Штамм "Ратоньера"

— И он дошел?

— Дошел. Родных повидать хотел. Что с ним теперь, не знаю.

Повисла пауза, тем более тяжелая, что разговоры вокруг не прекращались.

— Неужели не доехать никак? — спросила Лиза.

— Можно, почему нельзя. Опасно, но можно все, — сказал Воробей. — По главной дороге если не ехать, выбирать открытые места, чтобы не подстерегли, или, наоборот, пробираться по глухим тропам. Лучше всего немного на восток зарулить, ни в коем случае не западнее основной трассы. Там граница рядом, то есть просто гуляй-поле на сто километров от границы в обе стороны, полная анархия и народ с оружием бегает.

— Насколько далеко на восток, это же сколько бензина надо на такой крюк!

— Ты меня спрашиваешь? Я без понятия, это же не мне на юг надо. Если только с собой везти запас, хотя, наверное, заброшенные заправки есть, или даже не заброшенные. Там же не везде все бандиты поуничтожали, им тоже инфраструктура нужна.

Кирилл задумался вслух:

— На восток сильно тоже не выход, так можно до Урала забуриться, а еще придется Дон пересекать. Неизвестно, что там с мостами. Еще машина наша выдержит ли такой путь, поменять бы ее по-хорошему…

— С машиной знаешь, что? — оживился Воробей. — У нас в городе закрылся завод. Ну, закрылся он давно, а не лез туда никто, потому что он был химический. Минеральные удобрения производил, сколько себя помню, люди ругались, что вокруг все поотравлено, экология ни к черту. Так вот, там остался автопарк, проверь, если не боишься химикатов.

— Вот же… Конец света, а люди химикатов боятся. Лишь бы на въезде не было, как в Москве, проверки и километровые очереди.

— Столица это всегда так. Проверяют, потому что боятся. Ну и еще, вдруг ты вывезешь десяток трудоспособных еще граждан, а взамен оставишь полуживых пенсионеров.

— Это понятно, — сказал Кирилл недовольным тоном (он терпеть не мог, когда ему объясняли то, о чем он не просил). Воробей продолжал:

— Или можно еще чуть дальше поискать, на бывшей атомной станции, там точно не трогали технику. Только туда никто не суется. Слухи нехорошие. И светится она… ночью.

— Конечно! — взвизгнул чей-то голос сбоку, было даже не разобрать, мужчина это или женщина. — Никому до нас дела нет, как в Чернобыле, нас даже не предупредят, сдохнем все…

— Все и так сдохнем, — подчеркнуто спокойным голосом ответили с другой стороны.

— В нормальном государстве о людях заботятся! — не сдавался первый голос.

— Угу, — подтвердили откуда-то с другого боку. — Говорят, на границе под Витебском банда орудует, наших отлавливают, кому нет пятидесяти, и того… На органы для европейцев идут.

— Ой, да хватит вам! — крикнули уже не поймешь, откуда. — Все равно сдохнем!

— Вот мы сдохнем, а правительство что, нас переживет…

— Все, пошел треп ни о чем, — Кирилл кивнул Максиму и Лизе. — Давайте на выход, а то эти сплетники весь конец света испоганят. Болтовни много, информации ноль.

На улице дышалось легче. Ветер разогнал и поднял вверх тучи, оставив лишь легкую дымку тумана. Все же солнце не показывалось, и складывалось впечатление, что время позднее, хотя на самом деле это было не так. У колокольни прохаживался косматый звонарь, дожидаясь службы.

— Чего так быстро сбежали? — Воробей тоже вышел на крыльцо.

— Слушать пугалки не захотелось, — ответила за всех Лиза. — Про сдачу на органы, радиацию и прочее.

— Э, можно и потерпеть. Раз пугалки, два пугалки, а на третий и что-то толковое скажут. Тот мужик, что говорил про донорство, как раз на заводе химикатов работал. Он все надеется, что уж его-то органы точно никому не понадобятся. Вот его бы расспросили насчет машины. Он сначала все свои страшилки вывалит, но вам шашечки или ехать?

— Нам ехать, — согласился Кирилл. — Как зовут эту жертву вредного производства?

========== Над огнем. Начало ==========

На сон здесь устраивались по отдельности, женщины (которых было немного) в часовне, мужчины в братском корпусе. Кирилл, не доверяя местной братии, решил еще одну ночь охранять автомобиль.

Утром их разбудил колокол. Откуда-то из темноты пришел звон, медленный и тяжелый, эхо тянулось за каждым ударом, повторяя его бесконечно. Максим подскочил, мгновенно проснувшись, рядом заворочались люди, новички матерились с непривычки, старожилы натягивали на голову одеяло или просто куртку и спали дальше. Несколько человек поднялись и потянулись к выходу. Рядом зажгли фонарик. Крепкий старик застегивал длинный черный плащ, одновременно поворачиваясь то вправо, то влево, и отчитывал недовольных:

— Почто ругаетесь? Побудка не нравится? Можете в лесу ночевать.

Максим вспомнил давешнего безумного звонаря, представил, как этот с виду тощий и хлипкий человечек бьет в тяжелый колокол, и подумал, что было бы неплохо выйти на раннюю службу, хотя бы просто посмотреть… или в надежде, что где-то такой волевой поступок зачтется в его пользу… опустился на каменный пол и опять заснул.

Лиза разбудила его часа через два. Кирилла на месте не оказалось, впрочем, как и автомобиля. Никто из монахов не видел, как и куда он мог уехать. Утро прошло в тревожных поисках. Давешнего говорливого мужичка с воробьиной внешностью тоже нигде не было. Максим рвался добраться до города на чем придется, Лиза настаивала, что нужно остаться на территории монастыря и подождать. Она в итоге оказалась права.

Утро готовилось смениться полуднем, когда на дорогу перед воротами выкатилось механическое чудовище. Это была кабина от мощного грузовика, лишенная кузова. В таком виде она казалась чуть ли не больше по размерам, чем целый грузовик. Из окна высунулся Кирилл, довольный произведенным эффектом.

— Вот это зверь, бездорожье одолеет, — сказал он. — Если совсем в лес не заруливать. Всяко лучше, чем моя. А моя… да цивилизация рушится, так что черт с ней. И с машиной, и с цивилизацией.

— Где ты взял такой тягач? — удивился Максим. — Он же стоить сколько должен.

— Завод. Тот самый завод минеральных удобрений. Он здесь вроде городской легенды, якобы испарения отравили местность, и только вокруг монастыря все цветет. Не знаю, поля все одинаковые были. А, впрочем, сейчас апрель.

Из другого окна выглянул Воробей, тоже довольный ролью гида:

— Со склада. Нет, там даже был сторож, но мы договорились. Официально завод не закрыт, временно приостановлен, руководство поумирало от старости. Но он больше не откроется. Один сторож сидел, ему пенсию платят и какую-то надбавку, за то, что еще работает.

— На выпивку ему не хватало, — продолжал Кирилл. — Теперь хватит, а я увез этот тягач. Может, он и пропитан ядом, но за пару дней мы на нем до места доберемся. Вот бензин, конечно, будет золотой, но тут его вместится на две тыщи километров, а проехать надо полторы.

На заправке пообещали заполнить оба вместительных бака, но дать хотя бы канистру в запас отказались:

— Ребят, вы поймите правильно, у нас бензовоз только к концу недели придет, да и придет ли. Люди ж нас порвут, если солярка раньше закончится, всегда, как заправку закроем, вокруг недовольные бегают. Не в деньгах дело, и зачем они теперь вообще, и, кстати, у нас только наличка принимается.

Пришлось прогуляться до здания банка, до центра, отстоять там небольшую очередь, выслушать несколько городских страшилок. Хорошо, что покараулить машину на заправке вызвался Воробей, довольный разнообразием в жизни и, что греха таить, некоторым вознаграждением. Воинская часть же оказалась расформирована, забор сломан, двери в здание вырваны. Оружия тут не стоило и пытаться искать. У Кирилла, как у активиста городской дружины, был легальный пистолет Макарова, и, похоже, им предстояло и ограничиться.

На обратном пути Кирилл вдруг остановился:

— Зарядка! Тьфу ты, черт, мы же не можем ноут все время включенным держать, а надо — из-за карт. Распечатают ли тут… Всякие платные центры лет десять позакрывались, у нас на комбинате старые матричные принтеры люди вытащили… Вон поликлиника, может, там?