Страница 62 из 66
"Держи ухо востро", — потребовал он от себя.
Он продолжал смотреть в окно, которое выходило на юго-восток, обычно в направлении восхода солнца и Тихого океана. Хотя было уже поздно, яркий свет, подобный двадцати восходам солнца одновременно, продолжал безудержно распространяться с того направления, как будто сам свет обладал потенциалом поглотить все. Это сопровождалось невероятным шумом, от которого сотрясались окна, и гарантировало, что никто не слышал единственного выстрела.
Что это там на горизонте? Линь Бао задумался. Это была его последняя мысль, когда он повалился вперед на кровать.
КОДА
Горизонт
Наконец-то он был дома. Поездка в Бандар-Аббас была первой такого рода поездкой, которую генерал-майор Кассем Фаршад совершил за последний год после своего повышения и последующей отставки. Он бросил свои сумки у входной двери, прошел прямо в спальню и снял форму. Он и забыл, как сильно ненавидел его носить. Или, другими словами, он забыл, как ему нравилось не носить его. Он обдумывал разницу между ними, принимая душ и переодеваясь в спортивный костюм из полиэстера, который стал его новой униформой по дому. Завязывая шнурки кроссовок, он напомнил себе, что не питает никаких реальных претензий к Багери и другим членам высшего командования. Он просто хотел принять эту новую жизнь.
Возвращаясь рейсом из Бендер-Аббаса, он работал над своими мемуарами, как делал почти каждое утро, и теперь с нетерпением ждал своей обычной прогулки по своему участку и возвращения к комфортной рутине. Когда несколько недель назад поступило приглашение в Бандар-Аббас, Фаршад сначала отказался от него. С момента Победы в Проливе, когда верховное командование провозгласило его последнюю битву, его страна возлагала на его плечи честь за честью, начиная со второго награждения орденом Отца и заканчивая упоминанием Верховного лидера в общенациональном телеобращении к парламенту. Если бы такое признание возникло в результате другого сражения, в котором разница между победой и поражением не сводилась к тому, в какую сторону дул ветер, возможно, Фаршад отнесся бы иначе к принятию приглашения.
Теперь, наконец-то дома, он сначала подумал распаковать вещи, но потом решил, что сделает это сегодня вечером. Вместо этого он совершит долгую прогулку, чтобы размять ноги. Он пошел на кухню и приготовил себе свой обычный простой обед: вареное яйцо, кусок хлеба, несколько оливок. Он положил еду в бумажный пакет и отправился через свою территорию. Деревья покрывали его маршрут. Первые осенние краски уже коснулись краев их листьев, а ранним полуднем прохладный воздух намекал на смену времен года. Поздние полевые цветы выстроились вдоль его пути, когда он направлялся по утоптанным в грязи тропам к ленте ручья, разделяющей его владения пополам.
Фаршад с трудом мог поверить, что прошло больше года с тех пор, как эти русские десантники были выброшены в море. Он никак не мог решить, много ли времени прошло или совсем мало. Когда он думал о деталях сражения в проливе, ему казалось, что это не так уж много. Когда он думал о том, как сильно изменился мир с тех пор, ему казалось, что прошло гораздо больше года. Теперь Фаршад понимал себя маленьким действующим лицом в гораздо более масштабной войне, которая привела к глубокой глобальной перестройке.
Когда Фаршад готовился к нападению Русских на его островные укрепления, он и понятия не имел, что индийцы вмешались на стороне мира, потопив китайский авианосец и уничтожив американскую эскадрилью истребителей. К сожалению, одному пилоту из этой эскадрильи удалось ускользнуть как от индийских перехватчиков, так и от китайских средств ПВО, сбросив свой груз на Шанхай. Много месяцев спустя город превратился в обугленную радиоактивную пустошь. Число погибших превысило тридцать миллионов. После каждой из ядерных атак международные рынки резко падали. Урожай провалился. Распространяются инфекционные заболевания. Радиационное отравление обещало заразить поколения. Разрушения превзошли способность Фаршада к пониманию. Хотя он провел всю свою сознательную жизнь на войне, даже он не мог осознать такие потери.
По сравнению с трехсторонним конфликтом между американцами, китайцами и индийцами соперничество его страны с русскими в ретроспективе выглядело не более чем внутренней ссорой. В парламенте и среди высшего командования возник некоторый вопрос относительно того, квалифицируются ли захваченные русские военнопленные как “военнопленные”, поскольку две страны не находились в состоянии официальных военных действий. В Тегеране фанатики в правительстве пригрозили классифицировать русских как “бандитов” и казнить их соответствующим образом. Однако, когда в рамках мирных соглашений, заключенных в Нью-Дели индийцами, Организация Объединенных Наций объявила о своей реорганизации, Верховный лидер проницательно использовал милосердие к заключенным русским как способ обеспечить Ирану постоянное место в Совете Безопасности, на переводе которого индийцы уже настояли из Нью-Йорка в Мумбаи в качестве предварительного условия предоставления крайне необходимого многолетнего пакета помощи Соединенным Штатам.
Выйдя на прогулку, Фаршад подошел к ручью на своей территории. Он ступил на пешеходный мост, облокотился на его балюстраду и уставился на прозрачную ледниковую гладь, которая текла внизу. Его мысли переключились с прошлого года на последние несколько дней, на его поездку в Бандар-Аббас и последнюю, хотя и несколько абсурдную, честь, оказанную ему Военно-морским флотом: посвящение судна его имени.
Надо признать, поначалу Фаршад был весьма польщен. Хотя формально он был офицером Революционной гвардии в отставке, военно-морской флот принял его, когда его карьера была разрушена, и теперь, увенчанный его новообретенной славой, они проявили желание объявить Фаршада своим. Он представил себе гладкий нос фрегата или крейсера с его именем, выбитым на боку. Он мог представить зубья его великолепного якоря, и его палубы, ощетинившиеся ракетами, снарядами, пушками, и команду, которая поддерживала корабль, и, следовательно, его имя, сияющее, когда оно пересекало горизонт за горизонтом.
Прошло несколько недель, пока были приняты меры к поездке Фаршада в Бандар-Аббас. Затем военно-морской флот передал технические характеристики судна, которое будет носить его имя.
Не фрегат.
Не крейсер.
Даже не маленький, но быстрый "корвет".
Объявление сопровождалось фотографией судна, не имеющего названия; форма его корпуса напоминала деревянный башмак, широкий спереди, узкий сзади, функциональный, но не тот, в котором кто-то хотел бы, чтобы его видели. Было принято решение посвятить в его честь недавно заложенное логистическое судно класса "Делвар".
Стоя на пешеходном мостике через ручей, Фаршад наклонился вперед и рассматривал свое отражение, думая о множестве фотографий, сделанных им за последние несколько дней. Когда он прибыл в Бандар-Аббас, военно-морской флот наметил амбициозный маршрут. После посвящения корабля он сопровождал его в море в его первом плавании, которое привело их к островам в Ормузском проливе, где он участвовал в своей знаменитой битве. В качестве сюрприза — и сигнала о том, что Иран поведет народы мира в процессе примирения, — на борту был приглашенный гость: коммандер Василий Колчак. Оказалось, что "Колчак" за год до этого входил в состав русского флота вторжения.
Планировалось, что они вместе пройдут через Ормузский пролив — союзники превратились в противников, затем снова в союзников. Он был рад видеть Колчака, который также получил повышение со времени их последней встречи. Церемония посвящения прошла в целом приятно, за исключением того, что ближе к вечеру поднялся уровень моря. Крен и качка маленького судна с плоским корпусом, носившего имя Фаршада, вскоре оказались для него непосильными. Он провел последние часы первого рейса, запершись в уборной, и его рвало, в то время как его старый друг Колчак стоял на страже за дверью, оказывая Фаршаду последнюю услугу. Он позаботился о том, чтобы никто не видел величайшего морского героя поколения, согнувшегося на четвереньках, измученного морской болезнью.