Страница 90 из 154
- Значит, короткий путь за Море есть, - сказал Мэсси.
- Вот ты у него и выясни, - Вислава села на траву, держа ружье наизготовку. - Пить хочется страшно, а даже воду теперь толком не поищешь. Вдруг его товарищи за деревом поджидают.
Пленник лежал все так же, дышал очень тихо, почти незаметно со стороны. Только на его лбу усиливалось мельтешение красок, пока без цветораздельных слов. Наконец, среди разлитой от виска до виска мрачной синевы отчетливо полыхнуло багровым: “Проклятье!” и лоб шерна сделался матово-белым. На секунду пленник напряг мускулы, проверяя крепость своих пут, и снова затих, затаив дыхание.
- Очнулся, - выдохнул Мэсси. Вислава встала поодаль, быстро оглядываясь по сторонам. Шерн лежал, ничем не выдавая себя.
- Спроси у него, был он один и где остальные, - скомандовала Вислава.
- Ты можешь говорить, - негромко сказал Мэсси, наклонившись над пленником. - Сколько вас было?
Шерн молчал. Ни клюва не раскрыл, ни лбом не посветил. Сзади раздался легкий шорох, Мэсси обернулся, вздрогнув - но то просто лесная пичуга перелетала с ветки на ветку.
- Послушай, мы не причиним тебе вреда. Нам только надо знать, был ты один или нет.
- Зачем ты его успокаиваешь? - сердито зашептала Вислава. - Он должен бояться, тогда он начнет говорить!
На лбу шерна быстро, злорадно, торжествующе менялись зеленоватые и алые оттенки, пока без слов.
- Пойми, - убедительным голосом сказал Мэсси. - Если мы будем ожидать нападения, ты свяжешь нам руки и нам придется тебя убить.
Шерн отсветил лбом: “Трусливое ничтожество”, что вряд ли можно было принять за ответ.
- Пусть он скажет, откуда он, - потребовала издали Вислава.
Шерн и ответил - на цветовом языке. На его лбу чередующимися алыми и синими красками высветилось: “Из Малаперта, поганые псы. Попробуйте-ка понять”.
- Ну, понял поганый пес, что ты из Малаперта, а как за Море попал, и один ты был или нет? - сказал Мэсси громко. Во вторую же секунду он обругал себя дураком - пусть бы шерн продолжал злорадствовать и думать, что его не понимают, может, оскорбляя и хвастаясь, он сообщил бы что-то стоящее.
Но было уже поздно. Шерн раскрыл глаза, от удивления все четыре. Внимательно посмотрел на Мэсси и снова зажмурился, желая показать, что впечатление на него произвести все равно невозможно.
- Говори лбом, если тебе лень, - сказал Мэсси. - Зачем упорствовать, просто из упрямства?
- Псы, - проворчал шерн вслух, не открывая глаз. - Ну пусть один пес вдруг оказался не таким тупым, как остальные. Это ничего не меняет.
- Ого, - удивилась издали Вислава. - Оказывается, он говорить умеет!
“Умею”, - все теми же злорадными оттенками сообщил шерн. - “Только было бы о чем с вами разговаривать”.
- У тебя были товарищи? - спросил Мэсси.
“Попробуй прочитать мысли, если ты такой умный.”
- Если мы будем остерегаться нападения, значит, так и будем сидеть около тебя, даже за водой сходить не сможем. Ты сам разве пить не захочешь?
“Сидите, пока не сдохнете.”
- Так и ты с нами, и неизвестно, кто раньше, - Мэсси почувствовал совершенно нормальную злость, хотя от пленника и не ждал ничего другого.
“Наплевать.”
- Ладно, - Мэсси встал и взял почти пустую бутыль. - Я на поиски ручья, а вы, если я не вернусь, можете для начала отрезать ему крылья и выколоть глаза.
“Неужели я это говорю?” - удивился он мысленно. Шерн негромко, но торжествующе рассмеялся. Его смех звучал в ушах все время, пока Мэсси искал родник.
Вода отыскалась недалеко, за густо растущими кустами. Здесь у пригорка образовалось целое прозрачное неглубокое озерцо, а из него вытекал ручей. Сквозь широкие листья просвечивало солнце.
Мэсси вернулся назад, Вислава смотрела испуганными глазами, Донат держался так, чтобы шерн не мог его разглядеть. Пленник снова зажмурился и демонстрировал всему окружающему миру свое величайшее презрение.
- Никого тут нет, раз он совершенно спокоен за свою судьбу. Кто пить-то хотел? - спросил Мэсси громко. Вислава молча протянула руку, шерн сделал вид, что не слышит. Донат тоже глотнул воды и забеспокоился:
- А он? Он не умрет от жажды?
Видимо, и в Донате проснулся уроженец Герлаха, верный раб, первейшая обязанность которого - заботиться о крылатых господах. Вислава почувствовала это и поглядела на выворотня неприязненно:
- Делать больше нечего - его поить? Может, он без водички полежит, тогда сговорчивее станет?
Роговая пасть шерна раздвинулась в усмешке, но он промолчал - не сказал ничего ни вслух, ни на цветовом языке.
- Не станет, - сказал Мэсси с уверенностью. - Так что чего его зря мучить.
Мелькнувшую в голове мысль, что шерн мог бы и поделиться знаниями в обмен на хорошее отношение, Мэсси сразу же отмел. Любое проявление жалости первожитель принял бы за слабость и трусость, попытка развязать его могла кончиться плохо. И все же морить его жаждой и голодом было как-то совсем не по-человечески.
“Как же вы боитесь меня!”, - промерцал шерн, когда его напоили - с опаской и великими предосторожностями, и по правде сказать, на шерсть воды попало больше, нежели в клюв. - “И это я пока что у вас в плену, ха. Посмотрим, что с вами приключится, когда будет наоборот”.
- А ты уверен, что будет наоборот? - спросил Мэсси.
“Конечно.”
- О чем он все говорит? - Вислава покосилась на шерна издали.
- Ничего особенного.
Вислава очень недоверчиво хмыкнула. Она переводила взгляд с Мэсси на Доната, видимо, вспомнив, что оба ее спутника воспитывались среди шернов. Не начала ли она их подозревать в сговоре? Шерн, хоть закрыл глаза, каким-то чудом угадал общее настроение и просигналил:
- “Вот и разлад начался между вами. Глупый человеческий щенок, ты выучил пару слов из нашего языка, и думаешь, что это преимущество? Тебя просто затравят свои же, и поделом.”
- Слава, он ничего не говорит о том, откуда он, зато его очень радует, когда мы ссоримся, - сказал Мэсси. - Надо пробираться дальше самим, как шли.
- А он?
- К повозке привяжем.
- Куда дальше? Пора уже ночеву копать, - заметил Донат, указывая на небо, сквозившее через прорехи в зеленом лиственном пологе. - Солнце садится.
И верно, за всеми волнениями уже приблизилась ночь, а нужно было еще подумать, как обустроиться самим и что ночью делать с пленником.
Ночевой называли наскоро выкопанную землянку, посередине которой разводили огонь, а крышу делали из веток, или же сразу копали временное жилище под низкими раскидистыми деревьями. Это позволяло сохранить тепло в долгие темные морозные часы. Отыскали удобную полянку недалеко от источника воды, с мягкой землей - рыть-то ее приходилось ножами. Вислава стерегла шерна с оружием наизготовку, пока Мэсси и Донат копали убежище. Мэсси наткнулся на корень дерева, погнул нож, вернулся за запасным и увидел, что пленник не лежит отрешенно, закрыв глаза, а уставился на свою тюремщицу всеми четырьмя бельмами. Тихим голосом, в котором чувствовалась незыблемая уверенность, шерн повторял:
- Развяжи веревки. Развяжи…
Вислава, испуганная, бледная до синевы, не в силах оторвать взгляда от четверки горящих огней, медленно, шажок за шажком, передвигалась в сторону шерна. Ружье она выронила. Мэсси быстро бросился вперед, встряхнул Виславу за плечи, та вскрикнула, подхватила упавшее оружие и кинулась за деревья, а Мэсси подошел к шерну, еле сдерживаясь, чтобы не пнуть его от души, и пообещал:
- Еще раз такое увижу, точно крылья отрежу.
Шерн негромко рассмеялся. Он совсем не выглядел разочарованным, что освобождение не удалось.
- Все равно будет по-моему, увидите, - сказал он вслух.
В пол землянки вбили четыре колышка, закрепив их как можно устойчивей, чтобы пленник за ночь не раскачал их и не освободился.
- Это что? Ночь пережидать рядом с этой тварью? - возмутилась Вислава, еще не пришедшая в себя после неудачной охраны чудища.
- А что делать? Он замерзнет насмерть снаружи. Я сам буду его проверять и стеречь, - сказал Мэсси, понимая, что ночевка предстоит более чем веселая. Вислава вся передернулась, поглядела на шерна издали, но, похоже, и ей претила мысль об убийстве связанного пленника.