Страница 3 из 17
Над головой пронесся летательный аппарат. Эферийцы дружно поглядели вверх — у него не было ни крыльев, ни винта, он летел сам по себе. То был еще один технический секрет хозяев планеты.
— Вы переночуете здесь, — секретарь кивнул на красно-белый дом. — Завтра с утра я приеду за вами. Или вам что-то не нравится?
Стат огляделся. У огромного нового корпуса напротив стояла вереница темных автомобилей, на первом сбоку красовался блестящий треугольник, символ Трианглета. Стат перевел глаза на здание, доставшееся им. Арочные фасады, башенки, красно-белый орнамент — все это смотрелось если не новым, то вполне уютным и милым. Пусть себе господин секретарь думает, что ночевать в старой гостинице унизительно.
— Нас все устраивает.
— Еда! — спохватился секретарь, когда они уже поднимались по тесной лесенке. — Сможете ли вы есть наши блюда? Вы же у себя питаетесь какими-то концентратами… или нет?
— Благодарю, мы не нуждаемся в пище, мы действительно привыкли к консервам и взяли их с собой. В наших рюкзаках.
Стат мельком подумал, что никто их даже не обыскивал — настолько синоты были уверены, что соседи по солнечной системе оружия с собой не возьмут. Или, что более вероятно, их давно незаметно проверили портативным детектором.
— Как знаете, — синот пожал плечами. — Неужели вы опасаетесь, что вас отравят? Напрасно, напрасно. А ваша одежда? Вы собираетесь явиться на прием в этих, с позволения сказать, купальных костюмах?
Стат нахмурился. Комбинезоны были привычной и функциональной одеждой как в подземных городах, так и на дикой безлюдной Эо. Во внутренних карманах хранилось все, что могло пригодиться в случае аварии: капсулы с «сухой водой», лекарства, рация. Капюшоны и дыхательные маски не просто поглощали избыток кислорода, но и могли стать его источником при утечке воздуха. Он максимально вежливо объяснил это секретарю, но тот и слушать не стал.
— Господа послы, видно, что давненько вас не принимали в цивилизованном обществе. Завтра вам принесут подходящие костюмы, выберете себе по размеру. А пока отдыхайте и готовьтесь к встрече.
Президент Тиксандании Апатуриано встал не с той ноги.
Глава государства, да что там, глава половины планеты, не с той ноги вставать не имеет права. Пусть в стране грядет очередной экономический кризис, пусть в одном из крупных городов начинается забастовка, а южное побережье постигло стихийное бедствие. Это были рабочие моменты, неприятные, но привычные. Даже предполагаемое выступление императора соседней державы, который собрался уйти на покой и оставить на троне одного из принцев, не вызвало у Апатуриано особой тревоги. Раздражение — да. Он, Апатуриано, еще далеко не стар, а император делал такие заявления уже третий раз на его памяти. Сейчас две сверхдержавы соблюдали вооруженное до зубов перемирие, которое могло пошатнуться в любой момент. Например, в случае смены власти одной из стран.
И все же не это нарушило душевное равновесие президента. И конечно, не предстоящий визит эферийцев, этих пещерных чудаков, не умеющих воевать. Утром, заглянув в зеркало, Апатуриано вдруг заметил, что в его глазах отразился тонкий золотой ободок вокруг темной радужки. Он мелькнул мгновенно, но явственно. И по спине вдруг пробежал холодок, а в груди образовалась противная пустота. В далеком детстве Апатуриано слышал старинную легенду — золотой ободок отмечает тех, кому предстоит в течение нескольких лет покинуть этот мир. Великая мать, Звёздная хозяйка, заглядывает в лицо человеку, и некоторым оставляет свой знак. Видят его не все, лишь потомки древних жрецов, но это верная примета — тот, чей взор отмечен золотым ободком, недолго будет топтать грешную землю.
========== Падающая звезда. От имени народа ==========
Можно ли выспаться, когда твое тело лежит на кровати в старенькой гостинице, на враждебной планете, в невообразимой дали от родного дома, а мысли судорожно мечутся по всей солнечной системе. Завтрашний день все решит, мелькало в голове, когда сознание путалось и глаза закрывались от усталости, и Стат сразу же приходил в себя, а остатки сна улетали куда-то.
Завтра, завтра, завтра. То есть, уже сегодня. Наверняка давно перевалило за полночь. Кажется, где-то, очень далеко, раздался треск или череда резких ударов. Это было похоже на звук ружей, эферийский ультразвуковой флан стрелял совершенно бесшумно. Синотский лучевой пистолет — тоже. Именно плазменным оружием уничтожили много лет назад первую эферийскую базу на Эо. Представители Сино Тау, прибывшие на Эфери для торговли, отговорились, что то было недоразумение. Но потом трагедия повторилась, а синоты заявили, что Эо целиком и полностью принадлежит им, потому-де, что они к ней ближе.
Примут ли их? После того, как полгода они не могли договориться о встрече, как болтались сутками на орбите, дожидаясь разрешения на посадку? Если пребывание здесь затянется, у них и консервы кончатся.
Примут. Непременно примут. Не думать, не думать о плохом. Флёр, когда он уезжал, рыдала, как по покойнику…но они же все пока живы. Хотели бы синоты их убить — давно бы это сделали. А миссию провалить он не может. Потому что…потому что…
Их второй ребенок должен родиться на Утренней звезде.
-…Вы, молодые люди, теперь верные друзья и соратники! — так их поздравляли после свадьбы. Флёр смеялась и смущалась, а Стат думал, что соратников у него вообще-то и так полно. Но вот Флёр…
Брачная ночь запомнилась ему, как что-то сумбурное. Болезненно-робкие прикосновения, становившиеся все смелее, и смущение, и восторг, и…желание, которого одна ночь утолить не могла. Он втайне надеялся, что беременность сразу не наступит. Тогда процедуру — в медицинском пособии это стыдливо именовалось «процедурой» — разрешалось повторить через десять дней. В крайнем случае ещё через десять, но это уже было исключением, дальше брак считался бездетным, и супруги должны были посвятить жизнь работе бок о бок во благо общества, а не низменным инстинктам.
Но уже через несколько дней Флёр, смущаясь, призналась, что ждёт ребенка. Это было счастьем, и ему даже стыдно стало за разочарование, что радость обладания друг другом оказалась такой короткой. Дальше они жили, как миллионы пар, оба погрузились в работу, потом — в уход за новорожденным.
Маленькому Стату (малыша назвали в честь отца) исполнилось полгода, когда они впервые поссорились. Флёр только уложила ребенка на дневной сон и стояла у кроватки, любуясь им. Стат подошёл сзади и обнял ее, чувствуя себя почти счастливым — у него любимая работа, очаровательная талантливая жена, здоровый крепкий сын, что ещё человеку надо? Близость молодого женского тела пробудила определенный дискомфорт, но он понадеялся, что Флёр не заметит.
Она заметила. Внезапно оттолкнула его, вырвалась из объятий, подхватила на руки сонного ребенка и отбежала в угол, прикрываясь малышом, как щитом.
— Что ты?
— Что я? Что я? — у неё по щекам бежали слезы. — Это ты что! Подумай, что ты делаешь.
Ребенок проснулся и тоже заплакал, не понимая, что происходит.
— Флёр! Я всего лишь тебя обнял!
— Не надо, Стат, — всхлипнула она. — Ты хочешь, чтобы его у нас отобрали, да? Ты хочешь, чтобы его отобрали? И поместили в воспитательный сектор?
Они помирились ближе к вечеру долгого эферианского дня (свет в подземных убежищах включался и выключался одновременно с восходом и закатом на поверхности). Стат пообещал сходить к психологу и сходил, хотя подозревал, что ничего полезного тот не скажет.
Он и не сказал. Улыбаясь и заверяя, что ничего страшного не случилось, выдал общие фразы о кризисе, через который проходят все пары, особенно совсем молодые. Заверил, что с этой проблемой может справиться любой человек, если вспомнит, что он не животное, а разумное существо, способное контролировать свои инстинкты. В медицинском справочнике написано все, что может помочь в таких случаях — холодный душ, физические упражнения, возможно, лёгкое снотворное. Но если проблема станет серьезнее, лучше обратить к врачу за медикаментозной корректировкой. Стат сказал, что оздоровительных процедур ему должно хватить, и попрощался с психологом, проклиная себя, что вообще к нему пошёл.