Страница 8 из 115
Глава 3
Четверг, 20. 02.1975 г.
Грустно повздыхав, побрёл вниз по лестнице. Вдруг позади послышался звук открываемой двери, и голос Степановны окликнул:
— Постойте, гражданин! Можно у вас кое-что выяснить?
Я снова поднялся на площадку и получил приглашение войти в квартиру. Старушка ожидаемо спросила про Пашу Чекалина: — «Откуда де я его знаю, и где он сейчас». Она звонила сегодня с утра в отделение милиции, но там сообщили, что таковой был отпущен ещё вчера и отправлен домой. Пашу искала, чтобы предупредить о кончине его матери. После того, как меня увезли на милицейской машине, пришло это известие. Материны коллеги из больницы меня тоже искали.
Мы сидели на кухне за чаем с сахарными сухариками. Пришлось разуться и скинуть позорную фуфайку с ушанкой. Придумал, как доказать соседке свою идентичность — просто рассказать обо всём, что со мной сотворилось в милиции, включая и волшебное преображение. Таисия Степановна ахала, ужасалась и всё время повторяла:
— Не может быть!
Вроде бы поверила, хотя в глазах какое-то сомнение всё же оставалось. Я тогда предложил задать мне любые вопросы, на которые мог ответить только Пашка.
— Как зовут твою родную сестру? — последовал первый вопрос теста.
— Любовь, и живёт она в Новосибирске. А ещё вы мне рубль как-то раз одолжили, а потом назвали красивым и умным парнем, притворяющимся остолопом.
Последние сомнения растаяли. Старушка поднялась и обняла меня, заплакав:
— Бедный мой мальчик. Стал сиротой.
— Почему же сирота? Отец где-то обитает. Сестра есть, может принять меня, — возразил.
— Люба прилетела утренним рейсом, — вспомнила Степановна, — Я ей ключ дала. Она вещи свои в вашей квартире оставила, а сама уехала в райцентр. Я попросила ключ оставить на случай, если ты вдруг вернёшься.
Взглядом зацепился за портрет мужа соседки в чёрной рамочке. Так ведь это же Семёныч собственной персоной! Невольно вырвалось восклицание. Старушка снова принялась сомневаться:
— Ты же ведь его хорошо знал.
— Он здесь на фото так молодо выглядит! — придумал отговорку.
Бабушка Таисия снова принялась рассказывать о том, как на фронте работала санитаром и как познакомилась с бравым флотским офицером Орловым, ставшим в скором времени её мужем. Охренеть, какими гранями судьбы людские оборачиваются. Никогда бы ни подумал на милую и тихую старушку, что у неё была такая героико-романтическая жизнь.
— Может, помыться хочешь? — предложила Степановна, когда чай в чашках закончился.
Предложение хорошее, с учётом того, что мне толково принять душ у Серёги не удалось из-за Кеши, или Феди. Чтоб их обоих где-нибудь на толчке перевернуло и контузило раком. Вполне вероятно, что у меня ноги малость пованивали во время чаепития. Санузел здесь тоже был совмещённый, как и в моей квартире. Так что, долго задерживаться в ванне будет неприлично. Получил от старушки полотенце и наставление:
— Налей воду погорячее и так лежи в ванне, чтобы тело хорошо распарилось. Дверь не закрывай. Я войду и обработаю тебя гепариновой мазью.
Набуровив горячей воды, я с наслаждением погрузился в ванну.
Внезапно проявился Семёныч с каким-то загадочно-смущенным видом.
— Что случилось у тебя? Жабуняка подавился куриной ножкой на радость всего прогрессивного человечества?
— К тебе, Паша, по личному дело. Помоги старику, сделай милость, — неожиданно начал упрашивать дедок.
— Ну, говори свою просьбу. Чем смогу, помогу.
— Как ты считаешь, супружница моя бывшая должна быть счастлива? — зачем-то начал допрашивать меня призрак.
— Ну… Дальше. Дальше, — стал понемногу раздражаться.
Нужен ей мужик. Понимаешь?
— Ты чего, Семеныч? Что у тебя в голове, вернее, в пустоте вместо неё? Какие такие мужики ей нужны? По-твоему выходит, что она от отсутствия секса мается? — сыронизировал я.
— Совсем не то ты говоришь, — деликатно осадил меня призрак, — Какой бы ни был возраст, а плечо мужское всегда требуется.
— Я что, должен бегать по городку в своем теперешнем положении и работать старушечьим сватом? — возмущенно взвился я.
— Погоди, малец, не кипятись. Этот вопрос я без тебя решу. За тобой останется подготовить Степановну, и чтобы обратила внимание на подобранные кандидатуры.
Пипец полный. Глупее ситуацию трудно придумать. Что подумает обо мне соседка, когда я начну ей дедулек подсовывать. Пошлет, ей-богу пошлет. Хорошо бы только на пять букв.
— Паша, с кем ты там ругаешься? — неожиданно возник за дверью голос Таисии Степановны.
— Думаю вслух, — нашелся, что сказать.
— Думай, не буду мешать, — благоразумно ретировалась бабуленция.
Знала бы она, чего тут твориться, дверь бы вышибла и меня бы престарелыми ногами отпинала. Пока отмокал в ванне, продолжал ещё какое-то время переругиваться со зловредным дедком. Наш перебрёх прекратила Степановна, неожиданно появившись в ванне с тюбиком мази.
— Ну, пациент, давайте на процедуры. Нечего меня стесняться. Я всю войну медсестрой прошла. Всякое видала, — примирительно произнесла бабулька.
На меня действительно напала жутчайшая стыдоба, как у замшелого девственника. С трудом вытащил себя из пенистой воды, судорожно прикрывая причинные места. Старушка обтёрла меня полотенцем и стала втирать мазь, осторожно касаясь тела. Попутно костерила ментов:
— Такое безобразие не должно происходить в нашей социалистической стране! Я сама поеду в Москву. Знаю куда. Этого капитана гнать надо из органов поганой метлой.
— Буду этому только рад, — грустно согласился.
— На ночь компресс свекольный на лицо тебе сделаю. Должно помочь. Ванну горячую почаще принимай. Твои гематомы быстро рассосутся, — порекомендовала Степановна, заканчивая процедуры.
Я оделся и выполз следом за ней, распаренный и посвежевший.
— Какой у тебя размер? — неожиданно спросила старушка.
— А вам это для чего? — спросил перекошенным ртом, вновь обвариваясь от стыда.
— Подберем тебе одежду. После мужа моего осталось кое-чего.
Вчера состоялись поминки Семёныча. На них приходило много людей, знавших её бывшего мужа. Часть его гардероба уже ушло, но кое-что оставалось. Размеры дедка вроде бы совпадали с моими. Выбрал себе рубашку, штаны, свитер, предполагая, что все мои прежние шмотки и дядины обновки теперь уже на меня не налезут. Стариковские полосатые пиджаки не потребовались. Меня даже затрясло, как представил это убожество по моде времени коллективизации и головокруженья от успехов на своей фигуре. В таких костюмах только в цирке можно выступать, клоуном. А зимние шапки — это вообще отдельная песня. Всех окрестных пацанов свезут в больницу с надорванными от смеха животами.
Более-менее нейтрально выглядели штаны с рубашками и всклоченный серый вязаный свитер, напоминающий увеличенный вариант Буньки в момент завершения драки. На ноги подобрались боты, какого-то грязно-бурого окраса. Верхней одежды не оказалось совсем.
В чикиной квартире остались следы погрома, учинённого ментурой при обыске. Добавились чемодан и здоровая корзина со всякими дефицитностями в прихожей, скорее всего притараненные сестрой Любой. Обычно у любой женщины срабатывают инстинкты наведения порядка. Значит, сильно куда-то очень спешила.
Бросилось в глаза отсутствие на вешалке финской курточки из «Берёзки». Поспешил в свою комнату и оторопел. Шмоток, надыбанных с помощью дяди, также не оказалось. Пропал магнитофон Грюндик, с гитарой и телевизором. Пластинка группы «Крафтверк» заимела трещину по диаметру. Теперь её только на помойку. Ну, Любаша! Оборотистая дама, чересчур. Непонятно было и то, что мои старые носильные вещи также пропали, даже обычные сорочки. Впрочем, чего я так расстраиваюсь. Они на меня всё равно бы теперь не налезли, кроме курток и кроссовок. Вот их было действительно очень жаль, как и мафона с гитарой. Телик пусть уволакивают. Всё равно там нечего смотреть. Носочки налезали с висячей пяткой. Даже обычные трусы с трудом натягивались. Видать, менты мне так жопу расфигачили, что она опухла. Подошел к зеркалу шкафа. Ого! Зад стал заметно круглей и спортивней. Написать что ли благодарственное письмо ментам?