Страница 143 из 154
Вторая тень метнулась вверх. Никто не успел ее даже разглядеть, слышали только шум осыпающихся камней. Никодар выругался сквозь зубы: быстро и бесшумно догнать незнакомца не получилось бы. Особо ни на что не надеясь, он крикнул вслед:
— Эй, ты! Спускайся, а то дружку твоему не поздоровится!
Шум камней затих. Никодар быстро перевел взгляд на небо — не хватало ещё, чтобы за всей этой суматохой на них накинулись шерны, — и снова повторил:
— Давай, спускайся, а не то!
Из-за торчащего вверх обломка скалы показался человек. Шел он небрежно, вразвалочку, будто по главной площади Теплых прудов, а не в диком и страшном краю шернов.
— Руки, — скомандовал Никодар. Человек поднял руки, но ненадолго — к нему немедленно подскочили солдаты, вцепились по двое с каждой стороны, поставили на колени. Никодар приблизился к пленнику и остановился.
— Какая встреча, — сказал он насмешливо. — Судьба любит пошутить, бунтовщик Ивата. Что же ты делал здесь?
Сакко посмотрел в ответ спокойно, несколько снисходительно, — он был из тех людей, кто сохраняет достоинство, даже ползая в грязной луже.
— Охотился, — невозмутимо заявил он. — Ружьишко есть, патроны тоже. Отчего бы не подстрелить пару птичек на ужин.
— Сам ты птица, — зло пробурчал Никодар, недовольный тем, что вождь поселенцев не показал никакого страха, и повернулся ко второму пленнику, не сделав, правда, и шагу в его сторону.
— Ну что, победоносец? Спустимся в лагерь, а там ты нам расскажешь, на каких птиц вы тут охотитесь?
— Значит, Збигги отправил тебя ко мне, — первосвященник Севин даже не делал скучающего лица, как обычно при разговоре с просителями. В беседе с человеком, который видит тебя насквозь, есть и свои положительные стороны. — Что ж, в том случае верное решение, иногда он и соображает… соображал.
— Соображал — значит, казнен? — спросил Анна. Севин слегка кивнул:
— Опоздал ты со своим ходатайством. Хотя оно бы не помогло, даже если бы ты успел. Дураки непредсказуемы, от них избавляться надо.
— А Табир?
— Табир? Что ему сделается? Лучше рассказывай, что что тебя сюда привело?
Анна молчал, не зная, с какой стороны приступить к разговору. Севин расценил его молчание по-своему:
— Неужели придумываешь, что соврать? Не узнаю тебя, Анна. Всегда говорил правду, даже себе во вред.
— А ты почему здесь, а не в Табире? — неожиданно спросил Анна. — Город ведь теперь без градоначальника.
— Я там верных людей оставил. Здесь намечается… — Севин не договорил. Он сообразил, что Анна спрашивает его, вместо того, чтобы самому отвечать на вопросы, и негодующе посмотрел на старого воеводу:
— Ну? И почему ты здесь, а не на Север плывешь? И не в Табире?
— Неладное вы дело затеяли, — решился Анна. — Горы тормошить. Если шерны лишатся своих убежищ, они разлетятся тут по всему материку.
— Это уж не тебе решать.
— А если хуже сделаешь? Ладно, здешних людей тебе не жаль, а на тот берег, думаешь, они не переберутся?
— Ты видел, как границы охраняют? — надменно обронил Севин и ответил сам себе: — Не видел. И не думай, не переберутся. А южане, кажется, научились с ними справляться. И настолько хорошо, что забыли, где их родня. Рты разинули, слушали этого дурня Збигнева. Не смог бы он с шернами ничего сделать. Если только объединить усилия обоих материков, так он же не того хотел! Понимаешь меня?
— Понимаю.
Севин перевел дыхание:
— Ты хоть не поддерживал этих тупиц с отдельным государством?
— Нет. Нам отрываться друг от друга нельзя. Никак. Шерны на моей памяти ни разу друг против друга не выступали, может, поэтому мы их никак не одолеем. Только вот что, зря ты это затеял с атакой на горы. Поглядел бы по дороге, во что превратился первый разрушенный город.
— И ты туда же, — зло проворчал Севин, вспоминая письмо племянника с предостережениями. — Ну пусть здесь случится катастрофа, здесь же все равно люди почти не живут! Не за шернов же нам переживать!
Анна хотел возразить, но Севин махнул рукой, показывая, что разговор окончен.
— Ступай, только из уважения к твоим сединам стражников не зову. Просто понимаю, что ты не сбежишь на ночь глядя.
И прибавил угрожающе:
— Я ещё не решил, как с тобой поступить…
— Чем ты докажешь, что говоришь правду? — Никодара изрядно ломало. Конечно, он старался не выдавать внутреннего раздрая, но не преуспел в этом так, как его дядюшка. Судя по посеревшему лицу, закушенной губе и мечущимся глазам, генерал поверил наконец в собственную вину, но гордыня и спесь не давали ему признаться вслух.
— Ничем не докажу, — устало ответил Мэсси. — Сакко может сказать, что был в городе, но ему ты тоже не поверишь?
Сакко негромко засмеялся, чем ещё больше разозлил Никодара.
— Молчите, вы оба! — рявкнул он. — Вы и сговориться могли, и… Если вас действительно выпустили из города шерны, как они вас не проводили? Почему позволили захватить?
— Мы за людьми пошли, — спокойно, как малому неразумному ребенку, объяснил Сакко. — Не только твои солдаты, ни один поселенец нас бы и близко не подпустил, если бы над нами летал такой круг почета.
— Ты острить будешь в тюрьме, — огрызнулся Никодар.
— За что же?
— Будто за собой ничего не знаешь.
— Не успеете вы его в тюрьму, — заговорил Мэсси. — Не успеете, потому что до завтрашнего дня воздух исчезнет по всей Луне, как над той горой.
Никодар посмотрел на него с гневом и отчаянием одновременно. Сзади подошёл Бромария, которому, естественно, не дали толком поздороваться с племянником и даже кандалы с него не сняли, он так и звенел цепочкой при каждом шаге.
— Они же шли не за вами, — сказал он. — Они шли за своими товарищами. Не думаете же вы, доблестные воины, что вас сказочками хотели заманить на смерть?
— Они могли рассказать нам сказочки, чтобы их пропустили к этим товарищам, — возразил Никодар, потом, спохватившись, добавил: — Тебе говорить никто не разрешал, Бромария.
— А это преступление, пройти к своим товарищам? — громко спросил Сакко. — Уже сколько лет близ гор живут поселенцы. На нас нападают шерны, но люди до сих пор нас не гоняли никогда!
— До сих пор здесь не было регулярной армии, — Никодар, наконец, собрался с мыслями. — Вы знаете, зачем мы здесь. Чтобы расправиться с нашими общими врагами. И вы теперь не просто суете нам палки в колеса, вы хотите, чтобы мы бросили все планы и ещё этим врагам помогли?
— Не шернам, не только шернам, — быстро сказал Мэсси. — Себе.
— Себе, просто прекрасно! А им не нужно дышать? Если бы шерны явились нас просить, я, может быть, и послушал бы! — с издёвкой заявил Никодар.
Мэсси вздохнул:
— Ты не понимаешь. Шерны мыслят по-другому. Они не явятся просить, и дело даже не в гордости. Они иначе относятся к жизни и смерти. Для них смерть не конец всего, это возвращение. Им очень важно быть похороненными по правилам, но если это невозможно, никто не убивается. Они верят, что все погибшие ждут нового рождения нашего мира. Поэтому просить они не будут, не надейся. Они совершенно спокойно задохнутся в своих горах вместе с женщинами и малыми детьми и сочтут это правильным ходом вещей. Они не просят нас помочь им, они позволяют нам спасти себя.
— И себя заодно, — усмехнулся Никодар.
— И всю Луну, — терпеливо напомнил Мэсси.
— Ладно, хватит. Только как вы думали дойти до своих? Как бы вы их искали? Во внешней котловине нет вашего отребья. Пока вы дойдете до ворот, день кончится.
Мэсси промолчал, не зная, что ответить. Сакко сделал отсутствующее лицо и принялся насвистывать.
— Ты чего свистишь, если мы тут якобы все к завтраму сдохнем? — напустился на него Никодар.
— А что я теряю? — удивился Сакко. — Это у тебя и дом богатый, и деньги, и армия. А у меня стараниями таких, как ты, ни дома, ни заработка, ни свободы, если вздумаю вернуться на Север. Остаются голова на плечах и небо сверху. Если придется и без них обойтись, не заплачу.