Страница 3 из 82
Когда остальные семь зданий примкнули к ратуше, деревья спилили, сделав из бывшего парка сквер с мощёными дорожками, фонтаном и аккуратно подстриженными рядами кустов, а там, где раньше был пруд, устроили большую автостоянку. Рядом с ней примостилась одноэтажная закусочная, в которой продавали превосходные такос с ягнятиной и пастелы, в обеденный перерыв на каменной площадке расставляли столики, за которыми офисные работники, утомлённые непосильным трудом, заедали кукурузными лепёшками тоску и пиво. Через тридцать минут к ним присоединялись муниципальные служащие, рабочий день в мэрии начинался на час позже, тогда же пообедать и проветриться выходили клерки из «Фундо кэпитал траст».
В два часа второй трети к закусочной подъезжал грузовик, выгружал поулфабрикаты, двое работников начинали раскладывать по емкостям нарезанную начинку и круги теста. Одного из них звали Хорхе, второго — Симон, они поровну владели закусочной, но почему-то посетители помнили имя только первого. К трём часам доставщики начинали разносить заказы по адресатам, а первые посетители притаскивали к столам стулья из штабелей, стоящих слева от входа.
Рано утром ничего этого ещё не было, площадка перед закусочной пустовала, на двери висела табличка с выцветшей надписью. Офисные работники проходили мимо, торопясь успеть к началу второй трети.
Толстый высокий мужчина средних лет, с залысинами и приветливым лицом, подошёл к высокому офисному зданию за десять минут до начала рабочего дня, поздоровался с полусонным охранником, и поднялся в лифте на последний, девятый этаж, бережно придерживая рукой кожаный портфель. Мужчина сильно хромал, и шёл, опираясь на трость.
— Привет, Кевин, как прошли рождественские праздники? — секретарша, невысокая блондинка, полировала ногти, сидя за стойкой.
— Отлично, Джен, уж отдохнул так отдохнул, отлично провёл время. Съездил на побережье, погрелся, половил рыбу, — толстяк достал из пузатого портфеля сиреневую коробочку с вдавленным логотипом, протянул девушке, — печенье от Гринвальда.
— Ты просто душка, знаешь, как понравится женщине, — Джена небрежно бросила подарок в ящик, — что с ногой?
— С лодки упал, — Кевин замахал одной рукой, изображая момент падения. — Врачи сказали, что ещё неделю, а то и две буду хромать. Что нового?
— Филис позавчера развелась, — Джена наклонилась, перешла на громкий шёпот, — и угощает всех выпивкой. Шеф будет только после обеда, не раньше шести. Пойдешь с нами к Хорхе?
— Только не сегодня, после праздников что-то печень пошаливает, — мужчина скорчил страдальческую физиономию. — Посижу, поработаю, через два дня встреча с электриками, если запорю отчёт, шеф меня съест.
— Как знаешь, — девушка пожала плечами, и снова уткнулась в монитор. Стройные мускулистые брюнеты привлекали Джену куда больше лысых толстых зануд, но она старалась быть любезной, особенно с Кевином — тот никогда не переходил границ.
Офис постепенно заполняли сотрудники, до обеда они больше занимались тем, что обсуждали последние праздники и особенно — Последнюю ночь, чем работали. А в три часа пятьдесят пять минут второй трети все они, кроме Кевина, которому уже успели посочувствовать, встали, и гурьбой направились к выходу. Мужчина помахал им рукой, доставая из портфеля лоток с чем-то не очень аппетитным.
Дождавшись, когда все ушли, он некоторое время сидел, обхватив крупную голову руками, словно что-то обдумывал.Потом швырнул портфель на стол и достал оттуда лоток с едой, наклонился вбок, вдвигая нижний ящик стола. На столе появилось полтора десятка свёртков, до этого лежавших в ящике, он принялся их разворачивать, доставая детали какого-то устройства. Последним был блок с пружиной на конце, к нему Кевин начал крепить остальные части неторопливыми уверенными движениями. Он управился за несколько минут, и теперь перед ним на столе лежал почти собранный карабин. Не хватало только батареи и ствола.
Батарея нашлась в лотке с едой, Кевин вытер её салфеткой и прищёлкнул к магнитным захватам, засунул то, что получилось, под пиджак, и потопал к выходу. Казалось, он хромает ещё сильнее.
По пожарной лестнице мужчина добрался до технического этажа, запер за собой люк, и прошёл в дальний угол, по пути достав из-за воздуховода туристический коврик и небольшой рюкзак. Расстелил коврик на полу в самом углу возле окна, выходящего на ратушу, тяжело опустился на колени. От трости отделился набалдашник, а сама она стала последней деталью карабина. Из рюкзака мужчина достал такт-очки и снайперскую перчатку, на секунду задумался, потом нацепил очки на голову, натянул на правую руку, притронулся пластиной на ремешке, охватывающем кисть, к выступу на очках, нажал на карабине кнопку сопряжения, магнитный блок загудел, блок сопряжения мигнул зелёным, соединяя очки с прицелом и перчаткой.
Дневной свет просачивался на этаж через длинное невысокое окно, идущее по периметру прямо на высоте пола. Кевин приложил к стеклу набалдашник трости, вырезал отверстие, просунул в него дуло карабина, попробовал прицелиться. С первого раза не получилось, отверстие было расположено слишком высоко. Кевин чертыхнулся, передвинул на полметра коврик, сделал отверстие на нужной высоте, поёрзал на полу. Часы на ратуше показывали четыре часа двадцать восемь минут второй трети.
Без пяти минут второй трети Павел Веласкес проснулся от того, что шершавый язык пытался содрать кожу с его щеки.
— Кровати — для людей, — он попытался спихнуть чёрного кота с кровати, но быстро оставил это безнадёжное занятие и прошлёпал босыми ногами в ванную комнату.
Маленький ягуар за несколько месяцев подрос, прибавив ещё десять кило и пятнадцать сантиметров в холке. Теперь никто бы уже не спутал его с крупной кошкой, скорее — с перекормленным оцелотом, которые встречались в северной части Парадизо. Необычный окрас можно было оправдать генетическим дефектом — шерсть за четыре месяца стала практически чёрной, кот раздался в груди, лапы сделались толстыми и мощными, морда приобрела грозный вид.