Страница 28 из 60
— Да конечно, пускай приходит. Сейчас лето, у нас мало волонтеров. До встречи. Значит, Кира точно у себя оставляешь? Тогда я бы навестил старых друзей, Полоскова с семьей.
— Оставлю, он мне очень помогает! Полоскову привет!
— Помогает? — несколько недоверчиво переспросил профессор. — Ну, если так… До встречи, Алиса.
Несколько секунд Алиса просидела перед погасшим экраном.
— Помогает, — сообщила она собственному туманному отражению в мониторе. — Помогает в спасении человека от самого страшного и опасного врага. От самого себя.
Она перевела взгляд на часы и быстро вскочила. Полвторого, а обед еще никто не отменял.
========== 16. ==========
А листья порхают,
Укрытые тенью,
А воды сверкают,
И слышится пенье:
Тра-та, тра-та-та-та,
В долину, ребя-та!
— Алиса, а это суп по-космически? — Кир без особого энтузиазма взял ложку.
— По-космически, по-космически. Давай, приступай.
— Это как — по-космически? — сидевший напротив Алисы Коля слегка приподнял брови.
— Просто как пюре. При пониженной гравитации особо не расплескивается. А что, невкусно?
— Нет, очень хорошо. Концентрат?
— Обижаешь. Ты же видел, из чего я готовила.
— Извини. Мы в свое время представляли таблетки, концентраты, общественные столовые. Думали, что уж на приготовление пищи люди время тратить не будут.
— Почему? Это же здорово — готовить, особенно когда есть время и настроение. Ты пойми, люди не так уж глобально изменились. Мы роботами не стали.
— Роботы космический мусор хорошо собирают, — Кир снова ухватился за интересующую его тему. — Алис, а дядя Гена, наверное, без тебя нам рассказывал про артефакт. Его чуть не приняли за какой-нибудь тюбик с едой, которые старинные космонавты с собой брали.
Коля заметно развеселился от слов «старинные космонавты».
— С набитым ртом не разговаривают, — заметила Алиса.
— Ничего, пусть рассказывает. Люди и вправду не изменились.
Кир быстро сделал несколько глотков, чтобы его уже не могли обвинить в непоедании супа, и затараторил:
— Ну вот, дядя Гена увидел, что перед иллюминатором проплывает такой металлический цилиндр. Он и заинтересовался, а цилиндр-то уже в поле попал, вот-вот на утилизацию подтянет! Но он успел. Это оказался совсем не тюбик, а контейнер с древней-древней записью. Больше двух миллионов лет анализ показал. А что самое интересное, язык расшифровать невозможно, единственное, что сказали определенно — это писали люди.
— Два миллиона лет назад никто и писать-то не умел, — машинально ответила Алиса. Ей Полосков и правда ничего подобного не рассказывал. Впрочем, невозможно объять необъятное. Разгадку найдет кто-то другой, если уже не нашел. Может, изотопный анализ дал сбой. Может, язык не человеческий.
— А это была запись голоса, — объяснил Кир.
— Тем более…
Герасимов отложил ложку.
— Может, это кто-то из ваших? Забросил на два миллиона лет назад и забыл.
— На непонятном языке? Да и зачем?
— А у меня коллекция бабочек есть, — тихонько сказала Сюзанна. Все взгляды обратились к ней. Девочка даже слегка втянула голову в плечи и опустила глаза.
— Коллекция? Бабочек? — сначала глаза Коли удивленно расширились, затем на губы набежала эта его новая неприятная усмешка. — Иголочки? Да, мир совсем не изменился!
— Зачем бабочкам иголочки? — удивилась уже Сюзанна.
— Она покажет, — быстро вмешалась Алиса, начавшая догадываться, зачем бабочкам иголочки. Вспомнилось, как тогда, у Юльки, она нашла в столе альбом с засушенными вырванными с корнями травянистыми растениями. На ее вопрос, зачем было губить столько явно не годящихся на букеты трав, Юлька сказала, что это гербарий, и сослалась на школьное задание. Еще была какая-то детская книжка про мальчика, как же она называлась… Вроде, «Будь человеком», но имя героя сейчас вылетело у Алисы из головы. Именно из-за бабочек она ее и не перечитывала.
— Можно на крыше, — сказал Кир. — Пойдемте сейчас?
— Тарелку в мойку отнеси. И сначала будем пить чай.
— А с чем? — живо заинтересовался мальчик. — Я булки не люблю, ты же знаешь.
— Вашего мнения забыли спросить, Кирилл Игоревич! Яблочная шарлотка вас устраивает?
— Вполне! — Кир поднялся. — Ладно, тарелки давайте! Я мойку включу.
— Лифта нет? — Коля с Алисой поднимались по лестнице. Дети отстали — забежали к Сюзанне, как объяснила та, «за шкатулкой».
— Есть, за колонной. Но тут же всего пятый этаж.
— Я просто спросил. Это уже чердак?
— В городских домах не делают чердаков. Это уже крыша.
— Кстати, она же, наверное, раскалилась от солнца. Мне-то плевать, но ребятишкам долго там находиться не стоит.
— Увидишь.
Они вышли на верхнюю площадку дома. Коля сперва зажмурился от яркого света, затем у него вырвалось восхищенное восклицание. Только увитый плющом высокий парапет по периметру дома напоминал, что они все же на высоте шестого этажа. Покрытие площадки слегка пружинило под ногами, вокруг были разбиты клумбы, в двух противоположных концах крыши виднелись беседки. Алиса наблюдала за молодым человеком с улыбкой — такого он явно не ожидал.
— Это же просто верхний двор.
— Можно сказать и так. Кстати, наш дом почему-то крышу не очень жалует, здесь редко отдыхают. А Киру нравится, на высотках не делают таких крыш.
— Почему?
— Просто людям некомфортно. Высота чувствуется. А у меня он частенько сюда бегает.
— Славный у тебя братец. Общительный очень, просто находка для шпиона.
— Мне говорят, я была такая же в этом возрасте. Да многие ребята такие, это нормально. Вот подружка у него излишне стеснительная.
Позади них послышался топот.
— Вот и мы! — закричал Кир, выбежав на крышу. За ним вылетела Сюзанна, щеки ее разгорелись от быстрого бега и стали почти одного цвета с темно-рыжими волосами. В руке девочка держала не то шкатулку, не то коробку, широкую и плоскую, как сложенная шахматная доска.
— Вот здесь, у парапета, лучше всего.
Сюзанна водрузила коробку на парапет. Она открылась, распавшись на два отделения. В ней ничего не было, только внутренняя поверхность была штрихами расчерчена на квадраты.
— Теперь тихо, — девочка предостерегающе подняла ладошку. «Шахматная доска» чуть вздрогнула, послышалось слабое гудение. Коля, опершийся было о парапет, резко отодвинулся. Однако гул быстро смолк, лишь какое-то изменение осталось в воздухе — словно еле уловимая вибрация или звук на нижней границе восприятия, почти неслышный. Но и это ощущение исчезло через несколько секунд. Герасимов неожиданно закашлялся.
— Тихо! Спугнете…
Солнце отразилось в блестящих слюдяных крылышках. Пестрая бабочка запорхала над парапетом. В своем воздушном танце она постоянно возвращалась к шкатулке Сюзанны, на секунду зависая сантиметрах в двадцати над одним из квадратов.
— Еще одна, — шепотом проговорил Кир, отступая на несколько шагов назад. Голубые крылышки трепетали рядом с оранжевыми.
Следующего экземпляра пришлось ждать несколько минут, зато потом прилетели сразу две бабочки «павлиний глаз». Еще через четверть часа над шкатулкой кружился небольшой живой цветник.
— Их тут сколько?
— Тридцать две… тридцать три, один павлиний глаз лишний. Выключать? Долго они так летать не будут.
— Конечно, выключай.
Девочка прикоснулась к дну шкатулки. Бабочки еще несколько секунд кружились над ней, затем, весело перепархивая, начали разлетаться в разные стороны.
Сюзанна закрыла шкатулку:
— Я ее отнесу и вернусь. Хорошо?
Ребята отбежали к противоположному парапету. Алиса, улыбаясь, посмотрела им вслед.
— У них там тайник, ну, это просто так называется. Я про него знаю, они знают, что я знаю. Но им все равно интересно.
— Я понимаю, — кивнул Герасимов. — Как она так бабочек надрессировала?