Страница 1 из 146
ГЛАВА 1 (ГАБРИЭЛЛА). НАСЫПЬ, УСЕЯННАЯ ЦВЕТАМИ
Я появилась на свет дважды. Во второй раз главным правилом моей жизни стало не думать о прошлом. Я следую ему неукоснительно, но тот день помню до мельчайших подробностей: первый вдох и огонь, охвативший мои лёгкие, холодные слёзы бабушки, падающие на мою кожу, и рваные рыдания, когда она сжимала меня в объятиях, благодаря Вселенную за спасение её единственной внучки.
Быть здесь и сейчас — это правило, которое нельзя нарушать. Но я нахожусь в единственном месте, где законы жизни не властны, ведь здесь распоряжается Смерть.
Закрываю глаза, поднимаю лицо к небу, чувствуя, как по коже приятно танцуют солнечные лучи. Шёпотом, утопающим в шелесте трав, произношу молитву:
— Мы не виним предателей, сбежавших на Тальпу. Не возвращаемся к прошлому, но помним: искусственный мир обречён. Великий Пожар превратил нас в эдемов, солнечных людей. Мы служим Солнцу, воде, воздуху и земле. Мы называем Вселенную Иоланто и верим в скорое Исцеление. Пускай моё сердце стучит в одном ритме с сердцами ближних. Пускай Иоланто направляет меня.
Я вдыхаю насыщенный древесный запах и ароматы цветов. Среди них чувствую особенный — тонкий, нежный. Он похож на предрассветный воздух — самый чистый, лишённый ярких запахов трав и цветов, уснувших на несколько часов, звенящий от всеобъемлющей пустоты и одновременно наполненности. Это священная фацелия: её цветы пахнут капельками дождя на лепестках и росой на траве. Ненавязчивый аромат обещает богатый урожай, вечное лето и несколько минут одиночества.
Открываю глаза. Аметистовая аллея пылает всеми мыслимыми оттенками фиолетового — это цвет божества Иоланто. У многих цветов и кустарников даже стебли такие же. Фиолетовое море разбавляют лишь светло-рыжие стволы деревьев и зелёная трава. Среди цветов я вижу множество бутонов священной фацелии. Они похожи на большие шишки, только фиолетово-лиловые. Ячейки, напоминающие соты, блестят капельками воды. Цветы уже распустились, по форме они подобны маленьким бабочкам.
Я вхожу в туннель из деревьев и наслаждаюсь нежно-лиловым свечением, в котором оказываюсь. Поднимаю руку и легонько провожу по свисающим гирляндам цветов. Лепестки такие нежные, что боязно их касаться.
Прохожу вперёд, сворачиваю дважды направо и попадаю в один из самых отдалённых уголков сада.
Сажусь на выгнутый ствол дерева и прямо передо мной оказывается насыпь. Она густо укрыта цветочками, изображающими два лица. Если верить цвету бутонов, то у моего папы были рыжие волосы, а у мамы светились золотом, как у меня, хотя ей так и не суждено было стать солнечным человеком…
Я смотрю на могилу, но в моём сознании мелькают совсем другие образы: высокий крепкий мужчина с тёмными волосами и бледной кожей и женщина с выразительными голубыми глазами. Больше такого цвета я никогда не встречала.
Время от времени мне снится, как мужчину и женщину тащат люди в серых костюмах и масках, скрывающих лица. Есть и другой сон: я вижу силуэт мужчины — высокого, с широкими плечами; он поворачивает ко мне лицо, и луч света, медленно подползающий к нему, обещает раскрыть мне, кого я вижу, но в последнюю секунду всё тонет во мраке, и тайна остаётся неразгаданной…
Как обычно, стоит вспомнить о видениях, и начинает болеть голова. Однако надоедливый шум в ушах не мешает расслышать в звенящей пустоте звук приближающихся шагов.
— Я знала, где тебя найти, — раздаётся голос, и мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, кому он принадлежит.
Обычно звонкий и крепкий, здесь, на кладбище, он звучит намеренно тихо. Молча киваю, ощущая, как тёплая рука Ноны ложится на моё плечо. Девушка садится рядом.
Будь на её месте кто-нибудь другой, я бы уже покраснела от стыда, что изнываю об ускользающих воспоминаниях на кладбище, в одиночестве. Я бы приветливо улыбалась, интересовалась самочувствием и желала душистой фацелии. Спрятала бы грустные мысли так далеко, что сама едва ли вспомнила об их существовании.
Нона и так знает о моих видениях и о том, над чем я размышляю, скрываясь ото всех в глубине Аметистовой аллеи. Я только поправляю волосы, чтобы спрятать рисунок за правым ухом прядями и сине-зелёными перьями, которые украшают мои волосы. Об этом изображении на коже не рассказываю даже подруге, ведь догадываюсь, что она скажет: наверняка её объяснения будут связаны с нашими родителями и прошлым всего человечества, а у Ноны и так хватает проблем из-за её философских речей.
И мне из-за них тоже проблем хватает.
— Как рука? — спрашивает девушка.
Я поднимаю ладонь, задумчиво разглядываю её в лучах Солнца. Ничего не указывает на то, как ещё вчера вечером я не могла исцелить саму себя и мне хотелось плакать от стыда и бессилия.
Нона рассматривает мою руку и, хоть я ничего не говорю, задумчиво кивает, убедившись, что теперь всё в порядке.
— Аврея несколько раз спросила, где ты, — сообщает подруга, и я с лёгкостью различаю улыбку в её голосе, — почему не молишься со всеми.
— Истинная молитва завтра, — неосознанно парирую я.
— Да, но все привыкли, что не только она является всеобщей. А вот то, что тебя нет рядом, — это что-то новенькое.
— Моя бабушка тоже была там?
— Нет. Поэтому Аврея и посчитала, что может спрашивать о тебе по нескольку раз, — Нона усмехается, а потом её голос становится серьёзным: — Она хочет знать о каждом шаге.
Ничего удивительного: у нас не принято что-либо друг от друга не скрывать. Но иногда хочется просто побыть в одиночестве и собраться с мыслями.
Я тут же внутренне ругаю себя на подобные мысли и провожу ладонью по лицу, как будто так можно смахнуть любые переживания, но мой голос звучит устало, когда на выдохе я произношу:
— Она одна из авгуров: вряд ли ей интересно следить за мной. Тем более, зачем? Старейшины наверняка знают обо всём, что бы ни происходило во Фрактале.
Я оборачиваюсь и смотрю на Нону. На девушке простой топ и шорты бежевого цвета, украшенные цветами и листьями. Я невольно усмехаюсь: даже ради молитвы подруга не стала надевать платье. Впрочем, как обычно.
Нона ниже меня, и, пусть сейчас мы сидим, я всё равно смотрю немного сверху. Зато у девушки яркая и даже строгая внешность, какой мне при всём желании никогда не добиться: непривычно желтоватая кожа, словно поцелованная Солнцем, короткие кудрявые волосы отливают не золотом, а перламутром, а в ярко-зелёных глазах зрачок стоит почти вертикально.
Такой внешности остаётся только завидовать. Обычно у молодых людей, и у меня в том числе, привычный набор черт, из-за чего внешность кажется до надоедливости одинаковой. Бывает, что кто-то из юных парней и девушек выглядит иначе, чем другие, но это встречается не так часто, чтобы остаться равнодушным к экзотическим чертам лица Ноны и не рассматривать её каждый раз, словно впервые.
Но как бы я не отвлекалась на внешность подруги, не получается игнорировать скептическое выражение её лица.
— Твой многозначительный взгляд говорит о скрытых смыслах, — заявляет она, приподняв брови. — Хочешь сказать, что о моих секретах авгуры тоже знают?
Я печально улыбаюсь.
— Само собой разумеется. Даже тайное станет для них явным. — Не хочется начинать разговор, к которому мы всегда возвращаемся, поэтому я меняю тему, пока не поздно: — Так что ты ответила Аврее?
Подруга прекрасно замечает мою уловку, но предпочитает сделать вид, что мне удалось её обмануть.
— Сказала, что ты, как обычно, проснулась с первыми лучами Солнца и отправилась на пляж, чтобы помолиться, вдыхая запахи океана. Должно быть, ты уже на севере Фрактала, где до полудня понаблюдаешь за животными, а к вечеру пойдёшь к морю или к друзьям, а может, просто захочешь провести время с бабушкой.
— Даже не знала, что ты так хорошо знаешь мой распорядок дня, — признаюсь я удивлённо.
— Это несложно, — наши взгляды встречаются. — Мы же подруги, верно?
Две девчонки, связанные судьбой и общими секретами…
— Конечно, — соглашаюсь я, делаю глубокий вдох и внутренне признаюсь, что пора возвращаться.