Клеймо Солнца

— А ты?

Не нужно быть тальпом, чтобы понять, что это место — шатающаяся палатка Дэнниса, и стеснять парня было бы нечестно, однако он смотрит на меня со смесью удивления и… благодарности?..

— У меня есть для такого случая мягкий диван, — говорит парень, похлопывая по возвышению, на котором мы сидим. — Тебе нужно подняться по лестнице, и кровать — твоя. Там есть подушка и одеяло, как было в лаборатории.

Дэннис встаёт и останавливается возле лестницы, жестом приглашая меня подняться по ней. Когда я преодолеваю несколько ступеней, углубление становится видно целиком. Оно выглядит уютно, но так же безжизненно, как и вся остальная комната, не считая горшков с цветами.

Я ни за что не усну здесь.

— Ты будешь в полной безопасности, — угадывая мои мысли, обещает парень.

Выбора всё равно нет, и я ныряю в углубление. Сесть действительно не получается, но если лечь, то места оказывается неожиданно много. Подушка приятно хрустит, когда я сбиваю её. Ложусь, а потом обнимаю руками одеяло и делаю глубокий вдох. Мягко. Уютно. И вкусно пахнет свежестью розмарина и полыни, переплетающихся с ароматом мяты. Пожалуй, я недооценивала это место.

— Ты можешь спокойно отдыхать, — раздаётся где-то рядом со мной, и я выпрямляюсь, едва не ударившись головой о белоснежный потолок: похоже, он гораздо более твёрдый, чем в шатающихся палатках, так что мне стоит быть аккуратнее.

— Осторожно, — извиняющимся тоном предупреждает Дэннис. Его лицо оказывается близко: видимо, парень стоит на ступеньках. — Генерал будет то и дело звонить мне, постарайся не обращать внимания.

Даже при плохом освещении хорошо заметно, что кожа Дэнниса беловатая, брови, ресницы и волосы чёрные, как плодородная земля, а глаза вообще кажутся бездонными… Они пугают меня, но не так, как злые глаза Мучителя или придирчивые — Сьерры, — совсем по-другому, однако я кутаюсь в одеяло, как будто оно может спрятать меня от пронизывающего взгляда.

— Здесь только ты и я.

У меня невольно приоткрывается рот, когда я собираюсь ответить, но вдруг после этого дополнения слова вылетают из головы.

Действительно. Мы здесь совершенно одни. Я осталась наедине с тальпом. Должна умирать от страха, только вот… на удивление, его не испытываю. Лишь возникает непривычное ощущение в груди, и голова немного кружится: наверное, с непривычки спать на высоте…

«С какой непривычки? Шатающиеся палатки находятся на ветвях высоких деревьев — гораздо выше, чем эта ниша в стене…». Непросто не обращать внимания на назойливый внутренний голос, но даже он замолкает, когда Дэннис медленно и осторожно подворачивает под меня край одеяла, чтобы было теплее. Заметив, что я наблюдаю за ним, парень поспешно убирает руки и сдержано говорит:

— Я включу систему вентиляции на ночной режим. Не думаю, что ты замёрзнешь, зато будет прохладно и свежо.

Он проводит ладонью по стене, и я действительно ощущаю лёгкий поток воздуха. Догадываюсь, что Дэннис подвернул одеяло только чтобы мне было теплее и наверняка не придал лишнего значения простому действию, но мои щёки всё равно предательски краснеют, и я радуюсь, что в полумраке это, возможно, не будет заметно.

— Я имею в виду, ты в безопасности, — тихо говорит Дэннис, и от его ищущего взгляда некуда деться в замкнутом пространстве — только если спрятаться под одеялом с головой.

— Тебя я не боюсь, — откликаюсь поспешно, надеясь избавиться от возникшего смущения, но мои слова дают прямо противоположный эффект.

Дэннис приподнимает одну бровь, а мои щёки горят ещё сильнее. Я провожу рукой по лицу, готовая дать себе пощёчину, чтобы выкинуть из глупой головы неудачные фразы, которые так и просятся на язык, и это движение — простое, но резкое — выводит нас обоих из какого-то оцепенения.

— Пожалуйста, не забудь про внешний вид, — прочистив горло, напоминает парень и внезапно исчезает.

На удивление я продолжаю чувствовать на себе пронизывающий взгляд. Моё стремление избавиться от смущения только ухудшило ситуацию, так что больше не предпринимаю новых попыток. Просто лежу, глядя в потолок и думая, что нужно собраться и сосредоточиться — завтрашний день вряд ли будет легче, чем сегодняшний.

— Думаю, с тобой ночник не нужен, — доносится до меня снизу.

В голосе я слышу улыбку, но не понимаю, что её вызвало, пока не раздаётся щелчок и гаснет свет: комната погружается во мрак, но узоры на моём теле машинально загораются, и мерцание пробивается из-под одеяла. Я и сама усмехаюсь, понимая, что Дэннис оказался более дальновидным, чем я.

Когда дома мы ложились спать, то обычно велели инсигниям потухнуть, чтобы тело отдохнуло. Но на планете даже ночью не наступал густой, непроглядный мрак, как здесь, и рисунки загораются без моей на то воли.

— Погасить их? Мешают? — осторожно спрашиваю я, и парень поспешно отвечает:

— Совсем нет.

Его мягкий голос и звук хрустящей ткани под моей головой обещают спокойный сон. Аромат окутывает меня, заставляя забыть, где я нахожусь. Глаза невольно закрываются, хотя тело пока ещё напряжено. Я сворачиваюсь клубочком, обнимая одеяло.

Впервые я буду спать не в той ужасной белоснежной пустыне, где пришлось провести столько времени. (Кстати, а сколько времени?..) Сегодня я остаюсь рядом с этим парнем. Не худший вариант. Если бы я оказалась в тесном замкнутом пространстве со Сьеррой или, не допусти Иоланто, с Бронсоном, я бы не то что не почувствовала спокойствия, а вообще не смогла бы выровнять дыхание. Не думаю, что усну, но, пока чёрные глаза следят за мной, я могу быть уверена, что…

«В чём ты можешь быть уверена?! Что ты вдруг проснёшься на планете?!.. Нельзя быть настолько глупой, нельзя…»

Я рада, что это Дэннис.

Мысль пронзает меня так же, как это обычно делают чёрные глаза парня.

Совершенно неправильная мысль. Не стоит так думать. Тем более, что есть немало других вещей, с которыми мне и так непросто справиться. Лестница в небеса, одно только название которой не стоило произносить при авгурах, если не хотел неприятностей… Эвтаназия, казнь, генное оружие и инженерия как наказание для твоих близких, если ты провинился перед другими тальпами. Смертный приговор, убийство… А чего стоит длинная шеренга чёрных скульптур, пылающих, но не сгорающих в огне, где люди расположены один за другим? Первые стоят, но каждый следующий человек падает всё ниже, и вот последние — лежат на земле. У некоторых нет рук, у других — ног, третьи — обезглавлены, у большинства в груди зияющие дыры…

При одном воспоминании об этом зрелище у меня мурашки бегут по телу… И не только потому, что скульптуры словно были настоящими людьми когда-то, но больше всего по той причине, что память подсказывает мне похожие картины из моего глубокого детства…

Нет, об этом тоже думать не стоит…

Я вожусь, пытаясь лечь удобнее. Мягкий свет касается закрытых век, и я открываю глаза.

Надо мной светится экран, очень похожий на тот, что я видела через очки дополненной реальности, как их назвал Дэннис. Только этот экран — настоящий. Я протягиваю руку и касаюсь гладкой поверхности, а стоит моим пальцам провести по ней, как появляется изображение.

Парень одет во всё чёрное, как обычно выглядят Бронсон, его дочь или Алан Джонс. Сквозь ткань, обтягивающую торс, прослеживается рельеф мышц, какой я привыкла видеть у парней-эдемов. Постепенно изображение увеличивается, и я узнаю лицо…

У этого Дэнниса непривычно короткие волосы, напоминающие иглы ежа. Я удивлённо выдыхаю из-за широкой беззаботной улыбки на лице парня. Она преображает его настолько, что я даже на мгновение задумываюсь, не обозналась ли я и действительно ли это Дэннис…

Рассмотреть лучше не успеваю: изображение меняется, и теперь на экране появляется группа людей.

Мои глаза распахиваются, когда я понимаю, что теперь улыбается не только Дэннис: я узнаю Алана Джонса, который смеётся от всей души, как и… Сьерра. Она стоит между парнями, такая радостная, что её сложно узнать, как и Дэнниса на предыдущем изображении. На меня обрушивается настоящее ошеломление от того, что тальпы могут казаться такими открытыми и… похожими на нас…