Страница 118 из 243
- Телевизор, смотрю, у тебя, - заметил я. – Нас ещё не показывали?
- Нет, наверное, на каникулы уже покажут.
- Что так долго? – удивился я.
- Пока смонтируют… Ай, что мы, о киношниках пришли сюда поговорить? Рассказывай, как живёте, чем заняты.
- Да всё по-прежнему. Сцена, клуб, опять сцена, тэквандо…
- Погоди, клуб, сцена. Вы что, ещё выступать будете? – с загоревшимися глазами спросила Ника.
- Да, ещё два раза.
- А кто будет мою роль играть?
- Алина. Она лёгкая самая.
- А я тяжёлая, что ли? – упёрла руки в бока девочка.
- После сидения здесь, растолстеешь, наверное! – засмеялся я.
- Ах ты! – и, как будто ничего не было, начали шуточную борьбу. Когда Ника оказалась на мне, она шепнула мне на ухо:
- Сейчас дам план, возле нашего дома, разберёшься! – и громко, - Сдаёшься?
- Сдаюсь! – смялся я, не делая попыток освободиться. Ника слезла, подошла к холодильнику, достала булочку, внутри которой лежал кусок колбасы, протянула мне. Я незаметно вытащил оттуда сложенный кусок бумаги, убрал в рюкзачок, который всегда носил с собой.
- А что у тебя в рюкзачке? – залезла Ника почти в него, и поманила меня за собой.
— Вот, видишь, это стена дома, это трансформаторная будка. От неё, через коллектор попадёшь в подвал. Понял? – я, хоть ничего не понял, кивнул. Ника застегнула рюкзак, опрокинула меня на кровать и сказала:
- Ты же будешь жить там, вместо меня? – я кивнул, потому что давили со всех сторон, и дома личная жизнь, и ремонт за счёт города, и «папа».
- Тебе нечего бояться, пока он трезвый, и почти не пьёт. Бойся, когда друзья придут и будут квасить. Тогда пригласят тебя, сплясать что-нибудь, из «Маугли». Бери трико, маску, и пляши. По рукам бей, не бойся, когда тянуться будут к тебе. Потом… - Ника свалила меня на пол, и продолжала:
- У меня в шкафу найдёшь рюкзак, там всё собрано, и верёвочная лестница. Уйдёшь в окно, от будки есть ключи, и от квартиры. Там переждёшь. Верёвочная лестница из верёвки с узлами, перекинешь через батарею, вдвое сложишь, спустишься, потянешь за один конец, верёвка к тебе упадёт. Смотри, за оба конца держись, а то грохнешься! Понял?
- Не-а, - помотал я головой.
- Я всегда подозревала, что ты тупой! – рассердилась Ника. – Валяю тебя, валяю, а ты!.. Нет, надо было тебя в камеру, чтобы не обижал девчонок!
- А зачем ты меня? – удивился я, пересказывая для себя всё сказанное Никой и стряхивая крошки с постели.
- Чтобы папа на тебя рассердился и выгнал. А получилось, наоборот. Меня выгнал, тебя поселил. А там я дворника попросила присмотреть, есть раковина с краном холодной воды, можешь пописать туда.
- А ты как? – хихикнул я, и получил увесистый тумак.
- Ай! – воскликнул я, хватая завизжавшую девчонку за рёбра. Потом она впилась мне в губы. Разлеглась на постели, раскинув руки и ноги:
- Ну! Я вся твоя!
- Ты же говоришь, подсматривают и подслушивают? – шепнул я ей в ухо, сделав вид, что целую.
- Пусть смотрят! – простонала она, притягивая к себе.
Тут же в дверь постучали. Ника спихнула меня в сторону, поправила пижаму:
- Я была права! – шепнула она мне. – Войдите! – позвала она. Вошёл Кир.
- Вам пора, - хмуро сказал он мне. Я встал и заправился, потому что шорты почти сползли с меня, майка задралась.
- Выйди, я мальчика заправлю, извращенец! – прикрикнула Ника на Кира. Тот хмыкнул, но вышел.
- Никакой личной жизни! – ворчала Ника, снимая с меня всё. Потом начала одевать, всё по очереди, приведя в порядок всю одежду и то, что под одеждой.
- Миленький какой! – вздохнула девочка. – Заходи ещё. Жаль, здесь замков нет! Не оставайся с ним одна! Пока! – долгий поцелуй, и я пошёл, удивлённый, но радостный, что девочка не унывает, хоть и ужасно скучно такой непоседливой натуре. Я не знал, что сейчас ей вколют укол, и она уснёт до утра.
- Пообщались? – спросил папа. – Что сказала?
- Что любит и ждёт, - улыбнулся я.
- Странно. Я думал, поубиваете друг друга, Кира вон, послал, проследить.
- Они там уже любовью собрались заняться, вовремя вмешался! – усмехнулся Кир.
- Зачем же вмешался? – спросил папа.
- В следующий раз, - пожал плечами Кир, - дам им времени больше.
- Пап, а Ника беременная, что ли? – спросил я.
- Нет, не была она беременной, просто гормональный фон, как сказали врачи. Сейчас её лечат, фон стал нормальным.
- А как вы узнали?..
- Ника, дурочка, не приучили убирать за собой, бросила в урну тест. Мама нашла, и в панику.
- Ника скоро выйдет? – спросил я, - Мы скучаем.
- Не знаю, - не сразу отозвался папа, - с нервами не шутят. Она бывает очень агрессивной.
- Я смогу её ещё навестить? – спросил я, вспоминая рассказ девочки о своём тайном убежище. Что же она пережила, что стала спускаться по верёвке с высокого третьего этажа, и прятаться в подвале?
- Я скажу, когда, - пообещал папа, - поехали.
*
Николай Петрович привёз меня к себе домой, поужинать. Кира отпустил, я добегу до Спорткомплекса сам, возьму велик, и домой, к маме.
Валентина Григорьевна встретила меня, будто я её сын, а не Папин, по легенде. Она прижимала меня к себе, целовала, куда только могла дотянуться, отпустила только после уговоров папы, что мне надо разуться и умыться с дороги. После борьбы с Никой хотелось ещё и в душ, но я не стал наглеть. Взглянув на часы, подумал, что ещё смогу успеть с девочками помыться, после занятий. Там весело, и расскажу про Нику.
За столом, где было, как всегда, некуда локти поставить, столько блюд с едой, хозяйка дала мне нормально насытится, потом начала расспрашивать, как там, у Вероники дела.
- Нормально, - невольно улыбнулся я, вспоминая, как тщательно она меня одевала. – Только скучно ей там.
- Некогда ей скучать! – строго сказал отец. – Учебники ей привёз, книги, что просила, спортзал есть. Друзей, правда, нет, почти все заторможенные, успокаивают, наверное… - я с тревогой посмотрел на папу, тот отвёл глаза:
- Не знаю, я же не врач, не думаю, что они моей дочери сделают что-нибудь нехорошее. Не поздоровится, в случае чего! – обычно приятное лицо Николая Петровича вдруг закаменело, и я подумал, что кому-то уже крепко не поздоровилось, возможно, не одному.
После ужина папа отвёл меня в комнату Ники.
- Осматривайся, привыкай, Саша. Прибираться у себя дочка не велела, сама убиралась, раз в год, по субботникам, - улыбнулся папа, - только постель мама перестелила, для тебя.
- Зачем я вам? – осмелел я, наверное, кровь от глупой головы отлила к желудку. Николай Петрович не засмеялся, не стал откровенничать, ответил только:
- Видел, мама как хлопочет? До того, как я сказал, что ты придёшь в гости, она сидела и молчала, глядя в одну точку. Уже хотел тоже отправить в больницу. Но, когда напомнил ей, что у нас ещё сынок есть, Саша, она ожила, начала хлопотать, велела обязательно привезти тебя в гости.
- Недельку, Саша. Если не понравится, с мамой в гостиницу переедешь, пока у вас ремонт идёт.
Ответ меня не убедил. Не верил я ему, почему-то. В эти годы начинаешь понимать, что взрослые врут, как дышат, и сами не могут отличить ложь от правды.
- Побудь здесь немного, если что не так, скажи, сделаем уборку, поставим что-нибудь, может, магнитолу? Радиолу? – выговаривал он полузнакомые мне слова. Если радиола, это радио с проигрывателем, то магнитола? С магнитофоном? Бред какой-то!
- Да, не мешало бы, - согласился я. – Радио вечером послушать, и чтобы не орало по утрам над ухом: «С добрым утром, товарищи! Начинаем утреннюю зарядку!», проговорил я, и Николай Петрович вдруг весело рассмеялся.