Пепел прошлого

— Максим, не надо… — прошептала Лиза, не открывая глаз.

А мне так хотелось погрузиться в тягучую темноту ее взгляда.

— Почему? — шаг за шагом, я пересекал большое помещение, закрывая за собой еще одну дверь.

Как только щелкнул замок, Лиза вздрогнула и распахнула глаза. Точно! Растаявший горький шоколад. Меня просто затрясло от желания притронуться. Знал, что до того, как насладиться вареньем она выкурила сигарету и запила крепким кофе. Я ощущал себя маньяком, потому что мне не важны были ее желания. Мне не нужно было слышать слова, потому что ее тело говорило само за себя.

Взгляд, искрящийся яркими переливами желания, был зафиксирован только на мне. Пальцы крепко сжимали металлический стол, грозя ему мелкими вмятинами. Тонкая ткань халата то натягивалась от глубокого вдоха, прорисовывая белое кружево белья под ним, то расслаблялась, обнажая ее дрожь возбуждения.

— Лизи… Посмотри на меня, — сжал ее подбородок, чуть приподнимая. Кроме ее тела мне был необходим ее взгляд. Густой, как крепкий чай.

Пухлые губы дрожали, сопротивляясь желанию до последнего. А мне хотелось ощутить, прижаться и погрузиться в сладкое прошлое. Я стоял на краю пропасти. Внизу — прошлое. Оно манит и не отпускает, а позади — годы беспамятства и жизни, больше похожей на пепелище.

Пальцы быстро пробежались по рукаву халата снизу вверх, остановившись на верхней пуговице. Мне даже стараться не пришлось, потому что от ее дыхания ткань так сильно натягивалась, что было достаточно только помочь. Все ее тело демонстрировало желание. Такое настоящее, почти забытое. Раскрыл ткань халата и замер. От хрупкого тела не осталось и следа. Налитая грудь, золотистая кожа. Не было выступающих острых ребер, угловатости форм. Такая приятная мягкость ощущалась под ладонью совсем незнакомо. Подцепил указательным пальцем бюст, оттягивая его вниз до тех пор, пока не увидел то, о чем мечтал много лет. Мелкая россыпь родинок все так же окружала ореолу уже напрягшегося соска. Подушечки пальцев горели. Я почти ощущал боль, что сконцентрировалась в них. Коснуться. До боли хотелось прижаться, вбирая вдохи и тепло.

— Лизи…

— Макси… — наконец-то выдохнула она и, как обычно откинула голову назад, уперевшись руками в металлическую столешницу. Медицинская шапочка упала, позволив рассыпаться упругим светлым локонам, выстреливая в моем теле адреналином. Она обхватила меня ногами за бедра, притягивая так близко, чтобы ощутить всю силу моего желания. А я хотел. Хотел так, как давно ничего не хотел. И стон, который она прятала где-то глубоко, наконец-то, вырвался, заполнив стерильное помещение звуком возбуждения.

Нащупывал завязки на ее хлопковых брюках. Но, не желая больше терпеть, рванул так сильно, что сквозь тихий стон услышал громкий звук рвущейся ткани. Я двигался так быстро, что и сам не понимал, что делаю. Но остановился только тогда, когда ощутил под ладонью горячую кожу ее бедер. И тут я замер….

Не мог позволить себе поторопиться, упиваясь каждым ее вздохом и стоном. Опустил руки на колени и стал двигаться медленно, впитывая все тепло ее тела. Она дрожала и сжимала губы, словно стесняясь стонов, которыми щедро раскидывалась прежде. Лиза жмурилась, словно от боли, подбородок дрожал, а жилка на шее билась так быстро, что становилось страшно. Долги… А я привык возвращать долги и накопившиеся за годы проценты.

— Я прошу… Я прошу — наконец-то, прошептала она, открывая свои глаза, откуда тут же выкатились крупные слезинки. — Я прошу, не останавливайся….

Меня не нужно было просить, потому что я бы не смог остановиться, даже если на крышу здания упала бы бомба. Я бы продолжал путешествовать по ее изменившемуся телу, словно на долгожданной экскурсии. Как наркоман, несущий долгожданную дозу.

Не смог бы остановиться только потому, что собственное тело предало меня, слившись с ней воедино так быстро, чтоб опередить мысли и ор здравого мысли… Ее вскрик, превратившийся в воздух, заполнил меня до предела. Я ждал, пока она успокоится, но требовательный и быстрый взгляд карих глаз обжог меня, подобно искре костра. Чуть расслабив бедра, она подалась ко мне всем телом, зазывая и губя. Сладкая погибель. Мягкая грудь колыхнулась, возвращая в меня животную страсть, уступившую место внезапной нежности. Наполнял ее, а сам впитывал каждый ее взгляд, движение, покачивание груди… Вдавливал пальцы в зарумянившуюся кожу. Знал, что завтра останутся синяки, как отметина. Как расписка на долговой обязанности. Все было в ней идеально. Все было так, как должно было быть. Она была прежней. Прежней. Той, что осталась в воспоминаниях у окна в центре старой Вены.

Лиза закусила губу и подняла ноги, открываясь для меня еще больше. Я знал, что она близка. Видел мелкую испарину на шее, видел поджатые пальчики на ногах… Но это не все. Понимая, что потом это кончится, наклонился так близко, что наши носы касались друг друга при каждом точке бедер навстречу друг другу.

Сладость клубники, горечь кофе ударили в нос так резко, что я зарычал и, не удержавшись, прижался к ее губам, чтобы ощутить все. Вкусовая бомба взорвалась на языке так быстро, голова закружилась, а уши заложило от ее резкого вскрика. Лиза обхватила руками меня за шею, словно боялась, что я отстранюсь. Она стонала, а я продолжал целовать, упиваясь мягкостью губ. Молился, чтобы дрожь облегчения не затихала. Хотелось умереть здесь и сейчас.

Когда голова, покачнувшись в последнем приступе кружения, "вернулась на место", а дыхание стало приходить в норму, я смог оторваться от ее губ. Чуть прикусывая, оттягивая за собой, впитывая последние нотки вкуса…

— Макси… — прошептала она и, как тогда… много лет назад, провела пальцами, вымазанными в сиропе, по моим губам…

*****Лиза*****

Я плакала… Так горько, не позволяя слезам вырваться наружу. Внутри все сжималось от боли и сладостного удовлетворение. Ноги дрожали, руки свисали по обе стороны стола, а душа плакала. Его кожа и запах, от которого кружилась голова. Все сводило меня с ума. Вымученное за годы состояние спокойствия исчезло и испарилось. Я вновь ощутила ту степень тоски, что выворачивала меня. Хотелось вцепиться в него и не отпускать, наслаждаясь последними хрипами. Хотелось бросить всех и пойти следом…

Он изменился. Появилась какая-то соблазнительная грубость и требовательность. А взгляд перестал быть романтично-сладким. Это больше походило на пламя, способное сжечь дотла. В его взгляде пропала ненависть. И надежда, хоть на миг, но коснулась моей растревоженной души. Надежда на то, что рано или поздно все само собой разрешится. Пусть все само собой… Потому что от меня он никогда не узнает правды.

Как я хотела, чтобы он вновь поцеловал. Чтобы просто прижался губами, позволив вспомнить забытые ощущения. Я открылась прошлому, позволяя окунуться в него по самую макушку. Но, как и всегда, после самого сильного наслаждения приходит ощущение трезвости и одиночества…

— Лизка! Ты где? Тебя вся больница ищет. Опять закрылась? — резкий вскрик Киры за дверью вмиг погасил пламя, в котором сгорали два тела посреди когда-то стерильной лаборатории…

Глава 5.

Молчала. Молчала уже пару часов, чем сильно бесила Киру и остальных. Даже Мирослава, обычно державшая нейтралитет в любых ситуациях, поджимала губы от недовольства. Они сидели вокруг спящей Варюши, испепеляя меня пронзительными взглядами, пока я еще раз проверяла результаты УЗИ, занося нужные данные в карточку.

Кира пыхтела все громче и громче, не понимая, с какой стороны подойти со своими расспросами. Было глупо надеяться, что она будет молчать, наблюдая, как нагло улыбающийся Макс вальяжно вышел из лаборатории, облизав палец с клубничным джемом. Он подмигнул ей, не проронив ни единого слова, Кира просто застыла на месте, медленно хлопая огромными голубыми глазами, под которыми блестели еще недавние слезы.

А теперь ей приходится молча смотреть, как я не спеша расписываю график приема лекарств для медсестер, на попечение которых оставлю Варю. Мне было необходимо вернуться домой, потому что за последние двое суток, кроме рожениц, их детей и любопытных друзей, я никого не видела. И сон. Мне просто необходим сон. Такой настоящий и крепкий, как мой любимый кофе.