Страница 9 из 41
- Переведи.
- Записывай. Оно звучит, как песня. На вашем языке это будет примерно так.
Когда падет ночная тьма,
Сойдутся знаки в письмена,
И у безумья на краю
Три взгляда встретят смерть свою,
Беги скорее прочь - беда!
Исчезнет разум навсегда,
Клыки во мраке заблестят
И пальцы когти отрастят,
И кровь польется из-под век,
И зверем станет человек.
Тогда сумеет злобы нить
Троих в ночи объединить,
Но коль не хватит одного,
Тогда не будет ничего.
Алиса поежилась. Низкий выразительный голос жреца придавал нелепому стишку поистине жуткое звучание.
- Предостережение?
- Это значит, что проклясть можно троих, но если их будет меньше, колдовство не подействует, - Имхотеп с укоризненным видом поднял с пола свою книгу и снова сел за чтение, показывая, что разговор окончен.
Функция ввода текста на браслете у Алисы некстати разладилась, она остановилась на лестнице отеля и записала стишок на листке блокнота, который чудом завалялся в сумке. Потом позвонила Рогову:
- Сергей, послушайте. Я приму участие в той экспедиции при одном условии. Вы включите в группу одного моего знакомого. Так вышло, что сейчас документов у него нет, но это…
- Алиса, постой, ты в экспедиции - это замечательно, но кто этот знакомый? В качестве кого ты его рекомендуешь? И почему без документов?
- Это редкий специалист по паранормальным явлениям. У него и персонкарты нет, но я беру его на поруки.
- Персонкарту потерять - это надо уметь, как он ухитрился?
- Сергей, ну пожалуйста… Он еще и египтолог!
- Там есть египтолог.
- Будет второй. Одна голова хорошо, а две лучше, две руки хорошо, а шесть лучше, как говорят на Фиксе. Да, а что там забыл тот египтолог?
- Да вроде нашли строение, похожее на пирамиду.
- Тогда никаких возражений! Там нужен еще один специалист.
- Я постараюсь, но обещать… - начал Рогов, но Алиса уже благодарила его, не слушая ответа.
* Звезда Сириус действительно еще недавно выглядела с Земли красной.
========== Ученого не поучай варить зеленый молочай ==========
- Это похоже на Дуат, - сказал Имхотеп, глядя на транспортную платформу через перила.
Там носились погрузочные автоматы. Неподготовленному наблюдателю казалось чудом, что они ухитрялись не сталкиваться друг с другом. Роботы скользили, толкая перед собой тележки, по конвейерным лентам ехали ящики поменьше. Иногда они были готовы вот-вот врезаться друг в друга, но тут уровни транспортеров регулировались автоматикой, и грузовые ленты поднимались или опускались, чуть-чуть меняя направление. Открывались и захлопывались люки и перегородки, тележки исчезали за ними, чтобы через секунду появиться пустыми и готовыми к новым подвигам. Прямо в воздухе горели предупредительные надписи на нескольких языках (хотя, если бы кому пришла в голову фантазия прогуляться на платформе, его бы вежливо, но твердо выпроводили оттуда дежурные автоматы). Все это сопровождалось гудением двигателей, и, возможно, в самом деле напоминало преддверие Страшного суда.
Алиса тоже поглядела сверху на погрузочную площадку.
- На Дуат, мир мертвых? Мне кажется, что наш космопорт больше похож на муравейник. Дуат это покой, неподвижность, скорбь…
- Дуат это путь, полный препятствий, в конце же его человека ожидает судилище. А теперь представь, сколько душ проходят его ежеминутно. И сколько томятся в ожидании суда Осириса, припоминая все свои земные прегрешения.
- Ну если только поэтому. Кстати, вон у того терминала толпа, уж не наша ли это Эннеада? То есть, не наши ли попутчики?
Египтолога звали Олаф, а фамилия у него была распространенная (для скандинава) и труднопроизносимая (для остальных). Так что Алиса, как и прочие члены экспедиции, звала ученого просто по имени, несмотря на то, что ему было под семьдесят.
Она не могла отделаться от ощущения, что при выборе специализации Олаф предпочел наименее подходящую к его внешности. В юности он, наверное, выглядел настоящим викингом - широкоплечий, светловолосый скандинав с широким улыбчивым лицом и глазами, синими, как северные озера. Такой норманн хорошо бы смотрелся в доспехах и на драккаре под хлопающими на ветру парусами.
Но сейчас Олаф выглядел не как капитан, а как немолодой кок на том самом драккаре. Если раньше Алиса как-то не задумывалась, готовили ли викинги пищу во время плаваний, то теперь не сомневалась - готовили. И поваром на каждом корабле был вот такой располневший, слегка ссутулившийся, но еще представительный человек с белым венчиком волос вокруг лысины.
Олаф был приятным в общении собеседником и энтузиастом своего дела - последнее качество, безусловно, полезное и нужное, но не в чрезмерных дозах. Узнав, что в экспедиции присутствует его коллега, египтолог был в полном восторге и рвался побеседовать с понимающим человеком. Алиса вежливо пыталась пресечь эти попытки, подозревая, что Имхотепу они не понравятся.
Подозрения оказались более чем справедливы. Жрец, смотревший на попутчиков с изрядной долей классовой спеси, без всякого энтузиазма отнесся к панибратству ученого. На все его вопросы он отвечал односложно, долгие рассуждения выслушивал молча, только желваки ходили под смуглой кожей.
Олаф этого не замечал или же блестяще разыгрывал непонимание. Узнав, что собрат по научной деятельности впервые летит на корабле подобного типа, вызвался провести для него экскурсию.
Алиса ходила за гидом-добровольцем и единственным экскурсантом по всему лайнеру. Но острые углы сглаживать в тот раз не понадобилось - египтянин был настроен получить информацию о корабле хоть от самого низкородного служителя, так что внимательно слушал. Задал он за все время только один вопрос:
- Так значит, возничего не сможет заменить никто из пассажиров?
- Возничего? - опешил Олаф.
- Назвал бы уж - кормчий, - вмешалась Алиса. - Разве ты на корабле никогда не плавал?
Имхотеп, не поглядев в ее сторону, сухо обронил:
- Не пришлось.
- А зачем пассажирам заменять капитана? - не понял египтолог.
- Затем, что в сражении иногда ранят того, кто управляет колесницей.
- О друг мой, как же вы углубились в науку! - всплеснул руками египтолог. - Вы просто мыслите критериями того времени!
- А давайте мобильную обсерваторию посмотрим? - предложила Алиса. - Она редкая. По-моему, с таким оборудованием на борту я еще не летала.
Звездный пес вечно мчался за охотником по Млечному пути. Пес вынюхивал добычу, оборачивался к хозяину и лаял, встряхивая ушами. Его шерсть стелилась в пространстве облаками межзвездного газа. Его глаза горели светом далеких могучих светил. Каждый его скачок покрывал тысячи парсеков, и если бы Пес ввязался в битву с предвестником Рагнарека Гармом, неизвестно, кто бы вышел победителем.
Сейчас на экране цифрового телескопа Пес превратился в россыпь звезд, близких и не очень. В одной из его лап сиял голубой гигант, второе солнце Эвридики.
- Адара А, воистину красавица. Эвридика вращается вокруг ее спутника, Адары Б, но главная звезда на ней видна кружком, - благоговейно произнес Олаф. - Величественная картина, верно? Недаром объекты нашего изучения поклонялись Сириусу.
Имхотеп отстранился от экрана.
- Звезда Исиды, матери богов, - сказал он, ни к кому не обращаясь. - Она была главной на заре человечества, но потом ее заменила пришедшая из пустыни Сопдет.
- Как поэтично, - согласился Олаф. - Адара и вправду когда-то была много ближе к нам и заслуживала такого названия, только цивилизации тогда не было… а вы по какому периоду в истории Египта специализируетесь, все забываю спросить?
- По Древнему царству, - буркнул в ответ Имхотеп. С подсказки Алисы он прочитал достаточно литературы о временах начала пирамид, чтобы выглядеть эрудитом.