Страница 144 из 154
Никодар молча отвернулся. Может быть, вспоминал черное небо над Шиккардом, может, гнал мрачные мысли и убеждал себя, что рассказ самозванца правдой быть не может. Бромария сочувственно кивнул Мэсси из-за спин солдат. Сакко подмигнул с невеселой усмешкой — знал, мол, что ничего из этого не выйдет.
— Сколько человек вам не хватает? — неожиданно спросил Никодар. Мэсси не сразу понял, что спрашивают его.
— Сколько человек нужно для этого обряда или что там… Ты что, оглох?
— А! Четверо. Один главный портал и шесть боковых. Двое согласных у нас есть, а выворотни не годятся, потому что…
— Кто со мной? — теперь Никодар обращался к своему войску. — Мы и так знали, что идем не на прогулку. Ну! Есть, кто согласен?
— Погоди! — до Мэсси дошло. — Ты что же, хочешь с нами подняться в Герлах?
— А ты думаешь, мы тут трусливей тебя? — надменно обронил генерал. Тут даже Сакко подскочил, заморгал глазами и сел обратно.
— Неужели совесть проснулась? — сказал он удивлённо. К счастью, генерал не расслышал. Он обратился к своему войску:
— Кто из вас готов идти со мной?
— Господин Никодар! — ахнул Арон, сообразив, что к чему. — Да как же… да вы что говорите такое? Это ловушка, засада, нельзя вам туда! Нельзя! Прикажите мне, я пойду!
— Арон, — генерал тяжело вздохнул, прежде чем начать говорить. - Если правда все про воздух и про ту гору, то это, получается…это же я отправил туда отряд. Значит, и исправлять мне, а не тебе. Я, думаешь, не слышу, как тут по углам Крохабенну поминают? Что он не людей на смерть посылал, а сам их водил? Ты тогда уводи людей, если мы не вернёмся. Ну, кто со мной?
— Я, — заявил Арон, но Никодар возмутился:
— Ты что, войско хочешь обезглавить?
Арон все же начал возражать, и пререкательства грозили затянуться надолго, но двое солдат выступили вперёд и вызвались идти в Герлах.
— Не побоитесь? — сурово спросил Никодар. Один воин, молодой, горячий, решительно замотал головой, второй — человек постарше с ехидным выражением лица — заметил:
— Так чего бояться? Оплакивать меня некому.
— Остался ещё один, — Никодар обратился к отряду. — Ну? Есть среди вас храбрецы?
Молчали все, даже командир Джуд. Некоторые старательно разглядывали свою обувь, остальные смотрели на генерала с таким видом, будто каждого будет оплакивать минимум сотня человек. Все слишком хорошо помнили участь разорванного в воздухе разведчика и совершенно не хотели ее повторить.
— Придется выбрать, — заявил Никодар, но тут из задних рядов послышался голос:
— Позвольте мне?
То был Бромария. Северяне с изумлением оглядывались на него. Никодар тоже удивлённо присвистнул, но неожиданно легко согласился:
— Почему бы и нет? Тебя хотя бы не жалко. Только сможешь ли ты подняться в гору?
— А у него выбор есть? — спросил Сакко и сам себе ответил: — Нет. Значит, сможет.
Первосвященник Севин сидел в своей палатке один. Отослав Анну, он собрался было продолжить свои записи, но не смог собраться с мыслями. Воспоминания приходили совершенно не те. Вот он, еще совсем молодой и пылкий неофит, благоговейно падает на колени, впервые в жизни увидев прекрасное светило — Землю. Вот уже немного разочарованный Брат в ожидании, ибо обещанного ждут уже даже не три года, все семьсот лет, и, похоже, не дождутся, ездит по окрестным селениям, напоминая жителям о необходимости кормить Орден, иначе явится Старый человек, увидит, что его никто не встречает, развернется и уйдет. Вот они всем Братством, ликуя и радуясь, возвращаются на Теплые пруды… только сам Севин держится чуть в стороне и радоваться по-настоящему не торопится. Никогда не скажешь сразу, к чему перемены. Вот и Крохабенна тогда совершенно здраво рассудил, что шерны пришельцу не под силу.
Как всегда при воспоминании о старике, Севин почувствовал досаду. Он прекрасно знал, что его постоянно сравнивают с Крохабенной, причем всегда в пользу последнего. Хотя при жизни старика эти же горожане были им недовольны, называли то тираном, то трусом, то скупердяем, то… А уж как называют его самого!
Да пускай говорят, что хотят, сделать они все равно ничего не могут. Вот если бы и впрямь разгромить навсегда шернов! Это событие затмило бы все прочие, и потомки помнили бы его только, как истинного победителя чудовищ. Или забыли бы, насколько опасны шерны… сейчас уже забывают. И начались бы свары и междоусобицы между людьми с двух берегов… да уже начались. Как сказал когда-то племянник, всегда одним будет хорошо, а другим плохо, нужно сделать так, чтобы плохо было не нам.
Так он как раз и хочет, чтобы хорошо было большинству, просто он лучше видит всю картину. Южанам лучше вечно оставаться немного в тени Севера, иначе два одинаково сильных государства, начав войну, прольют больше крови, чем все шерны, вместе взятые. И поэтому… поэтому…
Севин окликнул стражника и велел позвать Анну.
В гору сначала поднимались молча, ожесточенно и зло; потом не выдержали, начали переговариваться. Вопросов было много: и есть ли уверенность, что шерны пропустят внутрь и выпустят обратно, и действительно ли легко справиться с этими древними механизмами, и, что главное, как в таком случае отношения двух рас будут складываться дальше? От идеи истребить шернов придется отказаться, а вот будут ли они чувствовать хоть малейшую благодарность к соседям по планете?
— Да, а почему нужно семь человек? — запоздало сообразил Никодар. Мэсси пожал бы плечами, если бы в это время не держался за неровности скального выступа, обходить который надо было крайне осторожно:
— Может быть, потому, что у них шесть пальцев. Один главный портал и шесть боковых. Или им нужно подтверждение, что осталось хотя бы шесть живых обитателей Луны. Это ведь все было давно, страшно давно.
— И благодарности, небось, от них не дождешься, — прошипел Никодар. — Так и будут нападать на человеческие города.
— Да хоть бы вы нас, южан, не гоняли, уже хорошо, — сквозь зубы процедил Сакко. Никодар, разумеется, в долгу не остался:
— И вы бы не ставили из себя больше, чем есть.
К довольно сомнительному счастью на пути оказалась живая осыпь, и когда, поскальзываясь, падая, балансируя по камням, оба ее наконец одолели, энтузиазм для спора у них пропал. Лишь после очередного покоренного уступа Сакко все же пробормотал:
— И ведь они все там сидят, в Герлахе, вон какая стая летела. Их опасности объединяют. А нас?
— Для нас любая опасность, как для стаи птиц, — подал голос Бромария. — Видели, если выстрелить или еще как спугнуть их, они взлетят, а потом сядут на те же места? Только немножко повыше. Потому и нам слишком многого ждать не стоит, просто сесть обратно чуть-чуть бы повыше…
— Вот знал бы ты сам, чего говоришь, — пробурчал Никодар. Философия тоже не была сильным местом главнокомандующего.
Мэсси, который штурмовал горы третий раз за долгий день, к разговорам не прислушивался. Когда начался относительно ровный и некрутой участок пути, он постарался держаться ближе к Бромарии, и это ему удалось. Никодар вообще не рвался находиться рядом с больным чахоткой, а оба солдата не слишком отдалялись от своего командира.
— Как вы? — спросил Мэсси, оказавшись рядом с Бромарией. — Почему здесь? Вас не стали арестовывать?
— Стали, — слегка улыбнулся Бромария, — но сейчас-то я тут. Не беспокойся, все в порядке. Мне разрешили приехать сюда в надежде, что я не перенесу дороги, а я взял да перенёс. Лучше расскажи, как добрался сюда ты?
— По течению через Великое море.
— А в город?
— Это долго рассказывать…
— Те, кто вернулся из-за Моря, говорили о чудесном городе, полном тайн, а твой отец так и и вовсе бредил им. Этот тот самый?
— Да.
— У кого-то есть силы болтать? — зло спросил Никодар. Склон перестал быть пологим, он круто выгнулся вверх, и тут вправду нельзя было отвлекаться.
Тянулся медлительный вечер, такой же долгий, как и любое время суток на Луне. Воздух становился все холодней и прозрачней, небосвод потихоньку наливался золотистым светом, розовел снег на вершине — и по гладкому склону, словно призраки, упрямо ползли люди.