Страница 8 из 24
Она осталась с сыном, дочкой и невыплаченным кредитом за квартиру.
Не бросилась искать работу, у нее были кое-какие дела в Закопане.
Отыскала гуралей.
Им дали условные сроки.
Самый высокий, двухметровый, который бил с особым остервенением, через пару месяцев повесился.
Она не хотела знать почему.
У нее была доставшаяся от дедушки с бабушкой столетняя львовская мебель: дубовый стол и резные стулья, обитые красным бархатом.
Она села: стокилограммовая женщина на столетний стул.
Налила себе токая.
Я за него отомстила, сообщила она пану Б.
Конечно, Ты знаешь, что обошелся со мной по-свински, продолжала она.
Помнишь, как мой сын вернулся из школы? Как увидел перед фотографией отца зажженную свечу?
Как крикнул: нет!
Как я сказала: да.
Как он завыл.
Завыл, понимаешь?
И я должна Тебя за этот вой простить? Хочешь — будь, великодушно добавила она. Только не для меня. И больше не мешай мне жить.
Начала она с волос: они стали черные, прямые, до плеч. Проколола уши и вдела золотые кольца.
Похудела на тридцать килограммов. Купила кофточку с блестками.
Подозрительное уплотнение в груди исчезло без операции.
Она почувствовала себя молодой и познакомилась с молодым мужчиной.
Мужчина сказал: ты помнишь, кто возвращает молодость? Не боишься?
Бояться Д.? Да я со все большей благодарностью о нем думаю.
22. Соседка
Папа приехал сразу после войны, организовывал польскую жизнь.
Весь наш подъезд после войны — милиционеры и убек[36]. На целый подъезд один убек, Я.Ш. Пригодился: у него был телефон, все ходили звонить. А уж коли придешь, можно и поплакаться. Что мамочка умерла. Что через две недели после похорон папа пришел с женщиной. Кашубкой[37]. Вот тебе мамочка, сказал, люби ее. На танцах они познакомились, в кабаке, где кино «Колизей». Так быстро? — удивлялся Я.Ш. Двух недель не прошло… Кашубку папа бросил, потому что поехал в деревню и встретил свою давнюю любовь, еще со времен АК, старую деву, она его ждала. Приходит с этой партизанкой: вот тебе мамочка, люби… Я.Ш. опять удивился: так быстро? да еще старая дева?
Они неплохие были люди — что Я.Ш., что его жена. В костел ходили — не Сердца Иисуса, куда весь подъезд, а к Царице Польской Короны[38], чтобы дальше от дома, чтоб знакомые не видели, — но ходить ходили, в воскресенье к утренней мессе. Святые образа у них дома были, хоть и небольшие, но какие надо, и хоронили их с ксендзом, я на обоих похоронах была, у него были красивше.
Говорили, он отравился.
В подъезде говорили, а правда ли?
Он офицер был, его судили, грозили тюрьмой, вот он и решил: лучше отравиться, но правда ли — кто знает.
23. Социальная работница
Меня прикрепили к вдове с тромбозом, пять раз в неделю по два часа, убраться и сходить за лекарствами в аптеку. Спокойная была, верующая. Любила хороший кофе. Пекла Kranzkuchen[39].
Меня не было, когда она упала. Споткнулась на ступеньках в туалет, крутые такие ступеньки, из красного кирпича, все там осталось, как было у немцев. Больше не варила кофе и не пекла пироги. Раз в месяц приходил ксендз, она исповедовалась и причащалась. Рассказывала. Как они приехали, как муж выселял немцев. Как она дала немке сала и хлеба. Пожалела немку, вот и дала в дорогу. Об оплате и не думала, немка сама отдала ей сервиз. Что, надо было отказаться? В те времена сало и хлеб немке нужнее были, чем фарфор, — это она мне объясняла. Не нужней? — спрашивала. Разве не нужней?
меня не было, когда она упала
Я один раз ее видела.
«Белую Марию».
Тарелки, большие, маленькие, соусники, блюда… Она сама достала, сама расставила на скатерти. Красота. Все белое и на белом. Очень красиво.
Она еще сидела, когда я вошла.
Не ждала, нет, к ней никто не приходил, кроме доктора и ксендза.
Просто сидела.
Потом пришли из антикварного. Позаворачивали, упаковали, увезли. Хватило на памятник обоим.
24. Мария
Своим названием он обязан Марии Франк, молодой и красивой. Она бросила мужа ради Филиппа Розенталя[40], производителя фарфора, старше ее на тридцать пять лет, и в том же 1916 году Розенталь спроектировал сервиз. Все предметы восьмиугольные, украшенные рельефным орнаментом. В орнаменте использован цветок гранатника, это такой средиземноморский кустарник с пурпурными цветами. Спустя двадцать лет вошел в силу указ о передаче еврейских фирм арийцам. Передача имущества называлась аризацией. Розенталь, чтобы избежать аризации, перевел акции на сына Марии от первого брака. Дочери Розенталя обратились к психиатру. Директор психиатрической лечебницы диагностировал опасный атеросклероз. Розенталя поместили в санаторий, через шесть недель он умер. Спустя год фирму аризовали — акции, коллекции произведений искусства и конезавод достались банку.
Мария поселилась на Лазурном берегу и вышла замуж за князя.
«Мария» стала одним из самых популярных в мире сервизов. Фарфор исключительной белизны, такого качества фарфор первым в Европе — случайно, пытаясь получить золото, — изготовил алхимик Августа II Сильного, польского короля и курфюрста Саксонии.
25. Четырнадцатая
По Липовой аллее до поворота.
Восьмой ряд, четырнадцатая могила (неподалеку от захоронения бездомных и от места, где лежат жертвы Декабря[41]).
Она — восемьдесят лет, он — семьдесят один. Никаких лампад.
Куст барбариса.
Белый мрамор. Называется «Белая Марианна».
Часть вторая
Двойная жизнь поручика В.
1. Дорога
В поезд они сели на Восточном[42]. Не протолкнуться, остались в коридоре. И хорошо, девочка могла смотреть в окно. Прижалась лбом к стеклу и стояла себе, все время спиной к людям. Тоже хорошо.
В Демблин приехали через два часа, дальше пригородным.
Дорогу спрашивать нельзя, надо идти уверенным шагом прямо вперед.
Не по дамбе: рыбы в прудах пугаются, и сторож гоняет.
не по дамбе: рыбы пугаются
Не по шоссе: там любит стоять фольксдойче[43] Эдек.
До войны у одного еврея была пролетка, и он возил людей со станции. У другого еврея была подвода, он тоже возил (когда не возил, играл на свадьбах на контрабасе). Поляки не возили, если не считать Пажышека, который к поезду ездил с почтой и почтальоном.
Евреев уже не было, ни того, что с пролеткой, ни того, что с подводой, но Пажышек был, можно бы с ним поехать…
Хотя… лучше нет: очень уж этот почтальон любопытный.
Значит, все-таки по дамбе, между прудами, только быстро.
2. Галантерея
Магазин был на главной улице. Большой магазин с шикарным галантерейным товаром. Мать очень старалась, чтобы каждый шейный платок, каждый галстук, даже носовой платочек — всё было элегантным. И чтобы местным клиентам галстуки и шарфики, которые она продавала, были к лицу.
За домом был садик. В садике играла девочка. В магазин вошел мужчина, на полки и не взглянул, галстук не попросил. Это что за девочка?
Мать удивилась, даже брови, кажется, подняла в знак искреннего удивления.
Спокойно переспросила: какая девочка? Черненькая, за домом, пояснил мужчина.
А, эта. Дочка моя. Чем могу служить?
Ничем, как оказалось, не может, даже носовые платки с мережкой, привезенные прямо из Люблина, мужчину не заинтересовали.