Сияние (Веласкес-2)

Молчун подошёл к Павлу, жестом предложил поднять руки, забрал пистолеты и коммуникатор, положил на стол перед Рафаэлем.

— Он чист, больше ничего нет, — сказал он.

Мужчина повернулся. В комнате стало гораздо светлее.

— Знаешь меня? — спросил он.

Веласкес кивнул. Лицо Эйтора Гомеша часто мелькало на экране, новый начальник полиции Верхнего города любил публичность. И вот такие театральные жесты.

— Я — капитан Гомеш, — тем не менее сказал он. — Сеньор Гурковский сказал, что ты ищешь убийцу Стеллы Марковиц, и вынюхиваешь, почему эту парочку прикончили, так? С чего вдруг тебе это нужно?

— Он был не один, — вылез Молчун.

— Заткнись, — Эйтор опёрся кулаками о стол, — Рафо!

Молчун убивал людей не один десяток лет, он мог точно сказать, когда его противник выхватит ствол, как жертва будет сопротивляться, что ждать от обычного ножа, какой яд лучше подходит для пива или содовой. Он не знал, хороший перед ним человек или так, дерьмо, ему было на это наплевать, зато он точно знал, что шансов против него у других немного. Как бы человек себя не контролировал, подёргивание лицевых мышц, замерший взгляд, сотни других признаков указывали на то, что он готовится напасть, Карл успевал подготовиться и ударить первым, даже если противников было несколько. Молчун почти среагировал на Рафаэля, скорее даже на имя, произнесённое капитаном, вывернул кисть, чтобы выстрелить, не поднимая руки, но когда палец дотянулся до спускового рычажка, он был уже мёртв, четыре пули вошли в глаза и надбровья. Тело отшвырнуло к стене, Молчун раскинул руки, и свалился на правый бок, то, что осталось от его глазниц, смотрело прямо на убийцу.

— Карл Гурковски, — насмешливо произнёс Эйтор, — за ним столько трупов, что эту комнату можно запомнить, хотя ты-то точно об этом знаешь, вы вместе работали на Карпова. Дядя Джакомо не любит, когда кто-то уходит из бизнеса. Садись.

Он кивнул в сторону стула. Павел не стал спорить, уселся, Рафаэль встал позади, наставив пистолет в затылок.

— Держи руки на виду, чтобы я видел твой браслет. Это будет последний репортаж в твоей жизни, — Гомеш, казалось, наслаждался ситуацией. — Ты хотел узнать, кто убил безобидную старушку Стеллу? Он стоит за тобой. Это ведь было несложно, да, Рафо? Рафо и тебя пристрелит, прямо в голову, потому что вы, твари, боитесь только одного — что вам продырявят мозг. Я помню одного такого мутанта, девушку, хорошенькая брюнеточка, она так просила, чтобы я пощадил её, готова была на всё, знаешь, что я сделал? Я прострелил ей горло, чтобы эта мразь заткнулась, а потом вырезал глаза. Мы тогда славно поохотились, жаль, тебя там не было. Все вы, маги, слишком много о себе мните, пока не начнёшь выпускать кишки, а потом скулите, жалкие трусы.

— Ты похож на злодея из сериалов, Эйтор, — спокойно сказал Веласкес. — Такой же пафосный.

Гомеш-младший вскочил, подошёл, примерился и ударил Павла в лицо. Сильно, уверенно, из носа хлынула кровь.

— Заткнись, — так же спокойно сказал он. — Я ненавижу магов, с детства. Знаешь, почему? У меня был младший брат, его звали так же, как и тебя — Паулу. Мой отец, он наплевал на свою семью ради одной шлюхи с северного побережья, бросил всё, я много лет считал, что он содержал её.

Эйтор вытащил из кармана напечатанный на пластике, повернул так, чтобы Павлу было хорошо видно.Светловолосая красотка в серебристом бикини сидела на корме яхты, глядя прямо в объектив — уверенным и слегка надменным взглядом. От мужчины, сидящего рядом с ней, видимо, осталась только рука, обнимающая женщину за талию. Были видны длинные пальцы, и перстень на среднем. Веласкес уже видел эту фотографию — в день смерти своего воспитателя, Элайи Кавендиша.

— Вот она, эта шлюха, — сказал Гомеш-младший, — подстилка, которая увела у нас отца. Оказывается, она заплатила его долги, и яхта, вот эта яхта, тоже принадлежала ей, представляю, как она на нас смотрела, как на бедняков. К счастью, она сдохла, но и после смерти не оставила нас в покое, подкинула своего ублюдка. И представь, этот червяк оказался магом. Хорошо, что он тоже помер, его сожрали акулы, всех вас, эсперов, надо вывезти в океан и утопить, а мы нянчимся с вами, разрешаем жить среди нас, нормальных людей.

Капитан подошёл к двери, покачал головой.

— Каждый раз, — сказал он, — когда я вспоминаю, как этого подкидыша уводили из нашего дома, я улыбаюсь. Моя семья вернулась ко мне. Семья — это главное, а у таких, как ты, собственной семьи не будет никогда. Сделаешь так, как будто его убил Гурковский, ясно?

— Конечно, — Рафаэль кивнул.

— Приятно было поболтать с тобой, Веласкес, прямо душу отвёл.

— Это такая игра? — Мелани позволила себя привязать к кровати, стоящей в дальней комнате, прикосновения Виктора возбуждали, приятное тепло растекалось внизу живота, голова кружилась. — Да, я была плохой девочкой, пожалуйста, ты должен меня наказать.

Лапорт проверил, все ли фиксаторы надёжно закреплены, раскрыл ладонь, над ней засветился яркий огонёк.

— Здорово, — восхитилась Пайпер. — Ты сейчас похож на страшного мага.

— Дура, — Виктор отвесил ей пощёчину, эта певичка его раздражала с каждым днём всё больше и больше, — я и есть маг. Ты этого ещё не поняла своими куриными мозгами?

Он вдавил указательный палец в щёку девушки, кожа в этом месте моментально почернела, появился дымок, запахло горелым мясом. Мелани закричала, в этот момент она не думала о возбуждении или о том, куда в действительности попала, она просто хотела больше не чувствовать эту ужасную боль. Но Виктор продолжал давить пальцем, пока палец через прожжённое отверстие не дотянулся до зубов. Мелани пыталась потерять сознание, но не могла, его словно что-то удерживало, заставляя кричать и плакать. Она была готова на всё, всё, что от неё потребует этот гитарист.

— А теперь, — сказал маг, — когда ты успокоишься, то позовёшь сюда своего дружка Веласкеса. Я очень хочу его увидеть.