Страница 12 из 17
Спазм все усиливался. Изнутри душила темная горькая волна. Флёр еле дождалась, пока отец сказал:
— Ну хорошо, ложись, тревожить не буду. Только ты сейчас так похожа на свою мать…
Она отключила экран и кинулась к умывальнику.
Ее рвало желчью — и неудивительно, учитывая, что она не ела уже половину суток. Это нервное.
Кажется, прошло пятнадцать дней.
Это не нервное.
Из-за нее сейчас Стат…бедный Стат! Из-за нее он сейчас там терзается вдвойне, потому что больше никто не оставил дома жену, беременную вторым ребенком.
Только бы он вернулся живым.
А если нет? Тогда — шевеления крошечного родного существа, потом он растет, можно уже угадывать, что ему нравится, а что нет, и когда он спит, и думать, каким он будет… Потом ослепительный белый свет под потолком, крик младенца… Может быть, позволят один раз посмотреть, запомнить крошечное личико, угадать в нем знакомые и любимые черты, а потом все равно унесут. «Вы же понимаете, дорогой друг… Нам очень жаль… Недостойно поддаваться инстинктам». И что она скажет старшему сыну?
Нет, она все сделает, будет подавать прошения, будет унижаться, сколько нужно, но добьется, чтобы малыш рос с ней на Эо. Добился же отец.
Сегодня он вспомнил мать. Он почти не говорил с ней об этом, она была слишком мала, когда он забрал ее на чудесную розовую планету. Люди вокруг были предупредительны, добры, и ни словом, ни жестом не показали, что ее ситуация необычна. Отец тоже молчал. Он проговорился, когда они оба вернулись на умирающую Эфери ради того, чтобы Флёр получила медицинское образование. Ей все казалось необычным, но чудесным — огромное количество людей, подземные жилища-муравейники, самодвижущиеся дороги, многоярусные пещеры, даже поверхность — на тех, кто постарше, скелеты былых городов наводили печаль, молодежь и в них находила развлечение. Это была та же археология, только наизнанку — им приходилось не рыть, а подниматься повыше.
Флёр закончила второй курс, и ее соученики по поводу последнего экзамена решили устроить забег на поверхности по высохшему руслу реки. Все было бы хорошо, только за ними проследил один из преподавателей. Провинившихся хорошенько отругали и сдали родителям на поруки. Вот тогда Флёр и узнала, как кричать умеет ее спокойный и выдержанный отец.
Мать смогла вынашивать ребенка, зная, что его отберут, значит, и она сможет. Даже если не вернётся Стат. Ведь это будет его продолжение.
Продолжение? Если Стат не вернётся, значит, Эо для них закрыта. Значит, на Утренней звезде обосновались хищники. Значит, через пару сотен лет весь их народ…и малыш тоже. Невелик выбор, задыхаться в подземельях или погибнуть на Эо при очередной атаке синотов.
Тошноты больше не было. Кружилась голова и стучало сердце, но не тошнило. Это не то…не то… И прошло слишком мало времени. Не будет ни Стата, ни ее ребенка…
Мозаика. Вот чем был мир. Поверхность экрана отражала Эо, цветущую прекрасную Эо. Где всем хватит места, где люди будут чувствовать себя людьми, а не животными в клетках, которых кормят по времени и раз в жизни водят на случку. Сзади простиралась бездна космическая, с туманностями и далёкими звёздами. Стучал, пульсировал, жил огромный подземный город. Но не было ее и Стата в этой мозаике.
Или она была? Везде и нигде? Где-то шумит очиститель воздуха…нет, это кровь в висках шумит. Надо выполнить обещание, данное отцу — принять лекарство и лечь спать.
Белая таблетка на руке росла, пухла, поворачивалась. Водяной синий шар подскочил с ладони и завис в пустоте. Сино Тау, Звезда гроз — зигзаги молний пронизывают небо, белые облака несутся над континентами. Через весь мир протянулась дорога, по ней шагают, громко разговаривая и хохоча, вооруженные молодчики в боевых скафандрах. Скоро весь мир ляжет под их сапоги.
Флёр отшатнулась от идущих прямо на нее синотов, ударилась головой об стену, пришла в себя. Вот она — таблетка, так и лежит, вот стакан, надо набрать воду из крана, в пересушенном воздухе подземелий порошок «сухой воды» почти бесполезен.
Флёр поднесла таблетку ко рту и тут же выплюнула. Вдруг она заснёт, а Стат выйдет на связь. Тогда мозаика сломается. Нельзя ложиться в кровать, от нее не виден экран.
Она села прямо на пол, на том самом месте, где они несколько дней назад упали друг другу в объятия. Здесь она сможет ждать… только почему-то очень болит живот.
Кто-то вставил в мозаику черный фрагмент. И Флёр забыла обо всем.
Голосование не должно было занять много времени. Перед каждым участником располагалось электронное устройство, а общие цифры залу демонстрировал огромный интерактивный экран. Он был разделен на две половины: красную и синюю. Трианглет, говорят, признавал в таких случаях только чёрно-белые цвета.
Голосующие одним касанием руки выбирали нужную позицию. Алые цифры бросились в галоп, показатели на синей стороне экрана росли куда медленнее. На первом ряду ткнул пальцем в электронное устройство и распрямил плечи Мегасколико, с вызовом поглядев вокруг. Синий счётчик подрос на единицу. Кулекидано со злорадной усмешкой указал на интерактивный экран. Генерал сделал вид, что ничего не замечает.
Меньше чем через пару тильтилей все было кончено. Последним голосовал президент. «За» было подано четыреста девяносто девять голосов, нерешительное «против» собрало куда более скромный урожай — всего сто шестьдесят шесть. Апатуриано, сжав зубы, коснулся кнопки. Красный счётчик округлился до пятисот. Голосование завершилось.
— Благодарю вас, господа, — церемонно поклонился Апатуриано. — Нужные распоряжения будут отданы немедленно. Надеюсь, это возымеет нужное действие…
Остальные слова застряли у него в горле. Золотые искорки сверкали в укоризненном взгляде Мегасколико. Поднял голову Меноптеро — в его черных глазах золотился край радужки. Всё, всё Национальное собрание глядело на Апатуриано, и каждый был отмечен знаком Звёздной хозяйки!
— Нужные распоряжения будут отданы немедленно, — хрипло повторил Апатуриано. Бред или не бред начинается у него, но страну нужно оградить от тлетворного влияния анархии…
— Я даже не ожидал, что они нас выпустят, — воскликнул социолог Тийн, пока они устраивались в амортизационных креслах. — Ну, друзья, не расстраивайтесь. Можно будет отправить ещё одну делегацию. Подготовиться получше, найти аргументы!
Стат закрыл глаза, притворяясь смертельно уставшим. Он знал, что эта короткая пылкая речь обращена к нему. Он, держался до последнего и подбадривал других, но теперь у него просто не осталось сил. Что он скажет Флёр? Он обещал…эферийцы никогда не лгут…наплевать можно на его обещания! Косые взгляды окружающих они как-нибудь переживут, если будут вместе, а если Флёр останется одна? Как она переживет одна потерю ребенка? Корабль ещё не взлетел, и от синотов всего можно ожидать.
Не страшно умереть. Страшно то, что он не оправдал ожиданий. О великое Ладо, дай мне добраться до дома, я организую вторую делегацию, пообещаю им нашу медицину…подкуплю кого-нибудь, кто знает тайну световых скоростей… Не может пять миллиардов человек задохнуться в подземельях, потому что кто-то решил прибрать себе лишнюю планету.
— Ну что же, — раздался в наушниках голос пилота. — Летим! Три…два…один…старт!
Корабль дрогнул. Загудела поверхность взлетной площадки. Столб пламени ударил вниз, ракета оторвалась от земли. Люди, прижатые к креслам возросшей силой тяжести, старались дышать медленно и размеренно. Ракета набирала скорость.
— Выходим в верхние слои атмосферы! Готовьтесь, скоро начнется невесомость! — голос пилота прозвучал самой чудесной музыкой. Небо на экране стало черным. Они были почти в космосе, здесь любому снаряду с ядерной боеголовкой трудновато будет угодить в цель по наводке снизу. А в самой ракете взрывного устройства нет, эргометры эферийцев тоже кое-что умеют.
Стат открыл глаза, мысленно скомандовал себе собраться. Скоро он увидит жену и сына… Планеты в противостоянии, даже в анабиоз ложиться не придется.