Страница 40 из 71
Отпиваю немного чая. У немёртвого стражника он вышел заметно хуже, чем у заваривающих тот же сорт слуг или даже у меня. А может на вкусовые качества повлияла не поддающаяся к искоренению привычка бывшего офицера к проповедям.
— Даф один раз уже почти подложил мне свинью. Почему в этот раз, когда он попытался скинуть контроль, я должна была подумать иначе? Мне не следовало его отпускать на эту малозначительную встречу, а тебе не стоило слишком отдаляться и отвлекаться от своей задачи, тогда жертв удалось бы избежать. — Кента опустил взгляд. Вздыхаю. — И чего этого идиота дёрнуло вырываться? А теперь, моя персонифицированная лысая совесть, хватит о грустном. Выпей чаю, съешь печеньку, помяни погибших, а мне надо подумать над следующими шагами. Если есть предложения — говори.
Работающий с бумагами глава разведки города услышал возню за дверью своего кабинета, приоткрытой для лучшей циркуляции свежего воздуха. Подняв голову и прислушавшись, он различил приближающийся топот сапогов, недовольные голоса служащих, протестующий писк секретарши и громогласный рык Модо.
«Что этому старому борову здесь надо?» — с заметным оттенком неприязни подумал хозяин кабинета. Пусть основным источником распрей выступал именно мстительный и вздорный глава стражи, который перенёс свою неприязнь с давно усопшего отца на удивительно с ним схожего сына, но и ответных чувств столь пылкое выражение «любви» не встретить не могло.
Дверь открылась от пинка ногой. Показался незваный гость с мешком в руке. Толстые губы растянуты в сардонической ухмылке, маленькие глазки блестят от злой радости.
— Что, змеиный выкормыш? Не ждал? А я с подарочком, падла ты подземная! — толстяк швырнул мешок прямо на рабочий стол главы разведки. Ударившийся о стол груз опрокинул печать и свалил с покрытой сукном поверхности несколько папок.
— Я понимаю, что постоянно общаясь с бродягами и преступниками, вы невольно переняли их… манеры, — иронично изогнул бровь сухопарый брюнет, с трудом подавив вспышку злобы и желание выкинуть наглого толстяка, попирающего его авторитет перед подчинёнными. — Но здесь извольте общаться так, как пристало благородному человеку, а не невоспитанной черни, — с ядом в голосе закончил он.
Увы, он хоть и получил вожделенный высший пост в ведомстве, но доставшаяся ему организация представляла собой жалкое подобие того, чем была в не таком уж и далёком прошлом. Тогда он имел больше уважения, даже занимая положение на две ступени ниже. Но ничего, все ещё может измениться.
— Ха-ха, скоро общаться с преступниками и бродягами предстоит тебе, тощезадый! — совершенно не оскорбившись, довольно произнёс Модо. — В камере. — Он тоже помнил прошлое и в отличие от Рамона перемены ему нравились. — Ты разверни подарочек-то хилыми лапками, полюбуйся, что мои нашли.
Рамон, взглядом и коротким жестом приказав любопытным подчинённым закрыть дверь с той стороны, полез в мешок. Вскоре передним предстала изуродованная, воняющая палёным волосом, но всё же узнаваемая голова майора Дафа, чья внезапная пропажа вызвала неслабый переполох в ведомстве. Осмотрев «подарочек», подцепив ногтем держащийся на коже кусочек накладной бородки, разведчик поднял взгляд на вольготно развалившегося в кресле у стены визитёра.
— Узнаёшь, блевотная подстилка? Твой без вести пропавший прихвостень! — естественно сам Модо не смог бы узнать в изрядно попорченной голове майора Дафа, но криминалисты и голый череп способны опознать по слепку зубов. — Из-за этого жопного выползка погибло двое моих штурмовиков, полурота рядовых и ещё кучка дикарей Фореста полегла! Да, мать твою потаскуху, это я про ту мясорубку и взрыв! Какого кривого хуя вы там устроили, мудни головозадые?!
Главный стражник уже не сидел, а вскочил и орал во всю мощь своего хорошо поставленного командирского голоса. Из широкого рта летела слюна, на лбу выступила вена, а лицо налилось кровью, словно в полушаге от неконтролируемого бешенства.
Но Рамон видел, что ярость, как минимум, преувеличена. Если бы Модо действительно хотел его утопить, сначала отправился бы к губернатору. Но он сперва пришёл к нему. Почему? Несмотря на свой норов, глава полиции был хитёр и довольно умён, а потому такой замечательный повод поставить Разведку в зависимость от Полиции упустить не мог. В голове даже мелькнуло: «А не сам ли Модо устроил эту схватку с последующим взрывом?» Но тут же утихло. Нет, глава полиции никогда не был склонен к настолько громким авантюрам, да и ресурсы с верными людьми, позволяющие провернуть такую акцию, у него отсутствовали.
Рамон допускал, что произошедшее было намеренной провокацией их противников и, возможно, если бы получилось бросить всех людей на расследование и поиски, удалось бы найти зацепку или хотя бы вычислить направление нового удара… но приходилось тратить значимые усилия на подковёрную возню. Теперь, чтобы вывернуться из этой ситуации, их придётся приложить вдвое больше. Может, неведомый враг того и добивался? Возможно.
Но даже будь Рамон твёрдо в том уверен, это ничего не изменило бы. Когда идёт схватка за власть и влияние, остальное может подождать. Разведчик посмотрел на прооравшегося и снова присевшего гостя.
— Я прекрасно осведомлён о вашей неприязни, Модо, и сам не испытываю к вам тёплых чувств. Но, быть может, уже приступим к конструктивной беседе?
— Сопляк, — ворчливо отозвался огрузневший, но ещё сохраняющий телесную мощь страж. Усевшись в кожаное кресло у стены, полицейский выдвинул непомерные требования за «сохранение должности и свободы не умеющего контролировать своих подчинённых выскочки».
Рамон посмеялся и продемонстрировал своё видение неоднозначной ситуации, в которой из подтверждённых фактов фигурировали только столкновение с враждебными воинами духа, мощный взрыв, гибель стражников и представителей клана Змеи да обнаружение на месте начинающегося пожара останков исчезнувшего разведчика. Которые, кстати, и подкинуть могли. Вот запросто.
Начался торг.
Глава 8 Танцы с огнём
И вот наступил долгожданный (нет) вечер бала. Дорогие кареты и экипажи, влекомые статными породистыми лошадьми, мужчины в костюмах, женщины во всевозможных платьях и с различными драгоценными украшениями на холёной коже. Стреляющие глазками девушки на выданье, пушащие хвосты молодые дворяне, присматривающие за дочерьми замужние женщины, их наполненные осознанием собственной (зачастую вымышленной) важности мужья. Присутствовали и возрастные матроны, а также патриархи семейств, на фоне которых даже давно уже не юнец Модо выглядел молодо.
Вежливые поклоны, приветливые расшаркивания и улыбки, улыбки, улыбки — все, как одна, лживые. Ярмарка тщеславия и лицемерия, призванная показать, что в городе всё по-старому, все спокойно. Впрочем, большинство местных бездельников, скорее всего, действительно не догадывалось о сгущающихся тучах. А ведь даже если группа А внезапно исчезнет, поднятые волны не успокоятся. И кто знает, во что тогда может вылиться ситуация с потерявшими дружелюбность мятежниками и людьми Эскобара, всерьёз вознамерившимися воевать с властью нынешнего губернатора?
Некоторых я узнавал, но подавляющая часть присутствующих оставалась мне неизвестна. И не потому, что на них не удалось собрать информации, просто эти прожигатели жизни и получаемых от земельных владений денег были как неуловимый Джо, которого никто не ловил ввиду полной никчёмности.
Накипь. Грязная пена бытия.
На самом деле всё не так плохо, и реальность, не искажённая призмой недовольства, не настолько уж несимпатична. Но дурное расположение духа упорно окрашивало мир в чёрно-серые тона: если смех, то фальшивый, если красивая девушка, то злоупотребляющая Алым Эликсиром «кровососка» (хотя не мне обвинять в таком других) и так далее. Блеск и приторная, ненатуральная куртуазность местного бомонда слишком резко контрастировала с происходящим в районах нижнего города и вызывала подспудное ощущение чуждости, которое, в свою очередь, будило желание подарить этим лицам-маскам толику настоящих эмоций — боль и страх смерти, например.