Инстинкт

— Адам! — Томас подбежал к своему другу. Вцепившись ногтями в его плечо, он начал трясти товарища.

Не многие и в очереди, и в толпе зевак заметили этот поступок, но они сразу отнеслись к этому отрицательно, поскольку в нём участвовал Том. Бо́льшая часть, наблюдала вслед за ушедшими девушками или осматривала новоприбывших детей. Те, кто были рядом с Адамом, лишь нервно смотрели на своего коллегу и, на то, как к нему пристаёт один из бойцов. Большинство из них хорошо знали Томаса, знали его способности и отказы от личного участия в «ночи продолжения», они легко могли подумать, что Том пытается отговорить своего друга. Другие же списывали всё на банальную зависть одного товарища к другому.

— Что такое? — начал возмущаться Адам. Он был сильно удивлён и напуган поведением своего друга. Минимум что он от него ожидал, так это только моральная поддержка и присутствие среди общей толпы. Но теперешние действия сильно меняли изначальный настрой Адама, который был построен долгими упражнениями и тренировками.

— Это она. Я её увидел. Я её узнал. — Томас перешел на шепот, осознавая, как на него косо смотрели некоторые люди. Осторожно наклонившись к своему другу, он собирался продолжить свой разговор.

— Та, что была с тобой двенадцать лет назад? Ты уверен?

— Да… — прошептал Томас. Он поднял взгляд на своего друга, выискивая в его глазах поддержку или радость за него. Том нашел их, Адам легко улыбнулся счастью своего друга, и мысленно пожелал ему, чтобы он не терял голову и был спокоен. — Она третья…

Услышав слова Тома, легкая улыбка исчезла с лица Адама. Он осмотрелся вокруг, окинул взглядом толпу, охрану, других молодых юношей и коридор, куда ушли девушки. Он был рад за своего друга и одновременно напуган тем, что тот может попросить у него. Он молча уставился на Томаса, его дыхание участилось, каждая новая секунда давалась с тяжелой мукой ожидания неизбежной просьбы. Адам не мог уступить, он слишком долго этого ждал, он уже получил подарок судьбы, когда Том отказался от своего места. Ещё сильнее его мучило именно ожидание просьбы Томаса, его мольбы о том, чтобы Адам уступил. Но после этого родится проблема, и далеко не одна. Юноша знал, что его друг ничего не сможет поделать с этой девушкой, не сможет ей помочь или поддержать, это полностью было запрещено правилами. А если он и надеется на маленькую встречу, то будет мучатся после её окончания. И если через год девушка вернётся в «ночь продолжения», Томас ничего не сможет поделать, чтобы снова встретить её. Она будет с другим, а Том будет горевать от этого.

— Я не могу… — сказал Адам, в то же мгновение как увидел, что Том открывал свой рот. — Прости меня. Я не могу отказаться. Уже поздно.

— Адам… — На лице Томаса отразилась вся боль от удара, нанесённого лучшим другом. — Просто, хотя бы узнай у неё, помнит ли она меня? Узнай, как её дела, как живёт, пожалуйста.

Адам лишь безмолвно кивнул своему другу. Всех собравшихся отвлёк от их дел. Прозвучал сигнал о подготовке. Человек что вышел из коридора комнат для «ночи продолжения», оглядел всю толпу зевак и юношей. Губами он сжимал свисток, который издал мощный свист, что пронёсся по всему залу и за его пределами. Первый свист — подготовка, второй — начало. Зевакам незачем было оставаться дальше на своих местах. Им даже было более желательно покинуть пределы зала. Никто не знал, как они могут отреагировать на уходящих в своё убежище девушек, на звуки, что будут слышны на небольшом расстоянии от общей процессии. Ведь их фавориток они не увидят почти целый год, но и другие могли стать желанной добычей. Возникали моменты, когда кто-то со звериным рвением мчался к девушкам, из-за чего, были плачевные ситуации.

Томас хотел всеми силами встретиться с той девушкой лицом к лицу, увидеть её поближе, поговорить с ней. Хотя, даже пытаясь вспомнить её имя, у него ничего не вышло. С этой мыслью пришло понимание, что при ней он и слово сказать не сможет. Разум твердил ему, что он может ошибаться на её счёт, но сердце, говорило иначе. Не многие люди могли бы ему помочь в этом деле: охранники, врач или отцы. Третьи никак не смогут помочь юноше в этом, они будут против, и, могут даже разозлиться. Будут считать эти просьбы неправильными и некомпетентными. Первые вели себя послушно, выполняли любые указания свыше в идеальном исполнении. Если они, как всегда, получили распоряжение о предотвращении проникновения на закрытую территорию, то они никого не пропустят, не смотря на его статус и важность, если только на этот случай не будет нового распоряжения. Второй мог дать совет, но не более, у него не было власти что-то решать. В этой сфере он был самым бесполезным.

Томас был вынужден со всеми зеваками покинуть зал. Наблюдая через плечо, он видел Адама, что в совокупности с остальными членами процессии подходили к охранникам за инструкцией. «Пожалуйста» — подумал про себя юноша, обращаясь к своему другу.

Привычная грязная комната, знакомый, слабый запах пота и сырости. Томас сидел совершенно один. Он и ранее оставался один в своей комнате, только этот раз, сильно отличался. Юноша знал, где находится его друг, но продолжал сильно нервничать. На него нахлынули старые воспоминания, когда он только пришел в убежище. Были пробелы и некоторые временные промежутки никак не всплывали перед ним. Среди них были и странные события, которые произошли через полтора года жизни в бункере. После чего, жизнь всего убежища сильно изменилась. Несмотря на то, что все или забыли, или скрывают свою осведомлённость, оставался только один человек, что мог быть открытым и полным информации, как губка — Сайк.

Поднявшись с шаткой койки, молодой человек отправился к архиву знаний, банку памяти, в ангар к старику. С прошедшими днями ситуация никак не изменилась. В большом помещении было множество людей, что быстро пытались успевать свои закончить дела. Они также выполняли свою работу качественно, как только могли. Один из бронетранспортёров отсутствовал — кто-то отправился на задание. В углу ангара сидел седой Сайк, он перебирал различные доставленные ему детали и запчасти.

— Привет, Сайк, — сказал Томас, подойдя к старику.

— Ах, Том! Рад фидеть тебя. Тебя нет ф шпишке на шледующую фылашку. У тебя какое-то ошобое поручение? — Старик быстро осмотрел всё помещения, вглядываясь в знакомые тёмные углы, где могли находиться те, кто желает остаться незамеченным.

— Сайк, я бы хотел поговорить о начале жизни в убежище, и о том, что было через полтора года после заселения.

Услышав эти слова, старик слегка нахмурился. Он уставился своим прозрачным и старческим взглядом, прямо на стоящего напротив него юношу. Некоторая информация доходила до него долго, медленно обрабатывались в старой и тугой голове. Простояв в хмуром виде около полминуты, седые брови старика поднялись вверх чуть ли не до самой макушки, глаза расширились, было ощущение, будто Томас заметил, как по телу старика пробежались мурашки.

Поманив пальцем юношу за собой, старик начал уходить за пределы маленького закрытого стола. Он развернулся в сторону и отодвинув чёрную и пыльную штору, потом прошел через образовавшийся проход. Томас последовал за Сайком. Тёмная ткань разделяла грязный и дурно пахнущий ангар от маленького и полутёмного помещения, с лёгким запахом воска. Старик сел на тёмный, почти незаметный во тьме стул, повернувшись к своему гостю, он бегло осмотрел его.

— Надо держать эти мышли в шекрете. Ты же понимаешь, што не фше хотят рашпроштранятша на тему штарого обшештфа?

— Не совсем тебя понимаю, Сайк… — Томасу действительно было сложно вникать во все слова, что говорил старик.

Сайк наклонился поближе к юноше, выждав паузу, прислушиваясь к посторонним звукам и, не заметив ничего подозрительного, продолжил говорить с Томом.

— Шофет боитша фозфрашения штарого уштоя. Они хорошо помнят, как ф шамом нашале перемен люди активно разделялиш на протифоборштфующие штороны. Пока, фшех не угомонили их цепные пшы. — Сайк говорил полушепотом. Из-за сильной шепелявости и отсутствие некоторых зубов, он настолько плохо выговаривал некоторые буквы и коверкал слова, что Томасу приходилось максимально сосредоточиться, чтобы понять старика. — Не фшё было так же, как и шейшаш. Когда шюда пришли люди, мы жили дружно целый год бок о бок, как наштоящие, цифилизованные люди.