Инстинкт

Томас вернулся в свою комнату, там его ждал верный товарищ Адам, что, сидя на своей кровати, разглядывал собственный дробовик, сделанный из множества пластин, пружин, болтов и гаек. Парень поднял свой взгляд на вошедшего друга и доброжелательно поприветствовал его. Томас занял свою койку, вместо длительного разбора принесённых из внешнего мира вещей, он быстро снял сумку, расстегнул жилет и положил своё оружие под спальное место.

— Как всё прошло? — решил поинтересоваться Адам. Для него была большая редкость, что Томас возвращается с пустыми руками.

— «Вторая восточная» потеряна…

— Мне это ни о чем не говорит.

Том поднял взгляд на своего друга, в его глазах читалась усталость и отчаяние.

— Ну а мне говорит. Это означает, что мы ещё не способны вернуться на поверхность, — произнёс Томас, наблюдая, как выражение на лице Адама никак не менялось, оно было такое же бледное и безжизненное.

— Мне это ни о чем не говорит… — повторил Адам, более напряженным голосом, чем ранее. Его будто обвиняли в чем-то, в чем он никак не мог быть повинен. Он почти никогда не интересовался жизнью других общин. — Ты же один из немногих, кто помнит, что было снаружи…

— Мои воспоминания с каждым годом становятся всё более блеклыми. Вскоре старый мир и для меня станет лишь мифом. — Томас заразился тревожным настроением своего друга. Он пытался вспомнить старые светлые дни. Когда двенадцать лет назад, он ещё не знал о том, что будет жить в стенах подземного убежища, что будет чувствовать себя не в безопасности на солнечном свете и не спокойным в непроглядной тьме, а также с опаской оглядываться, будучи в центре каменных улиц или внутри больших домов.

— Из тебя выйдет никудышный второй старик Сайк… — пробубнил Адам, будто пытаясь придумать что-то, что можно сказать своему другу, подбодрить его или оживить сам разговор. Он просто сказал то, что первым пришло ему на ум.

Томас вопросительно посмотрел на своего друга. Не так много людей пыталось узнать что-то подробное о старой жизни Сайка. Как самый старый житель убежища, он хранил в своей голове множество тайн и секретов. Главным же сокровищем в его банке памяти, были знания о старом мире. Больше всех он является их сторожем, держась за них, как за единственное, что у него осталось.

Многие молодые парни горели желанием, узнать что-то о «том самом» мире, где каждый жил, как он хотел. Старик Сайк рассказывал самые необычные истории, которые могли посещать молодых парней, только во снах. Но старик говорил только о том, что было до заселения в бункер. События между этим и настоящим будто бы исчезли из его памяти. Сколько бы этим не интересовались, он вёл себя так, будто не знал, или просто боялся говорить. Томас слышал каждое слово, улавливал каждую брошенную мысль. Он представлял, как вскоре они вернут себе свободу, будут проводить огромные собрания людей и, пожалуй, самое желанное — освободить женщин.

— Я третий в очереди, — раздался голос Адама. Он заметил, как его друг утонул в пучине мыслей, не улавливая ничего из реального мира.

Томас не дал ответ своему другу. Между юношами воцарилось неловкое молчание.

— Прости? — уточнил Томас, словно только сейчас до него дошли слова Адама.

— «Ночь продолжения». Я буду третьим, — повторил Адам, создав акцент на том, какой у него номер, и куда именно.

— Мне это ни о чём не говорит, — ехидно ответил Томас, пытаясь процитировать своего друга. Лёгкая шутка превратилась в обиду, и, юноша заметил, как Адам опечалился.

Томас отвернулся от своего друга. Перевернувшись на рваном матрасе, он уткнулся в сторону голой стены.

Больше они ни о чём не стали разговаривать, хоть и хотели поделиться интересными мыслями. Их диалог закончился на загадочной неопределённости. Только можно было слышать, как Адам продолжал работать над своим новым ружьём. Свет в комнате погас и оставалась только слабая линия света, выходящего из коридора. Он достигал середины комнаты, растворяясь во всепоглощающей темноте.

В следующий день Томас просто убивал время прогулками по убежищу. Он наблюдал за тем, как тренировались остальные, проверял своё обмундирование и снаряжение, сам пытался что-то делать. Как-то его вызывал один из отцов. Были расспросы, любопытные предложения. Появлялась очередная попытка оставить след в истории — поучаствовать в «ночи продолжения». Ответ оставался прежним: «нет».

Так продолжалось ещё пару дней. Некоторые юноши уезжали во внешний мир, им доставались более опасные задания, нежели Томасу, Скаю и Джейку, и некоторые с этих операций не возвращались домой. Томас радовался, что ему довелось участвовать на задании в «зелёной» зоне, хоть всё и могло окончиться более плачевно. С каждым следующим днём, обстановка в жилом блоке становилась более радостной. Участники «ночи продолжения» полным ходом готовились к предстоящему событию. Их азарт постепенно заражал и тех, кто не был причастен к будущему событию.

Настал день для «ночи продолжения». Адам уговорил Тома отправиться с ним в зал, понаблюдать за всем и развеется. Всеми силами юноша пытался социализировать своего непутёвого друга, надеясь облегчить его ношу и успокоить его мысли. В конечном итоге, после долгих просьб и уговоров, ему удалось.

Томас с приличным опозданием пришел в зал, как зритель он встал среди толпы зевак. Грязный пол аккуратно отмыли от толстого слоя пыли и песка, сделав небольшую бело-серую дорожку от большой железной двери с установленной рядом панелью доступа и до небольшого коридора с тесными и подготовленными ко всему комнатами.

Железная дверь в женский корпус открывается. Громкий скрип эхом проходит по всем углам, отражаясь от стен и разрывая чувствительные барабанные перепонки. Зажав свою голову, Томас пересилив себя поднял взгляд. Впервые ему удалось увидеть тех, кого всеми силами охраняли его друзья и собратья.

По белой тропе ступали молодые девушки. Они были одеты в легкие платья, почти недостающие до колен. Все они держали за руки будущих бойцов. Маленькие мальчики лет четырёх, едва ковыляя ногами шли бок о бок с теми, кто выводил их в новый и мрачный мир. Детей сразу же забирали отцы с местным врачом. Они будут заботиться о них целый год, чтобы подготовить к новой жизни.

Несмотря на избавление от тяжелой ноши, девушки с большим трудом продолжали свой путь. Среди них была одна самая необычная. Она шла третьей по счёту. Когда она вышла, у неё на руках лежало тело почти обессиленного мальчика, которого с трудом смог бережно взять на руки сам врач.

Томас не прекращал смотреть на эту девушку. Эти огромные глаза, полные непонимания и ужаса. Всем, кто впервые покинул женский корпус, представлялась ужасная правда об их ограниченной жизни, и собственной слабости перед внешним миром. Третья девушка смотрела на всех с шоком, она шла своим взглядом сквозь ряды охранников и зевак. В какой-то момент она встретила с Томом.

Вид той девушки спровоцировал что-то в Томе. Юношу моментально поразил удар в голову. Её белые волосы, испуганные глаза, осторожное лицо. Он ощущал, как что-то горит в его груди. Всплыло старое, давно забытое чувство, словно что-то маленькое и беззащитное уткнулся в его плечо, сжимая маленькой рукой одежду с кожей. Всё это приносило непривычную боль, сердце разрывалось. Его мощным ударом откинуло на много лет назад, в день, когда он пришел в бункер. Двенадцать лет назад он принёс её к порогу. Все они шли в свой новый дом. Но вскоре, их всех разъединили. Это была она. Та самая девочка, что плакала недалеко от тела своей матери и отца, когда мир, который знал Томас начал рушиться. Та самая девочка, что дала ему надежду на новую и счастливую жизнь. Та самая девочка, что разорвала его нутро и бросила в пучину страданий и самобичеваний, когда бесследно исчезла в тёмных коридорах убежища. Та самая. Не та, что была раньше.

Вслед за ушедшим воспоминанием, закончился ряд марширующих девушек. Томас повернулся в сторону небольшой очереди тех, кто был готов вскоре начать «ночь продолжения». Быстрым взглядом он нашел среди них Адама. Стоя на своём законном третьем месте, он в предвкушении ожидал начала торжественного события.