Страница 6 из 24
Рассказывает про журналиста из таблоида: бегающий взгляд, футболка с надписью Tommy Hilfiger; записывал в ноутбуке. Я его боялся, сейчас так выглядит дьявол: с ноутбуком, в синей супермодной футболке.
Потом спрашивает: адвоката Н. служить в еврейскую полицию в гетто направила подпольная организация или, может, он сам проявил рвение? Спрашивает, потому что адвокат Н. ему нравился. Хотя в юриспруденции был не силен и не знал того, что Сценарист понял уже на первом курсе, а именно: что логику надо сочетать с эмоциями, — все равно Сценаристу адвокат Н. нравился, ему больно было думать, что в эту полицию в этом гетто тот пошел по своей воле.
Потом излагает содержание сценария, который хотел бы написать.
Потом объявляет, что не имеет права писать, поскольку что ни выдумает, то в его жизни сбывается.
Потом говорит, что все-таки написал. Песню. Счастье с несчастьем бок о бок живут, это ясно как дважды два. Написал и спрашивает, что вообще-то ему с собой сделать.
Потом спрашивает: может, ему руки на себя наложить, детям так будет легче.
Потом, подумав, говорит, что детям будет тяжелее.
Потом говорит…
18. Я.Ш. — продолжение
Из дома он выходил в начале девятого, благо трамвайная остановка была недалеко. Садился на «четверку». Свободные места были: на работу и в школу ездят раньше, — но он предпочитал стоять. Десять минут — и улица Третьего мая. Он сходил, поворачивал направо — еще две минуты. Поворачивал налево — минута, и вот уже старые каштаны, а там и главный вход[28], красно-желтый кирпич. С французских кирпичных заводов — Франция расплачивалась кирпичом за проигранную войну[29]. Война закончилась в семьдесят первом. Ровно сто лет назад, любопытная деталь[30], хотя значения не имела, Я.Ш. не знал о контрибуциях и не обращал внимания на памятные даты. Как и на цвет кирпича. Как и на красные мраморные колонны в огромном вестибюле. Как и на перила из кованого железа. И даже на гранитные ступеньки, хотя они были высокие и крутые. Взгляд поднимал только на табличку: ЗАЛ 138. Прислонялся к стене коридора и доставал нитроглицерин.
взгляд поднимал только на табличку…
…прислонялся к стене коридора и доставал нитроглицерин
19. Я.Ш. — продолжение
Они сидели на двух скамейках напротив обитой коричневым дерматином двери. Двадцать один человек, все мужчины. Я.Ш. — самый старый, старше судьи лет на тридцать. Судье этому надо было все растолковывать, начиная с того, кто такой кларк[31]. Что кларк ездит в порт, поднимается на судно и спрашивает у капитана, какие будут пожелания. Пожеланий у капитанов много. Им нужны свежие продукты для команды, подарки для жен, хороший алкоголь и женщины для компании.
Следовало бы сказать, что в нашей стране проституции нет, смущенно говорил Я.Ш. Это с этической точки зрения. Ну а в интересах дела… я советовал, куда пойти, и даже подвозил их на своем SHL-175[32], потому что на автомобиль так и не заработал.
Словом, у кого есть валюта — тем всё. Нашим — ничего. А у Я.Ш. характер такой (объяснял он в суде): хочется делать людям добро. Во время войны я помогал евреям, рассказывал он, хотя судью это нисколько не интересовало, да и неудивительно: помощь евреям не входила в обязанности кларка. Судья не перебивал, не задавал вопросов, и Я.Ш. перешел к сути: как он делал добро работникам порта. Приписывал к счетам. Счет-фактура составлялся для судна, капитан подтверждал, что получил, но получал не всё, кое-что шло людям. Кладовщикам, таможенникам, женскому персоналу, водителям шли кофточки, чулки, губная помада, рубашки non-iron, кримплен, коньяк… Оставалось только печатью шлепнуть, печать, кстати, была поддельная, в деревянном корпусе, с резинкой, которая потом отклеилась, а тушь была зеленая, купленная лично Я.Ш. Резинка, тушь и корпус печати для дела значения не имели, но как же без конкретных деталей…
Человек ехал на свадьбу, хотел шикануть, привезти родственникам блок «Мальборо», так что, я должен был ему отказать? — риторически вопрошал Я.Ш.
А если именины? А если Международный женский день? А к Рождеству каждая женщина — каждая! — получала от Я.Ш. пару чулок.
Последовало перечисление, кто что чаще всего просил. Кто-то — «мартино», кто-то — «дюжарден». Кто-то не любил коньяк, предпочитал спирт или «экстра-житную». Кто-то сигаретам «Сесил» предпочитал «Принс», а из соков — цитрусовые. Нужно, правда, подчеркнуть, что брали не часто и не на продажу: ведь потом приходили на работу в этих самых рубашках non-iron, в кримпленовых платьях, накрашенные заграничной помадой.
Работники упаковывали товар, проводили через таможню и отвозили на корабли. Как римские рабы, которые мололи зерно в намордниках, сказал один из обвиняемых. Можно ли удивляться таможеннику, который, оформляя товар, вдруг взбеленился? Схватил бутылку «Джонни Уокера», откупорил, отпил глоток. Отставил. Отломил кусок кабаноса. Съел. Очистил апельсин. Закурил «Житан». Захотелось узнать, объяснил он, каковы на вкус вещи, которые я знаю только с виду.
Таможенника уволили.
А директора…
А партийные секретари…
А полковник Робота…
Я думал, говорил Я.Ш., имеют право. Машины их подъезжали прямо к складу. Запросто, у всех на глазах. Я думал: наверно, есть негласное распоряжение. Сам я негласных распоряжений не получал, но думал: раз требуют, значит, в высших целях. Будучи предан общему делу — мы ведь боролись за сегодняшнюю Польшу, — я не сомневался, что исполняю свой долг.
Первый секретарь повторял: не бойтесь, товарищ, у вас волос с головы не упадет, в случае чего я нажму нужную кнопку, и все уладится. Как я мог знать, что настанет время, когда ни секретаря этого не будет, ни кнопки…
Обвиняемый Я.Ш. плохо себя почувствовал, сообщил судья.
Обвиняемый Я.Ш. принял две таблетки нитроглицерина.
Объявляется перерыв до…
О чем стороны процесса поставлены в известность.
Процесс возобновился, и сразу стало ясно, что существуют две разные планеты. С одной прибывают иностранные капитаны. На другой живет польский кларк.
Прибывший капитан вынужден что-то отремонтировать на судне. Он заказывает балки, исключительно трехметровые. Кларк едет на склад пиломатериалов. Чтобы рабочие пилили ровно, их нужно стимулировать. С этой целью кларк везет с собой ящик пива. Но пилят все равно неаккуратно, капитан отказывается покупать балки, и кларк везет капитану ящик шампанского.
Капитан заказывает свежее масло, а получает прогорклое. Отдает на анализ, обнаружены бактерии. Капитан грозится, что больше никогда ничего в Польше покупать не станет, потому что в Кильском канале масло без бактерий. Кларк везет хрустальную вазу, добавляет зубровку, капитан поддается на уговоры, он будет покупать в Польше.
Капитан заказывает свежее мясо, получает мороженное, кларк везет…
Подсудимых обвиняли в том, что они подделывали, утаивали, присваивали и причиняли убытки.
Кто-то попросил иностранного капитана засвидетельствовать, как было дело. Получил из Мексики письмо и представил его суду.
Я.Ш. никого просить не стал.
Я работал с немецкими кораблями, говорил Я.Ш. Что же я, немца должен был просить? Я, партизан, польский офицер — немца? Чтобы он меня защищал перед польским судом?
Национальная гордость мне не позволила!
Прокурор потребовал тюремного заключения. Для всех, для двадцати одного.
Суд вынес обвинительный приговор двадцати (и отменил по случаю амнистии).
Один не был осужден.