Страница 7 из 24
Я.Ш.
Двадцать первый умер.
В промежутке между речью прокурора и объявлением приговора жена принесла свидетельство о смерти.
Вместе с заявлением. Она просила суд вернуть сберкнижку — в связи с расходами на похороны.
Сберкнижка была изъята судебным исполнителем как движимое имущество.
Суд освободил и остальное движимое имущество Я.Ш. Гэдээровский телевизор «Рекорд», холодильник «Тюлень», стиральную машину «Франя», пылесос «Чайка» и ковер узорчатый, два на три метра.
Среди документов дела завалялся листок из ежедневника. Кто-то записал телефон Я.Ш.: 37179. Что значения не имеет, но как же без конкретных деталей…
20. Подвалы
Дела двадцати одного находятся в тридцати трех папках, на каждой — номер и фамилия. Папки хранятся в архиве, в подвалах суда. Когда-то здесь были конюшни, стояли лошади и экипажи и жили судебные рассыльные. Сейчас стоят стеллажи с делами, тринадцать километров стеллажей, заполненных преступлениями, проступками и несправедливостью.
Первым (через три месяца после окончания войны) был санитар. Он забрал у кого-то десять килограммов сахара, десять килограммов свиного сала и литр водки. У немки забрал отрез (четыре метра) и швейную машинку, а от русского офицера получил три кило сала (добытого преступным путем).
Потом был сержант. Он забрал у столяра гробы и потребовал, чтобы тот их — собственные гробы — выкупил, незадорого, тридцать пять за штуку.
Потом был киноман — приземистый, крепкого сложения, с большущими руками, большой головой и деревянным протезом вместо ноги. Любил ходить в «Молодую Гвардию», напротив. Убил женщину, потому что та не хотела с ним жить. Труп расчленил. Ходили слухи и о других жертвах, которых он перерабатывал в пищевые продукты и продавал на базаре, но осудили его только за женщину. Приговорили к повешению.
Потом были профессионалы, Юдка и Шломо. Украли в магазине швейцарские часы. На сумму два миллиона злотых (бутылка плодового вина «Порто-Рико» местного производства стоила двадцать). Защитник Юдки уверял, что его клиента в магазине не было. «Был бы там, взял бы всю добычу, он всегда так делает, а тут пять пар часов оставил, наилучшее доказательство, что к этому непричастен».
Потом был студент. У него была чересчур заботливая мать. Говорила: не обожгись, не простудись, поздно не возвращайся, завязывала ему шнурки и в институт ходила, как в школу на родительские собрания. Он бросил институт и записался в техникум. Бросил техникум и записался на танцевальные курсы. Завуч послал к нему одного из учеников, чтоб уговорил вернуться, но тот тоже бросил техникум и записался на танцы. Мать узнала правду в сочельник. Они сидели за столом, ели грецкие орехи. Мать начала на него кричать, он убил ее щипцами для орехов. Тело расчленил и спустил в канализацию, голову растворил в каустической соде. Надевал парик и одежду матери и получал на почте ее пенсию. Кассирша вызвала полицию. Отсидев двенадцать лет, вышел. Женился, был примерным мужем и отцом, ходил в церковь.
Потом был пироман. Особенно любил поджигать железнодорожные вагоны и мотоциклы. С малых лет обожал огонь и не мог удержаться, чтобы чего-нибудь не подпалить. Его поместили в психиатрическую больницу и вылечили, потому что пиромания излечима.
Потом был пенсионер. Люди помнили его с войны. Он был полицаем в белорусской деревне и, как другие полицаи, получил от немцев черный мундир, пару сапог, пятизарядную винтовку, денежное довольствие и паек. Арестовал мужа Антонины Д., своей соседки. Соседка пришла спросить, что с мужем. Полицай спал, его жена чистила картошку, соседка села и сказала, что подождет. Полицай проснулся, сказал: лежит в канаве. Муж лежал с дыркой в голове. Спустя тридцать лет полицая нашли. Он жил в Польше. Прокурор хотел сразу его арестовать, но полицай попросил месяц отсрочки. Ему как раз дали путевку в санаторий, жаль было пропустить очередь. Прокурор дал согласие, он понимал, как трудно получить путевку. Суд состоялся, когда закончилась смена в санатории. Кто-то рассказал, как во время войны шел по этой белорусской деревне и его обогнала телега с евреями. Их сопровождал обвиняемый. Телега свернула в лес. Раздались выстрелы. Телега вернулась без евреев. Сосед Антонины Д. получил семь лет.
Потом был сельскохозяйственный рабочий. Он написал письмо властям — потребовал три миллиона и пригрозил, что подложит бомбу. Бомбу нашли, взорваться она не могла, так как взрыватель был муляжом. Автора письма схватили. Он был токарь, но не любил шума и работал в госхозе[33]. Снимал комнату. Хозяйка говорила, что у него один костюм, он никогда его не меняет. В тот день, когда обнаружили бомбу, он был у своей невесты, официантки в местной закусочной. От нее пошел на работу, обедал в столовой, по радио передавали что-то о партийном почине. Несмотря на алиби, он получил восемь лет.
Потом был пловец. Он проплыл от Капри до Неаполя, обогнул Манхэттен, почти доплыл до Швеции. Во время военного положения работал в подпольной «Солидарности», занимался полиграфией. Особенно преуспел в изготовлении документов: подделывал удостоверения личности и загранпаспорта. После смены строя продолжал подделывать, теперь уже документы для краденых автомобилей. Получил пять лет.
Потом был рецидивист. В камере он познакомился с мужчиной, у которого была невеста Красивая, даже очень. Отсидев свой срок, он попрощался и поехал домой. Узнал, что мать умерла, а отец заболел раком, вдобавок ослеп. Помыл отца, побрил и отвез в больницу. Потом купил три гвоздики и пошел к красавице невесте. Она заварила чай — такой, как он любил, четыре ложечки на стакан кипятка Плюс разбавленный спирт. За чаем спросил, не выйдет ли она за него замуж. Она отказалась, обозвала его фраером и еще как-то. Он обиделся. Изнасиловал ее, потом задушил, потом ополоснул руки и лицо и выкурил сигарету. Взял себе транзисторный приемник «Мариоля», пару джинсов и баночку растворимого кофе. Ей было не жить, сказал он на суде. Она меня оскорбила, выхода не оставалось. Перед повешением попросил стакан вина Это был последний смертный приговор, вынесенный в этом суде.
21. Женщина
В подвалах темнота, воздух сырой, затхлый. Среди папок с душегубами, поджигателем, матереубийцей и насильником крутится женщина. Что-то переставляет, что-то ищет или просто наводит порядок. Копирует материалы дела Я.Ш. Волосы у женщины черные как смоль, в ушах золотые кольца. На ней куцая розовая кофточка с блестками и обтягивающие джинсы, из которых вылезают кружевные стринги.
Когда-то она была блондинкой и весила сто килограммов. У нее был муж — интересный мужчина, владелец бюро недвижимости. Она ему варила его любимый бульон, чистила обувь и гладила рубашки. Летом он нырял на Корсике, зимой катался на лыжах в Кортина-д’Ампеццо. Женщина говорила: поезжай, милый, тебе нужно отдохнуть, — и укладывала в чемодан вещи. Он любил, чтобы все было собрано и аккуратно уложено.
Однажды муж поехал в Закопане, потому что в соревнованиях участвовал Адам Малыш[34]. Пригласил чемпиона поужинать, за соседним столиком сидели несколько гуралей[35]. Им этот муж не понравился. Может быть, водку пил не такую. Или не ту музыку заказывал. А может, просто очень уж был чужой.
Они поджидали его снаружи. Сломали ребра и нос. На следующий день ему предстояло ехать на другой конец Польши. По делам: кто-то продавал землю, кто-то собирался купить, он представлял покупателя. Или наоборот: продавца, неважно. Позвонил жене. Поехал, несмотря на ее просьбы. Через два часа звонок от тещи: по радио передавали, что на дороге затор — фура врезалась в «тойоту». И еще один звонок: сказали, что это «тойота ленд крузер». Потом уже позвонила полиция. Мобильник лежал на снегу, они набрали последний номер.
Водитель фуры не виноват: машина стояла поперек дороги. Как будто ждала. Чего может ждать мужчина в новенькой «тойоте», стоя поперек дороги?