Бесцветный

Я отшатнулся, пропустив острый край розочки перед собой, резанул снизу вверх, по предплечью, ближе к запястью. Брызнула кровь, Падальщик взвыл от боли, выронил оружие, резво отступил, глядя на меня испуганно, словно нашкодивший мальчишка. Я шагнул навстречу, чтобы добить, но слева атаковал второй — с дубиной. Это было не привычное оружие носачей, а что-то более убойное: размерами раза в два побольше, с металлическим концом, широким и массивным. Отморозок, державший дубину одной рукой, тоже выглядел под стать: метра два ростом, в плечах косая сажень, коротко стриженная квадратная голова с лицом полнейшего дебила. Гыкнув, детина замахнулся — слишком широко, но один такой удар наверняка раздробит кость на десяток осколков.

Я уклонился, и дубина шумно ударила по земле, взметнув в воздух комья грязи и пыль. Падальщик разочарованно прогудел, злобно оскалился, ударил снова — по широкой дуге. Пригнувшись, я пропустил дубину над собой, едва не задев затылком, подался вперёд, резанул ножом по ногам. Задел бёдра, притом хорошо — кровь потекла с готовностью, мигом пропитала штаны. Бугай заворчал, но не отступил, замахнулся ещё раз. Дубина взмыла ввысь, с неотвратимостью возмездия понеслась на меня.

Перекатившись по земле, и почуяв, как сзади засвистел воздух от удара, я оказался сбоку от детины, и, привстав, вонзил нож в спину слева, прямиком в почку, затем, выдрав, ещё раз — чуть повыше, потянул рукоять на себя, взрезая плоть.

Падальщик заорал не своим голосом, отшатнулся, выронил смертоносное оружие из пальцев, споткнулся, упал на землю, развернулся ко мне, глядя округлившимися от страха глазами.

И снова мне не дали добить подранка — чувство тревоги взвыло позади, заставив отпрыгнуть. Вовремя — в землю врезался топор. Им орудовал высокий сухопарый Падальщик, обнажённый по пояс. Внешне он казался старше остальных, и даже во взгляде виднелось нечто осознанное. Не кретин, далеко нет. Но щадить его я не собирался.

Топор закрутился, завихрил воздух по дуге, нацелившись располовинить моё туловище. Я рискнул — повинуясь моей воле, нити сплели вокруг тела защитный каркас, принявший удар. Затупленное лезвие топора отскочило, будто встретившись с камнем или металлической глыбой. Падальщик досадливо цокнул. Я шагнул ему навстречу, поднырнул под новый удар, занесённый над головой, и вонзил лезвие ножа в подбородок. Захлебнувшись кровью, отморозок выронил оружие и рухнул на землю.

Напротив меня остался только тот, что с ножом, да обладатель розочки, зализав раны, злобно скалился по левую руку. Позади слышался лязг, шум и глухие удары, изредка прорывался смех Рамира. Этот не пропадёт.

Держа врагов в поле зрения, я наклонился, поднял с земли топор, сделал шаг в сторону и, почти без замаха, ударил раненого бугая в грудь. Он как-то тихо всхлипнул, обмяк, уставившись на торчащую из тела рукоять. Этот готов.

— Грязно дерёшься, — прошипел Падальщик с ножом. В ответ я лишь усмехнулся. Отморозок сплюнул под ноги, заорал, бросился на меня. В отличие от своих друзей, он бил не беспорядочно, а с удивительной точностью — целился в места, откуда легче всего потечёт кровь. Я уклонялся, потихоньку отступая по кругу и стараясь краем глаза следить ещё и за подранком с розочкой. Тот пока наблюдал, выжидая момент.

Мой противник сделал подшаг, неожиданно пригнулся, ловко чиркнул лезвием по моему предплечью. Пальцы ослабли, нож выпал из руки. В глазах Падальщика застыло торжество. Ещё удар — оружие нацелилось мне в горло…

Я шагнул чуть в сторону, перехватывая руку отморозка, надавил, заставив выронить нож. Продолжая движение, вывернул конечность, нажал. Раздался громкий хруст, Падальщик заорал от боли. Выхватив у него из-за пояса ещё один нож, поменьше, я провёл лезвием по открытому горлу врага и отшвырнул труп.

И сразу отшатнулся, едва не получив тесаком от любителя розочки. Откуда он вытащил новое оружие — загадка, но махал остервенело, целиком наплевав на защиту. Опасный противник, непредсказуемый. Но опасность, главным образом, для него самого.

Тесак мчался наискось, по дуге, с высокой скоростью, — вот-вот вспорет мне грудь, обнажит рёбра и бьющееся сердце. Я сделал шаг навстречу, оказавшись почти вплотную к противнику. И ударил в гортань. Падальщик задохнулся, выронил клинок, отступил, глядя на меня выпученными глазами и тщетно пытаясь вдохнуть. Я подобрал с земли тесак, вонзил в живот врага, потянул, вспарывая и выпуская внутренности. И направился дальше, прямиком к приманке.

Тот смотрел на меня изумлённо, в глазах застыл почти животный страх.

— Т-ты… т-ты к-кто так-кой? — прохрипел он, попятившись.

— Инструмент клана Хейн, — с тихим смешком сказал я. Его лицо исказила злоба, рука, спрятанная за спиной, взлетела вверх.

— Сдохни, мразь!

Выстрел из пистоля устремился прямиком мне в лоб. Я не поставил защиту, не отпрыгнул и не пригнулся. Слишком быстро, не успею. Выстрел настигнет раньше. Но кое-что всё же могу.

Я шагнул вперёд. Пространство исказилось, завихрилось спиралью, прогнулось, подчиняясь моей воле. Энергия хлынула вовне, напитывая заклинание — а это именно оно, плетения не могут воздействовать на окружение с такой силой. Один лишь маленький шаг — и я напротив врага. Сзади раздался удар, чей-то громкий крик. Снаряд нашёл цель.

— Сука! — выругался Падальщик. Снова нажал на спусковой крючок — но поздно. Я взмахнул тесаком, и отрубленная кисть отморозка покатилась по земле вместе с пистолем. Падальщик завизжал, схватился за обрубок руки, вперил в меня взгляд полный ненависти.

Я протянул руку.

— Камень.

— На! Подавись, скрул! — крикнул он и швырнул украденное на землю. Я наклонился, поднял камушек. Повертел в пальцах.

Крупный, больше половины ладони. Весь полупрозрачный, странной формы, похожий на ромб. Стенки на вид плотные, будто изо льда, за ними клубится серый непроглядный туман. Как живой. Странная штука.

Я сжал камень в руке, потянулся к карману…

Чувство тревоги взвыло сверху, заставило рывком податься назад. С крыши барака спрыгнула закутанная в балахон фигура, приземлилась рядом с Падальщиком. Человек был очень худощав, одежда висела на нём буквально мешком. Лица не было видно под глубоким капюшоном.

При виде незнакомца отморозок задрожал, как осенний лист на ветру.

— Нет! — вырвался из его рта истеричный крик. — Не троньте! Я всё сделал как надо!

— Ты облажался, — хриплым голосом заявил человек в балахоне. Смазанное движение — и голова Падальщика скатилась с плеч, шмякнулась о землю, заливая кровью. Выпученные глаза застыли, с ненавистью взирая на мир.

Я подобрался. У незнакомца не было видно оружия, но за мгновение до удара я почувствовал всплеск магии. Лёгкий, незначительный, но этого хватило, чтобы понять — драка будет тяжёлой. Враг не слабее меня.

Человек в балахоне поднял голову и взглянул на меня. В темноте капюшона блеснули тёмно-серым туманом глаза.

— Вот и встретились снова, — прохрипел он с едва заметной насмешкой.

— Ты бы снял капюшон, — предложил я. — Или такой урод, что стрёмно людям показаться?

От него пахнуло искренней ненавистью. Чувство опасности ударило по мозгам, едва не оглушив. Я отпрыгнул в сторону, и вовремя — противник преодолел расстояние в пару метров за одно мгновение, едва не врезавшись в меня. Шустрый, зараза!

И снова — опасность. Я взмахнул тесаком навстречу балахонщику — но тот как-то странно извернулся, пропуская лезвие сбоку. Клинок взрезал край одежды, даже не зацепив тело. При этом я непростительно открылся. Враг ловко скользнул вдоль моей руки. Тесак устремился обратно, но медленно, слишком медленно…

Удар ладонью в грудь снёс меня на десяток шагов и с размаху влепил в стену барака. Железо заскрежетало, застонало от удара. Боль пронзила спину, выбила из лёгких весь воздух. Рухнув на землю, я тотчас перекатился вбок, едва не угодив под пинок. Вскочил на ноги, хватая ртом воздух. И получил мощный удар в челюсть, снова отбросивший меня назад. Упав на спину, перекатом ушёл влево, схватившись за стену барака, поднялся. И тотчас отшатнулся с линии атаки — кулак противника пробил железо как бумагу, проделав в стене внушительную дыру. Странно, что моё тело ещё держится после двух таких попаданий.