Страница 119 из 243
- Ладно, осваивайся, пойду, Валю порадую.
Оставшись один, я подошёл к окну, внимательно посмотрел вокруг. Жаль, у нас с Никой было мало, не рассказала подробно о том, что находится поблизости от дома. Трансформаторная будка, похоже, была заброшена, дворник, возможно, хранил там инвентарь, иначе кто бы его туда пустил, под напряжение?
Дело в том, что у нас был в школе отличный трудовик, вёл у мальчишек занятия, рассказывал обо всём, что нас интересовало, говорил, что можно делать, что нельзя, об электричестве, почему надо его опасаться. Это он научил меня работе на станках, с деревом и металлом. Вот только инструмент правил сам, точил лезвия рубанков, ножовки правил и точил. Рассказывал, конечно, но сказал, что будет этому учить позже, мы ещё несмышлёныши, загубим хорошие вещи и поранимся.
Так что, кое-что я знал и умел, не пренебрегал физкультурой и спортом, мог удивить взрослых, особенно когда меня принимали за девочку.
За эту трубу можно привязать верёвку, понял я, и, высунувшись из окна, увидел под собой ещё два окна. Как мимо них незаметно спуститься? Ночью не видно? Возможно. Или Ника с ними знакома, а те знают об её акробатических номерах.
А я вот, кисти рук неважно развивал, по канату лазил с помощью ног.
Осмотрев окрестности, вернулся в комнату, сглатывая комок в горле. Всё здесь пахло девочкой Никой, так хотелось, чтобы она зашла, помучила меня немного, засмеялась!
Подойдя к столу, сел, выдвинул верхний ящик стола, достал фотографию, хмыкнул. Кто бы сомневался! Красавец Ромка, собственной персоной! Я встал, подошёл к зеркалу, сравнил себя с ним. Нет, я красивый мальчик, но ребёнок, с круглым лицом и пухленькими щеками, а Ромка уже начал взрослеть, да и мастер-фотограф знал своё дело. Мои удары кедом по этому лицу можно представить как зависть неудачника.
Я сунул фото обратно в ящик, задвинул его, не стал ничего больше смотреть, хотя, если есть дневник девочки, из него можно многое почерпнуть о Нике, как ей жилось, чем дышала…
Нет, не буду, Ника жива, её вылечат! Она сама мне всё расскажет!
Залез в шкаф. Нашёл «тревожный» рюкзак Ники. Тяжёлый. По словам Ники, там вода, галеты и вяленое мясо в промасленной бумаге. Ещё одежда и деньги, ключи, верёвка с узлами.
Больше мне здесь делать было нечего, я вышел, попрощаться с папой и мамой подруги.
- Сашенька, жду тебя, родной мой! – обнимала меня мама. – Коля, как хорошо было бы, если бы они с Никой потом поженились! Правда? – у них что, у всех крыша протекла? Не успел созреть, а они уже о внуках думают? Или скучно им? Так мы с Никой тут всё перевернём!
Сбежав по лестнице, увидел велосипед Ники, сиротливо стоявший у стенки. У меня слёзы навернулись на глаза. Всё-таки Ника мне давно нравится, только себе не хочу в этом признаться, и вообще, я бабник, не лучше Ромки.
Бегом добрался до спорткомплекса, наша группа ещё только заканчивала занятия.
- Вернулась? – недовольно спросила Нина Семёновна. Странно, она с самого начала знала, что я мальчик, а обращалась со мной, как с девочкой. Девчонки тоже уже все знали, никто не сторонился меня, считали своей подружкой, болтали о своих «секретах». Многое для меня оказалось в новинку и полезным, о свойствах женского организма, например, что девчонки предпочитают, какие подарки любят, каким должен быть мужчина. У меня выпытывали, каков мой любимый. Что дарит, насколько нежен со мной. Я краснел, потел, но девчонки смеялись не над тем, что я мальчика люблю, а над моим девчоночьим смущением. Сказала им, что цветы мне не нравятся, у них слишком резкий запах, разве что розы, но они колючие. В восторге от того, что мальчик делает своими руками, и сами руки, сильные и нежные одновременно. Губы? Губы мягкие, добрые, от них пахнет луговой травой, мне так кажется.
- Да ты, подруга, совсем втюрилась! – вздыхая, говорила Валька. Я ещё не знал тогда, что она мутит с Ромкой. Наверное, пыталась для себя узнать, влюблена она или просто увлечена парнем.
На самом деле я рассказывал о Мишке то, что девочки хотели услышать, мои чувства к Мише были гораздо глубже. Нет, не в том, что он мне пара…, нет, этого не объяснить словами. Так же невозможно объяснить слепому красоту заката или утра, синеву неба, а глухому рассказать о музыке.
Прекрасно, и всё. Тебе нравится музыка Бетховена? Вот и закат похож на послание «К Элизе».
Или ночное небо узнать можно, послушав «Лунную сонату». А с чем можно сравнить любовь? Пушкин сказал, что музыка любви лишь уступает, но и любовь симфония.
- Нина Семёновна, можно мне с девочками переодеться и помыться? Набегалась!
- Ладно! – смилостивилась наставница. – За прогул назначаю тебе час медитации в домашних условиях, без моей помощи будешь входить в транс. Это всех касается! – повысила она голос. – Кто прогуливать будет!
Когда мы разделись, меня окружили девчонки, стали расспрашивать о Нике.
- Не знаю, как её лечат, девочки, - сказал я, - но скучает она отчаянно. Мне была рада так, что чуть не замучила, пришлось побороться с ней, - улыбнулся я.
- А там что, можно? – спросила Валя.
- Не, там подслушивают и подсматривают! – сморщился я, вспомнив вторжение Кира.
- У-у-уу, - загудели девочки. Больше ничего нового сказать не мог, пошли мыться. Меня отмывали Вера с Алиной, пытались выпытать подробности.
- Девочки, скоро перееду к вам ближе, - обрадовал я их, - будем ездить вместе, прямо от дома.
Девчонки сразу замерли.
- Ты согласилась? – спросила Алина.
- Нет, согласился, - поправил я, - они уже знают, что я мальчик, я же рассказывал? Или нет?
- Ну, кое-что мы знаем. Вообще, думали, ты злишься на Нику.
- Ника запуталась, наверное, не понимала сама, что делает. Я был обижен, смертельно, но не злился на неё.
- Девчонки, быстро на выход! – крикнула Нина Семёновна. – Почему вас всё время надо выгонять?! Там уже взрослые пришли.
Девочки всё же проводили меня до дома, хоть я отговаривал. Далеко ведь, устали за день.
Мама была уже дома, не удалось мне попрыгать перед окном, только оделся в повязку, не зашторивал окна, пока мама сама это не сделала.
- Саша, - обратилась она ко мне, - мне звонили на работы из ЖЭУ, сказали, ремонт собираются делать у нас. Ты что-нибудь об этом знаешь?
- Знаю, - кивнул я, понимая, что переселяться надо в ближайшие дни. Надо забрать отсюда всё, самое ценное.
- Да, тебе привезли из ГУМа вещи. Я их н распаковывала. Будешь мерить?
- Зачем? – пожал я плечами. – Я их все перемерил. Перед школой померяю, если вырасту, обменяем, они с этикетками все.
- А нас куда? – спросила мама почему-то у меня, будто я был главным в семье.
- Тебя в гостиницу, меня приглашают в гости, пожить на время ремонта.
- В гостиницу? – переспросила мама. Я наморщил лоб:
- Ой, прости! В служебную однокомнатную квартиру! Нам ведь там тесно будет, да, мам? – посмотрел я на маму серьёзно. Мама смутилась, как девочка.
- Нам же не тесно сейчас, - улыбнулась смущённо она.
- Если будет тебе скучно, мама, позвонишь по этому номеру, - протянул я маме клочок бумажки с заранее написанным номером «папы». – И я приеду к тебе.
- Тебе ничего не угрожает, Серёжка? – тревожно спросила мама.
- Не угрожает, наверное, - пожал я плечами, - что мне может угрожать?
- Ну, не знаю. Странно всё это. Ремонт, квартира, тебя в гости приглашают, деньги большие платят. С кем ты связался?
- Ой, мама, не спрашивай! – потёр я виски. – Лучше скажи, проведёшь недельку – другую с Серёжей, или откажешься? – в упор посмотрел я на маму. Та покраснела, как девочка, и я понял, что ей очень хочется без помех пожить с любимым мальчиком. Я даже заревновал, представив, что они будут делать вдвоём.