Цитадель

Глава 2. Сомнения

– Мне кажется, это был намёк, – многозначительно поднял брови Кали, провожая Дагона взглядом.

Эриен лишь пожал плечами и еле заметно улыбнулся – больше про себя. Игнорировать внимание Дагона Хираам оказалось сложно, и Эриен не кривил душой: угрызений совести не испытывал.

Конечно, Эриен прекрасно знал, почему лишился отца и многих родственников, но и тут был честен с собой: не прочувствовал, не вник – ему на момент неудавшейся попытки переворота исполнился всего цикл. Исан и Верн многое могли рассказать о том жутком времени, но чаще молчали, не пугая мальчика – наоборот, всячески старались сгладить острые углы кардинально изменившейся жизни. Заботились как о своём ребёнке, хотя сами были всего лишь подростками, которым пришлось внезапно повзрослеть. Больше других за Эриеном присматривал родной брат Исан, но и кузен Верн не отставал.

Эриен почти не помнил своего отца, но Исан с Верном в один голос твердили, что он похож на Лаиса как две капли воды, только ростом выше, в био-отца. Похожим оказался и характер: Эриен не старался хватать звёзд с неба, даже отказался от военной карьеры, в самом начале обучения переориентировавшись на рядового управленца. Никто не был против и не возлагал на него больших надежд. Хотя в глубине души Эриен всё равно боялся не оправдать ожиданий.

Биологический отец и вовсе ничего не требовал – старшему Исану приходилось нелегко, а про него, Эриена, казалось, забыли. При этом, правда, Рей не отказывал Эриену во внимании и даже в физическом контакте. Одно из первых воспоминаний в новой жизни: Эриен сидел на коленях у био-отца и, засыпая, провожал взглядом идущее за горизонт светило Нериде. Да и Джейс, муж Рея, никогда не делал различий между родными детьми и пасынком. С Исаном отношения складывались иначе, иногда проходя по тонкой грани сочувствия и неприятия.

Этому имелось разумное объяснение – Эриен был слишком мал на момент смерти отца, а Исан мог считаться вполне сформировавшейся личностью. Сформировалось ранее и отношение к био-отцу, который никакого участия в жизни детей от брака с Лаисом Рэеллином не принимал. И отношение было не самым положительным. Рей тоже относился к старшему сыну как к взрослому настолько, что даже отправил Исана воевать с Духами в четырнадцать циклов.

Старший брат был ярким, сильным и в то же время отстранённым, но последнее Эриен осознал только после его воскрешения: погибший и возрождённый рэнделами Исан внезапно показался чужим, не имеющим личного. Собственно, так было и до его смерти – Исан всегда ставил свои интересы ниже интересов Империи, олицетворением которых часто являлся Рей.

Исан не роптал – наоборот, своими делами доказывал родителю, что достоин его одобрения, но никогда не подпускал близко и часто открыто критиковал поступки Рея.

Со свойственной ему мягкостью Эриен оправдывал обоих – любил Исана и успел привыкнуть к Рею и его грубой нежности. Привязался и к младшим братьям, но чаще всего проводил время с Маем и сейчас, когда тот отбыл на службу в Союз, ощущал пустоту.

С Маем они были полными противоположностями как по внешности, так и по характеру, хотя это не мешало им общаться и даже иметь одну компанию друзей в академии. Взбалмошный, контактный и не имеющий комплексов Май пользовался успехом у курсантов, но и стеснительный и спокойный Эриен тоже не остался в стороне – с однокурсником Мая Нэрри его сначала связала близкая дружба, а потом уже робкие и в то же время довольно серьёзные для их возраста отношения.

Всё закончилось трагически: автоматика шлюза челнока, на котором Нэрри добирался до места практики, отказала, и он вместе с пятью курсантами мгновенно погиб при разгерметизации. Такое редко, но случалось – за два десятка циклов всего лишь три инцидента.

Не сказать, чтобы Эриен был безутешен – ещё не осознал своих чувств к Нэрри в полной мере. Горевал недолго, но окончательно отпустить ситуацию получилось только к выпуску из академии. Все относились с пониманием, даже Май по поводу одиночества Эриена глупых шуточек себе не позволял, хотя часто злоупотреблял ими по поводу и без.

На самом деле Эриену просто не нужны были новые отношения – не чувствовал потребности, пока не стал работать в правительстве. Смена обстановки и буквально пропитанная интересом ко второму сыну Орена Оберна атмосфера сыграли свою роль.

Эриен вёл себя предельно официально со всеми, кроме Верна и Кали, – члену императорской семьи панибратство не положено по статусу. И тем не менее Дагон Хираам привлекал его взгляд всё чаще и чаще: он был ровесником Верна и Исана и завидным для столицы холостяком. Кали со смехом и при этом беззлобно рассказывал о попытках главы дома Хираам приударить за будущим премьер-министром, не имевшим возможности заключить брак со своим избранником, начальником личной охраны императора. В конце концов Кали сумел объяснить Дагону, что несвободен, и тот умерил свой пыл до тех пор, пока на горизонте не появился Эриен.

Несмотря на молодость, обвинить Эриена в наивности было нельзя – понимал, что Дагону этот союз прежде всего выгоден, потому соблюдал дистанцию довольно долго и всё равно сдал оборону. В редких знаках внимания не чувствовалось фальши, не было самоуверенности и подобострастия – выглядело так, словно Дагону действительно нравился Эриен.

Симпатия выросла незаметно, не имела никаких плодов, кроме робкой улыбки в ответ и подзуживаний Кали – с Верном обсуждать этот вопрос Эриен пока опасался.

– Домой? – спросил Кали, выдернув Эриена из размышлений.

– Да, пора.

– Подвезёшь? Я Малека заберу. – Вопрос был дежурным, но Кали зачем-то задавал его каждый раз, будто не имел права передвигаться в небе столицы на аэрокаре, как делал Эриен. Тем более что лететь им по пути.

После отбытия Мая Эриен вдруг осознал, что ему совсем не место в доме био-отца. Никто даже взглядом не намекнул на это – просто почувствовал, что лишний. Рей почти всегда отсутствовал – находился или на Арикте, или на Аваре, дома уделял всё своё внимание не детям, а стремительно сдающему Джейсу.

Эриен понимал ситуацию и не обижался, но не настолько сблизился с младшими братьями, чтобы не задуматься об отдельном жилье. Правда, планам не суждено было сбыться – неизменно чуткий Верн заметил неловкость и предложил переехать в свою резиденцию. С его мужем и племянниками Эриен прекрасно ладил: керийцы в целом считались куда более спокойными, чем шумный разновозрастный молодняк к-рутов; Арен, Ноэм и Оделл казались ему образцовыми детьми.

Арен уже поступил в Коме-дат-Ари, но часто приезжал в дом отца, пользуясь порталом между планетами. Будущий император выглядел серьёзным – с ним можно было обсуждать взрослые темы на равных. Ноэм, внезапно догнавший старшего брата по росту, собирался начать обучение в ближайшем будущем – Эриен всё чаще ловил себя на мысли, что с каждым днём тот становится похож на Исана сильнее. Младший сын Верна Оделл был ещё мал – и, по счастью, унаследовал его внешность, только мимикой напоминая Теллима, своего отца.

Среди монарших отпрысков часто находился Малек – сын Кали; Верн практически настаивал, чтобы тот проводил время с его сыновьями. Аргументы были такими же твёрдыми, как композитная обшивка императорского флагмана: у премьер-министра и начальника личной охраны свободного времени гораздо меньше, чем у императора, поэтому их ребёнок останется без внимания родителей и полноценного общения с другими детьми, даже если Кали и Сарейс наймут воспитателей. Малек может почувствовать себя ненужным и брошенным – слишком дорогая плата.

Кали с этими доводами соглашался, хотя заметно было, что он не готов настолько близко соприкасаться с императорской семьёй. В работе же подобные барьеры для него отсутствовали.

Аэрокар Верна стоял на парковке перед резиденцией – значит, император уже освободился. Или возникшие вопросы нужно решать из дома, Эриен был в курсе, что кузен редко тратит время впустую, хоть и выкраивает максимальное его количество для семьи. Но Теллим должен вернуться с Арикты вечером, а значит, Верн находится дома по другой причине.