Страница 117 из 243
Одеты хорошо, даже очень, я донашиваю за ними, и не скажешь, что кто-то долго эти вещи носил.
Наверное, вполне обеспеченные дети из благополучных семей.
Но.
Если спросить у той же Вальки, что на думает о моей семье? Как мне живётся без отца? Знает ли, что он ушёл от нас? А если спросит? А я начну рассказывать? Ей интересно будет? Или мне приятно?
Нет! – мотнул я головой, - не буду, захотят, сами расскажут, а не расскажут, значит, не доверяют ещё мне, чтобы тайными переживаниями делиться. Даже намёка не было на то, чтобы пригласить к себе. Ко мне они сами ввалились, внаглую. Наверное, так и представляли квартиру, в которую только что въехали мама с сыном. Я обвёл стены взглядом и поморщился. Надо соглашаться с Николаем Петровичем…
Сегодня проходил комиссию за Серёжку. Блин, опять чуть не отправили к гинекологу. А что делать? «Девочка, а ты что здесь сидишь, ну ка, пошли!» - схватила меня за руку и потащила за собой.
«Тебя как звать? – спросила знакомая мне уже врач. – Саша? - Нет, я Сергей, брат Саши! – А, раздевайся до пояса, чтобы лобок был виден…»
Я сказал, «чуть?» Нет, меня обследовали, и написали в Серёжкиной карточке все положенные вещи, что позднее развитие и всё остальное. Зачем затевать скандал и всё такое? Хорошо, пальпацию не сделали. Зато порекомендовали пройти обследование у врача, может, выпишет какие витамины.
- Спортом занимаешься?
- Да, - сказал я, одеваясь.
- Особенно не усердствуй, у тебя ни капли жира в области живота.
- А зачем мне жир? – удивился я.
- Развитие задержится, если будешь перенапрягаться и сидеть на диете!
- А что надо делать? – удивился я.
- Не отказывать себе ни в чём! – подал мне карточку врач.
Терапевт опять выписал мне назначения на анализы, и тут меня дёрнуло за язык:
- Я уже сдавал анализы, может, ещё годные?
- Когда, нет тут ничего… - перечитала карточку, потом спросила:
- Зачем прошёл гинеколога? А, ты за брата комиссию проходишь?
- Нет, я мальчик!!!
- Сейчас проверим. Раздевайся по пояс, чтобы лобок был виден! – я снял с себя всё. Терапевт не поверила, сделала мне пальпацию, нашла, по-моему, матку, что-то записала в карточке, сказала, чтобы больше за брата не проходила комиссию.
Вот что значит, работать с детьми! Все мозги вывернут наизнанку!
Девчонкам не стал рассказывать, а то опять начнут доказывать, что я «омежка» и начнут прикидываться гинекологами.
А когда сидел и медитировал, меня позвали. Приехал Николай Петрович, чтобы отвезти к подружке.
- Здравствуй, сынок! – Николай Петрович чмокнул меня в лоб.
- Здравствуйте, «папа», - ответил я.
- Садись в машину, - когда я сел, он спросил:
- Судя по твоему ответу ты согласен пожить у меня недельку? Мама как? Согласна?
- Мама будет согласна, я спрошу.
- Хорошо, спроси. Я думал, ты уже всё обсудил с мамой.
- Решил отложить, после встречи с Никой поговорю.
- Хорошее решение, - одобрил папа.
- Пап, можно спросить? – я понял, что наш разговор для сопровождающего, я, типа, сын от первого брака.
- Спрашивай, Саша.
- У нас в театре с нами играют двое парней. Рома и Костик. Вы можете мне что-то о Косте узнать? И что с Ромой?
- С Ромой? А это не ты его? У него ребро, по-моему…
- Нет, на этот раз не я. А почему он ещё на свободе? – Николай Петрович не выдержал и рассмеялся:
- Ну, ты, Сашка! А ты почему на свободе?
- Потому что я ещё маленький…
- У нас есть специнтернаты для таких, как ты.
- А что я сделал?! – возмутился я.
- Тебе перечислить, сколько ты нанёс повреждений людям, средней тяжести? Даже тяжёлой.
- Хм. Подумаешь, пацаны подрались…
- Тебе сильно повезло, что тебя приняли за девочку, якобы отстаивающую своих подружек от насилия.
- Почему «якобы».
- Потому что я читал их показания.
- Ладно! Скажу Нике, чтобы не забирала своё заявление! Вот я лох!
- Уже, забрала.
- Они что? Из этих? Показал я наверх.
- Нет, обычные ребята. А что, обычных ребят можно сажать в тюрьму просто за то, что вы их оболгали?
- Никто не оболгал. Я лично видела, как они держали девчонок, а те отбивались… А! – понял я, и замолчал, уставившись в окно и засопев обиженно.
- Чего «А»? – по-мальчишески обиделся «папа». – Думаешь, взятку взял? Которая тебе предназначалась? – усмехнулся он. Я молчал, прямое обвинение чревато.
- Думай, как хочешь, у них я не брал ничего, да и что с них возьмёшь? – я недоверчиво молчал.
- Зато освободил тебя от их хождений. Не надоели?
- Надоели, - согласился я, не поверив, однако, папе. Хоть наказать мог, наверное.
- Ладно, занесут они тебе, не переживай. – Я гордо отказываться не стал. Накосячили, пусть платят. Встречу, ещё получат, тем более, если не один буду.
- Ты спрашивал о каком-то Косте. Как фамилия? – я дёрнул плечом. – Кир, как его фамилия?
- Раевский Константин Натанович.
- Натти сын? – сделал удивлённое лицо Николай Петрович. – Кир подтвердил кивком. – Узнай об этом Костике всё, с кем, когда и сколько.
- Есть! – по-военному ответил сопровождающий. Телохранитель?
- Зачем тебе, Саша, не скажешь?
- Пока нет, может, подружусь.
- Ты осмотрительный! – засмеялся папа.
- У меня сестра, - сказал я в сторону.
- А, ну тогда понятно, - прервал смех папа. Мы замолчали. Мне больше нечего было спросить, Кир был молчалив, тем более, если он охранник папы.
Через полчаса въехали в лесок, посигналили у ворот. Кто-то посмотрел в маленькое окошко и открыл ворота, козырнув. Машина подъехала к главному входу в санаторий или какую другую больницу, не знаю. По парку гуляли ребята в разноцветных пижамах, не обращая на нашу машину никакого внимания. Папа сказал «посиди тут», и пошёл внутрь здания, наверное, узнать, где дочь.
Минут через пятнадцать вышел и позвал меня.
- Заходи, я здесь подожду, на лавочке.
- Апельсины не надо передать? – спросил я. Забыв совсем, что больным надо приносить что-нибудь.
- У неё всё есть, - махнул он рукой, - только тебя не хватает, - почти обиженно добавил.
Может, пистолет ей передал, чтобы прикончила? – с чёрным юмором подумал я. Вошёл в холл.
В холле царила почти тишина. Ребята встречались с родителями, разговаривали тихо. За стойкой сидел мощный санитар, следил, наверное, за порядком. И вдруг:
- И-и-и-иии! – раздался вопль, и на меня кто-то набросился сзади, обхватив руками и ногами и куснув за ухо.
- Сашенька! Любимый мой! Пришёл! – шептала она, чуть не мурлыкая. Краем глаза я увидел, что санитар куда-то делся, а больные ребята попрятались за своих родителей.
- Саша! – Ника, одетая в мальчишескую пижаму, слезла с меня, обняла спереди, целуя меня.
- Сашенька! – вдруг показались слёзы у неё на глазах. Я не удержался, тоже присосался к её губам.
Оторвавшись, Ника, счастливая, смотрела на меня, как будто насмотреться не могла.
- Пойдём ко мне в палату, а то это чокнутые не дадут нам поговорить, - и за стойку: - Эй, Эдик! Где ты там? Дай Сашеньке тапочки и халат!
Из-за стойки вылез давешний санитар, достал чистый халат, хорошие тапки, предложил переобуться.
- Ты молодец, Ника, не теряешься! – чмокнув подружку, улыбнулся я.
- А! – весело махнула девочка рукой. – Скучно здесь. Когда папа сказал, что ты приедешь, я два дня здесь провела, даже есть сюда приносили.
- Бедненькая! – приобнял я подружку. Она успела чмокнуть меня в ухо.
- Ай! – сказал я, и Ника засмеялась.
Лежала Ника в одноместном номере, не назвать же эту комнату палатой! Даже телевизор был.