательную Джашинистку.

Таким образом вдвоём они и преодолели весь оставшийся путь до маленького логова у основания новой горы, где стоял небольшой каменный домик, накрытый какими-то тёмными шкурами. Из трубы, что была на крыше этого домика, выходил дым, говоривший о том, что в доме топилась печь.

— Забрела же ты, — хмыкнула старуха, кинув взгляд на девушку, что тянулась по снегу вслед за ней.

Девушка всё ещё не приходила в себя, даже к тому времени, как они добрались до этого самого домика. Старуха открыла входную дверь, и снег, приподнявшись, вытолкнул девушку внутрь на деревянный пол, оставив после себя небольшую лужицу. Тело Мейко ударилось об пол от такого обращения, но девушка всё по-прежнему не приходила в себя.

Захлопнув за собой дверь, старуха, как и была в плаще, подошла к маленькому костру, который был огражден стеной из камней, и подкинула туда дров, что стояли у стены у входа. Огонь тут же вспыхнул и загорелся с новой силой, и в этом маленьком домике стало становиться теплее. Старуха прошла к небольшому столику, взяла оттуда мягкое одеяло и накинула его на лежащую на полу девушку.

После того, как гостья была укрыта, старуха вернулась обратно к столу и начала собирать с него какие-то травы, веточки и засушенные цветы. Собрав всё это в одну миску, она начала молоть это в одну кашу, а затем, добавив воды, поставила на камень у костра. Сама же старуха села у костра с другой стороны, прихватив с собой длинные тонкие свечи, которые нашла у костра, и также поставила их на камни.

Веки Мейко задрожали, когда девушка почувствовала тошнотворный запах лекарств и гнили. Этот запах вызывал в ней тошноту, поэтому он и привёл девушку в чувства. Открывая глаза, Мейко сразу же поняла, что находится в каком-то помещении, что и заставило её тут же подскочить, приняв сидячее положение.

От столь резкого подъема голова закружилась и в глазах потемнело, из-за чего Мейко зажмурила глаза и принялась растирать их руками. Когда зрение вернулось, девушка уставилась на спокойно сидящую старуху, которая взяла чашку в руки и стала вновь перемешивать эту вонючую смесь. Взгляд девушки также недобро прошёлся по горящим свечам, которые создавали толстую завесу дыма, от которого щипало глаза.

— Где я? — спросила Мейко, отгоняя от себя рукой дым, который перекрывал взор. — И кто вы?

Мейко смотрела на престарелую женщину, которая была слишком старой, чтобы уже разобрать сколько ей было лет. Её лицо было полностью покрыто глубокими морщинами, больше похожим на большие складки. Нос был картошкой и неприятного вида, что слегка отталкивало и давало понять, что даже в молодости эта старуха не была красавицей. Седые волосы были зачёсаны назад и спрятаны под плащ, который был на ней одет.

— Не бойся, дитя, я тебя не обижу, — медленно произнесла старуха, помешивая смесь. — Ты находишься в моём скромном жилище.

— Как я здесь оказалась? — задала вопрос девушка, слегка нахмурившись.

— Ты упала в снег, а я тебя нашла, — ответила старуха, пожав плечами. — Я принесла тебя сюда, чтобы ты не заболела и не замёрзла намертво там. Надвигается метель.

Мейко нахмурилась, вслушиваясь в голос старухи, который казался слишком глубоким и отдалённым. Голос отдавался в этой лачуге словно эхом, отбиваясь от каменных стен. Сама обстановка не нравилась Мейко, так как этот непонятный дым странным образом действовал на неё. Она чувствовала неприятный запах и привкус во рту, а сам дым, что поднимался в воздух и медленно кружил, будто гипнотизировал её.

— Там была кругом пустота, — задумчиво проговорила девушка, с недоверием смотря на женщину. — Зачем же вы вышли из своего убежища, когда знали, что надвигается метель?

— Меня послали духи, — просто ответила старуха, протягивая чашку Мейко. — На, выпей. Тогда ты не заболеешь.

Девушка с сомнением взглянула на протянутую чашку с непонятной жилой внутри, которая совершенно невкусно пахла. Мейко уже не могла определить пахло ли так отвратительно от этих свечей или же от этой смеси. Забрав протянутую чашку, Джашинистка наклонилась над ней и понюхала жижу, почувствовав моментально тошноту.

— Пей, — потребовала старуха, грозно взглянув на девушку.

Мелкая дрожь колотила тело, и Мейко понимала, что она могла легко простудиться и вновь заболеть из-за того, что какое-то время пролежала в снегу. Её тело ещё не до конца отогрелось и ноги до сих пор были ледяными, поэтому, помолившись напоследок своему Богу, Мейко задерживала дыхание и поднесла чашу ко рту. Наклонив её, девушка моментально выпила всю смесь, а затем откинула от себя чашку, закрывая рот руками, чтобы тут же не выплюнуть всё обратно.

— Ну и гадость, — произнесла Мейко, когда проглотила смесь и высунула язык наружу. — Так что за духи, я не поняла?

— Духи этих земель, — ответила старуха, покрутив рукой вокруг свечи, из-за чего дым закружился в рисунке. — Они сказали мне, что придёт девушка, которой понадобится помощь. Если я помогу ей, она поможет мне.