Сияние (Веласкес-2)

В поместье Кавендишей ягуар жил вольготно, появляясь и исчезая по собственному желанию. Потребовалось время, чтобы приходящие работники к нему привыкли, и перестали креститься каждый раз, когда чёрная тушка прыгала с крыши или дерева с добычей в пасти. Садовник после того, как кот потоптался на грядках спаржи и обгрыз ствол дерева кешью, прозвал его peste negra — чёрная чума, но потом он и уборщица, она же кухарка сошлись на том, что скорее всего это сам Люцифер, явившийся к молодому dono прямо из преисподней, чтобы проверить на прочность его моральные качества. Потому что они, по общему мнению работников поместья, были невысоки.

Люцифер перемещался практически незаметно, двери и замки его не останавливали, кухарка, как только узнала, что гость уезжает и оставляет ей этого маленького монстра, объявила забастовку и пригрозила нажаловаться хозяевам, так что ягуара пришлось взять с собой. А заодно и фургон, на мотоцикле питомец ездить не любил.

— Шлялся где-то, засранец, а потом на простынях валяешься, — Веласкес вышел из ванной, вытирая голову полотенцем. — Смотри, какой шикарный коврик в гараже, специально для тебя. Все коты спят на ковриках.

Ягуар валялся поперёк кровати на спине, при виде человека он вытянул переднюю лапу, из подушечек вылезли когти, совсем чуть-чуть. Всем своим видом он показывал, что слезать на пол не собирается, уступать место на кровати — тоже, и сравнение с котами его совершенно не волнует. Павел вздохнул, он позволял этому чудовищу слишком многое, хотя, по правде говоря, четыре месяца назад маленький ягуар его спас, непонятным образом выдернул из-за грани между жизнью и смертью, которую он, Веласкес, почти переступил, и поэтому маг чувствовал себя в долгу перед этим мохнатым чудовищем.

— Ближе к вечеру придёт Мелани, смотри, не напугай, спрячься куда-нибудь, — предупредил Павел питомца, натягивая джинсы. — У неё маленькие дети и ипотечный кредит.

Он мог поклясться, что во взгляде кота промелькнула насмешка — человека с детьми и кредитами испугать почти невозможно. Мелани жила в нескольких блоках от квартиры Павла, и работала тут же, в кондо, уборщицей, Веласкес познакомился с ней накануне, когда появился в своём жилище после долгого отсутствия, и получил новый график обслуживания домов — его квартира стояла в колонке понедельника.

Павел мог бы вообще сюда не возвращаться, но редакция Ньюс настойчиво требовала, чтобы сотрудник лично явился к начальству в первый рабочий день года. Попытки сказаться больным ни к чему не привели, в декабре из Фундо Политико в Ньюс перебрался Тимми, который знал Веласкеса как облупленного. Маленький индус подловил его прямо перед праздниками.

— Ты здоров, Веласкес, и отлично себя чувствуешь, — Тимми потыкал карандашом прямо в камеру, — вольная жизнь пошла тебе на пользу. Коллинз считает, что ты слишком много дышишь свежим воздухом, пора бы понюхать настоящую атмосферу Ньюс вместе с нами, простыми рабами.

Репортёру пришлось согласиться, Коллинз стал третьим выпускающим редактором, и от него зависело, пойдёт материал в прайм-тайм, или затеряется среди второстепенных репортажей ночи с четверга на пятницу. К тому же, надо было продать кондо — жить здесь Павел не собирался, его вполне устраивали Свободные территории, где и продукты стоили дешевле, и любопытных глаз было гораздо меньше.

В поместье Кавендишей можно было жить хоть до старости — дети Элайя в родное гнездо наведывались редко и неохотно, но Веласкес там оставаться не хотел, дом был слишком велик для него одного, и маг чувствовал себя в нём неуютно. В качестве убежища он присмотрел себе неплохой и очень дешёвый коттедж на одном из притоков Рио-Флор, ниже озера Саус-Лейк, почти в центре треугольника, образованного Акапулько, Ньюпортом и Тампой. Несмотря на близость к столице, места там были необжитые, практически дикие, даже те, кто раньше пытался отшельничать, переехали в города. Дом стоял на берегу ручья прямо посреди джунглей, и от шоссе его отделяли шесть километров через лес по старой, заросшей травой и побегами деревьев дороге. Отличное место для того, кому нужно почаще бывать поближе к природе и подальше от Службы контроля.

Он уже связался с управляющей компанией, и договорился, кто и когда выкупит его квартиру. От подкинутых неизвестными благодетелями денег почти не осталось, сто девяносто тысяч уже ушло на ремонт захваченной по случаю яхты, подрядчик, которого нашла Нина Фернандес, уверял, что после этого судно можно будет продать за полмиллиона, но только если Павел не будет жадничать и как следует обновит интерьеры. Четыре каюты объединили в две, поменяли вспомогательное оборудование и электронику, перепрошили глючный яхтенный компьютер, избавившись от нелепой заставки, поставили новые маршевые водомёты, и вообще, почти уже сделали конфетку из того, что, по словам подрядчика, эта яхта изначально представляла. Заодно её заново покрасили, прежняя белая краска, по мнению дизайнера, без которого подрядчик работать отказывался, отдавала в желтизну, а на корме вообще облезла. Эйфория от обладания морским судном прошла, и действительность предстала во всей красе, точнее говоря, страшности, судя по смете, эту яхту проще и дешевле было утопить, а подрядчика и дизайнера пристрелить.

— А что ты хотел, — Нина только рассмеялась, когда Павел рассказал ей, что ему приходится пережить, — тебе ещё дом обставлять, тонтиньо. Deus dа nozes para quem nаo tem dente.

Она любила переиначивать поговорки, и иногда выходило смешно. Но не в этот раз.

Павел вышел на крыльцо, вдохнул полной грудью жаркий зимний воздух. До сезона дождей было ещё два месяца, он рассчитывал наконец-то опробовать завоёванный в бою плавучий трофей перед тем, как его продать — решение уехать из столицы и посещать большие города наездами было окончательным.

— Сеньора Гименес, — Павел доехал до дома старушки, слез с мотоцикла, приоткрыл калитку, — я буду в банке за час до обеда, подпишу документы, и до первого февраля освобожу дом.

Пожилая женщина копалась в небольшом саду, аккуратно вырывая сорняки и складывая их в синее пластиковое ведро. На голос репортёра она даже не обернулась, Веласкес терпеливо ждал — вредный характер сеньоры был известен всем, но именно она согласилась выкупить его блок. Наконец, через минуту женщина встала, отряхнула руки и колени.

— Подожди-ка, юноша, — сварливо сказала она. — Так ты что, и вправду решил уехать отсюда?

— Да, — Павел развёл руками, словно извиняясь. — Уже всё решено.

— Куда ты собрался? — не унималась старушка.