Рыжая на откуп

— Марс — это несерьезно! — фыркает Первый. — Он же совсем рядом с нами. Если уж вкладываться, то вкладываться в межзвездный Ковчег.

— Мой скептицизм говорит, что не увидим мы межзвездного ковчега.

— Вот тебя и надо излечить от скептицизма, — Первый смеется и кулаком касается груди Последнего в дружелюбном жесте. — А следующего в нашу компанию возьмем Милосердного. Ковчег не про прибыль, а про желание спасти людей при Апокалипсисе. Он напомнит нам, что мы ради смертных стараемся.

Последний вернулся в кресло и углубился в бумаги, игнорируя Первого и меня. Отличный способ уйти от надоевшей беседы и показать, что переговоры окончены. Юноша печально вздохнул, пробурчав, что именно мечта позволила людям дожить до сегодняшних дней и спрыгнул со стола.

— Бензоколонка, — напоминая хмурому мужчине. — Уговор дороже денег.

— Я сдерживаю обещания, — Последний сердито смотрит на ручку, под которой растеклись чернила и устало чешет левую бровь. — Межзвездный ковчег! И с теплицей еще, да?

— С садами, — весело отзывается юноша и шагает к лифту. — Только представь масштабы будущего! Скорее бы уже дожить до путешествий в космосе.

— Боюсь, мы здесь останемся, — Последний горько усмехается. — Не видать нам космоса и далеких звезд.

— Выкопаем Источник, — пожимает плечами юноша. — Он и будет питать сады во тьме космоса под искусственным небом и солнцем. У меня все продумано.

Мысленно соглашаюсь с Последним, что мечты Первого очень далеки от реальности, но сама идея о межзвездных путешествиях на огромном корабле будоражит воображение. Сады в открытом космосе!

— Если ты сейчас вложишься в теплицы на Марсе, — говорю Последнему, который глядит на меня исподлобья, — то через лет тридцать это принесет тебе хорошую прибыль.

— Тридцать лет? — вскидывает брови мужчина и желчно спрашивает. — А чего не десять? А, может, уже через пять лет на Марсе зацветут яблони?

— Зануда! — восклицает Первый.

— Вот соглашусь, — обиженно отворачиваюсь от мужчины и следую за юношей.

— Бизнес-план у вас, мои милые, дерьмо. Это вам любой инвестор скажет.

— Хороший бизнес-план, — отзывается юноша и ныряет в лифт. — Это ты не умеешь смотреть в будущее. Тебе важна сиюминутная нажива.

Двери закрываются, и Последний в порыве злости с грохотом переворачивает стол.

— А чего он такой нервный? — Первый поднимает голову к потолку. — Наверное, переживает, что его не возьмут на Ковчег.

Глава 18. Желание

Ноа ест шоколадное мороженое и смотрит в окно, наблюдая за людьми, которые куда-то идут по очень важным делам. Неторопливо посасываю молочный коктейль и думаю над тем, как спокойно и хорошо жилось до встречи с Карном и Агатесом — морочилась только о стипендии, экзаменах и курсовых, пребывая в неведении, что среди людей живут бессмертные и очень странные существа.

— Какое последнее задание тебе дал Карн? Хочешь, помогу?

— Опять влез мою голову? — недовольно спрашиваю и отставляю опустевший стакан в сторону.

— Я не виноват, — Ноа облизывает ложку. — Так, какое задание?

— Найти его зазнобу, которая неизвестно сколько веков назад умерла. Где я отыщу ее реинкарнацию? — уныло вздыхаю и подпираю подбородок ладошками. — Я ведь не верю в перерождение. Мы — космическая пыль.

— Даже если он однажды встретит душу, которую в прошлом полюбил, он ее не узнает, — Ноа откидывается на мягкую спинку и подтягивается. — Обидно, но это будет совершенно другой человек. Вот ты могла бы быть в прошлом египетской царицей.

— Лестно, но я бы предпочла быть бородатым викингом, — покусываю губы.

— Может, и викингом была, — хохочет Ноа. — А в другой жизни — толстым булочником, у которого было десять маленьких собак.

— А еще бы хотела быть актрисой двадцатых, — мечтательно улыбаюсь. — Хотя какой смысл в перерождениях, если человек после ничего не помнит? Ни опыта, ни знаний накопить.

— И тащить за собой груз прошлых трагедий и воспоминаний? — Ноа склоняет голову набок, с любопытством разглядывая меня, как экзотическую зверушку. — Психика у человека сложная и хрупкая. Представь, если бы ты сейчас вспомнила, как рубишь голову врагам и насилуешь их жен?

— Что? — я поперхнулась.

— Викинги же этим и занимались.

— Тогда не хочу я быть викингом.

— А выбора бы у тебя не было. Вот, вспомнила ты ужасы из прошлой жизни, и как бы нынешняя Венди жила с осознанием того, что принесла столько страданий? — глаза Ноа мягко переливаются солнечным янтарем.

— Умеешь ты, конечно, задавать вопросы, — морщу нос.

— Зато у викинга и любого нехорошего человека есть надежда сбросить грехи и прожить другую жизнь, — мило и ласково улыбается юноша и отправляет в рот ложку с подтаявшим мороженым.

— Значит, ты не поможешь мне найти реинкарнацию любви Карна?

— Прости, — Ноа поникает и тут же улыбается. — Да и Карн, наверное, пошутил.

— Очень надеюсь, — тоскливо разглядываю шрам на ладони и перевожу взор на юношу. — Надежда умирает последней, да?

— Да, — лицо Ноа расплывается в улыбке, и Первый становится похож на довольного кота, — я очень живучий.

Сидим в молчании с Ноа еще десять минут, и я беру на себя наглость заплатить за его мороженое, потому что справедливо предполагаю, что у Первого в карманах пусто. Юноша не перечит, не возмущается и от чистого сердца благодарит. От его честного “спасибо” на душе тепло и солнечно.

— А живешь ты где? — подкладываю несколько купюр под пустой бокал.

— В твоем сердце.

— А если серьезно?

— Я всегда нахожу ночлег, — юноша глядит на официантку, которая с улыбкой ставит тарелку с пирожным перед маленькой девочкой. — Во многих домах мне рады, правда, не всегда замечают, что на их диване развалился наглый гость.

— Ты вламываешься в чужие дома? — наигранно охаю.

— Я хороший гость, пусть и наглый, — Ноа смеется. — Даже поливаю цветы, если кто-то за заботами забыл о них, и успокаиваю ревущих детей.

Не смею больше удерживать Первого возле себя из-за страха быть пойманной Агатесом и отпускаю духа, который обещает о скорой встрече. И добавляет, что мне не стоит бояться Колдуна — он милый, пусть и дурак. Все у Ноа милые и хорошие, и в каждого он верит.

По пути домой, иногда оглядываюсь, но Карна с Агатесом не видать. Если Колдуну так важен амулет, который он оставил у меня по своей глупости, возможно ли мне сторговаться с ним и выкупить свободу? Это раньше мне было нечего предложить взамен, а сейчас под блузкой вибрирует целый кусок чужой и могущественной души.

Бездумно шуршу оберткой карамельки, которой меня угостил Ноа Гость, и отправляю лимонную конфетку в рот. Воздух подергивается легким мерцанием, что мягкими потоками огибает дома, растекается под ногами прохожих и бежит под шинами машин.

В удивлении замираю. Чем угостил меня Ноа Гость, что по городу разлилась жидкая радуга? Выхватываю взглядом в ручейках, вибрирующих светом, цепочку из слабых вспышек и торопливо бегу за призрачными огоньками, которые хотят меня куда-то привести и что-то показать. Мне так кажется — слышу легкий и приветливый перезвон, будто крошечные хрустальные колокольчики смеются на ветру.

Лечу через подворотни и переулки. Касаюсь пальцами стен, покрытых призрачной паутиной, и перескакиваю через звенящие нити и понимаю, что источник с ростом города не истощился, как думал глупый Карн. Обычный лес обратился в каменные джунгли, где тоже есть место волшебству и радости. В общем, угостил меня Ноа Гость очень подозрительной конфеткой.

Выбегаю из-за угла и оказываюсь в милом закрытом дворике с пышными кустами и круглым фонтанчиком. Вода заросла ряской, мраморная чаша оплетена плющем, а брусчатка покрыта мягким зеленым мхом. Сказочный уголок посреди мрачных старых домов с наспех заколоченными окнами.

— Кто такая? — спрашивает меня пожилая женщина с седыми дредами и темной, как горький шоколад, кожей.

Одежда на незнакомке чистая, но потрепанная — куртка с потертостями, синий джемпер в выцветших от многократных стирок пятнах, брюки на коленях вытерты, а носки ботинок сбиты. Сидит, сгорбившись, на раскрошившихся ступеньках у страшной ржавой двери.