До первого снега

– Новенькая! – втискивается в нашу с Бьянкой беседу учитель. – Урок давно начался! Может, стоит уже переключить внимание на проблему числовой функции, а личное отложить до конца урока?

– Простите! – невольно заливаюсь краской: болтать во время занятий не в моих правилах.

– Расписание твоё где? – старик протягивает руку и, выхватив листок, что передал мне директор, удаляется на своё место.

Урок пролетает незаметно. За ним ещё один. И ещё. Тео, как и обещал, встречает меня каждую перемену и подобно сторожевому псу охраняет мой покой. Вот только его больше никто не нарушает. Нет, мне не стали приветливо улыбаться или вежливо интересоваться моим мнением – со мной вообще никто, кроме Тео и Бьянки, не говорит, но меня и не трогают, что вполне себе устраивает. Единственное, что всё ещё держит в напряжении, – это возможная встреча с придурком в зелёных носках. Впрочем, самого Сальваторе я больше не вижу и постепенно забываю о дневном инциденте.

Последним уроком числится физкультура. Несмотря на ненастье, бесконечно царящее в этих местах, она проходит на улице, через дорогу от школы, где раскинулось неровное поле, обнесённое по периметру рабицей. Скажи мне раньше, что на обычном участке земли, усыпанном неровными пожухшими кочками, можно заниматься спортом, я бы рассмеялась в лицо. Но теперь уже ничему не удивляюсь. Кутаюсь в парку Тео, стоя чуть поодаль от толпы своих новых одноклассников, шумно галдящих на отвлечённые темы, и радуюсь, что уже скоро кошмар этого дня останется позади.

– Рита Морено?

Очередная перекличка, которая сопровождает начало каждого урока в этом учебном заведении, вырывает из собственных мыслей и вынуждает подойти ближе.

– Где форма, Рита? – высокая женщина лет сорока с огромным родимым пятном на щеке, с видом голодного хищника осматривает меня с ног до головы.

– У меня её нет, – сильнее натягиваю рукава на замёрзшие ладони. Неужели неясно, что я понятия не имела ни о какой физкультуре в первый учебный день?

– Ладно, – немного подумав, решает сжалиться надо мной та. – На скамейку иди. И чтобы больше в таком виде здесь не появлялась!

Оглядываюсь и вдалеке, за неуверенно стоящей, облупившейся со временем стойкой с баскетбольным кольцом, замечаю небольшую лавочку в полтора метра длиной. Круто! Провести почти целый час, сидя на полуразвалившейся скамейке, среди чистого поля, продуваемого всеми ветрами Аргентины, это предел моих мечтаний! Но стоит мне собраться с мыслями, чтобы возмутиться, как след учительницы пропадает. Загнав остальных бегать вдоль забора, она не по-женски грубым голосом подгоняет медлительных учеников, приправляя свою речь весьма крепкими для педагога выражениями. А я молча плетусь к выделенной мне скамейке.

Вытянув ноги, обхватываю себя руками, чтобы подольше сохранить тепло, и прикрываю глаза: я сильная – переживу!

– Эй, Рита! – доносится жёсткий голос тренера. – Держи ключи от кладовой и принеси футбольный мяч, а лучше парочку.

– Я… Э-э…

– Напротив раздевалки серая дверь! Давай-давай, шевелись! Не заставляй весь класс ждать! За одним согреешься, а то уже губы синие.

Одёргиваю юбку и перепрыгивая через размашистые кочки покорно возвращаюсь школу, попутно рассуждая, как можно играть в футбол на поле, как это, без нормального покрытия и даже ворот.

Здание школы встречает меня долгожданным теплом и тревожной тишиной. И вроде понимаю, что просто идёт урок, но на сердце неспокойно. Плутая по коридорам наконец нахожу спортивные раздевалки и серую дверь, о которой шла речь, но открыть её не успеваю. Стоит только ключу задеть замочную скважину, как меня силой придавливает к двери, а на рот ложится грубая ладонь, мешающая не то что закричать от испуга, но даже нормально вздохнуть. Спина гудит от грубого толчка, щеку неприятно жжёт от соприкосновения с шершавой деревянной поверхностью. Но больше всего раздражает собственное бессилие.

– Я предлагал тебе мир, принцесса? – едкий шёпот Сальваторе растекается по телу, отзываясь внутри панической дрожью.– Ты захотела войны! Что же, будь по-твоему!

Мотаю головой в попытках освободиться, но силы изначально не равны. Мне нужен кислород, всё остальное потом!

– Смирно стой! – рычит придурок, не понимая, что я задыхаюсь.

Мычу в ответ, продолжая дёргаться в его упрямых руках, опутавших меня похлеще самых мощных оков.

– Рита Морено, – тягуче смакует на языке ублюдок, пока я ловлю тёмные круги перед глазами. – И что мне с тобой делать? Натравить толпу отморозков? Или пустить грязные слухи? А может, отвезти в лес и бросить там на съедение диким животным? Хотя нет, даже звери подавятся твоей злобой!

Сальваторе резко опускает с моего лица ладонь, а я жадно и рвано вдыхаю, заполняя лёгкие отравляющим ароматом сладкой лаванды и моего очередного позора.

– Я подумаю, куколка! – парень ещё сильнее наваливается на меня всем своим немалым весом, а затем рывком тянет за волосы, запрокидывая мою голову назад.

– Ты кусок дерьма, Сальваторе, – шиплю от боли, но парень лишь ухмыляется в ответ, проводя носом вдоль моей щеки.

– Завтра ты узнаешь, что я решил! – рычит мне прямо в ухо, а потом одним движением отстраняется, даруя свободу, и бодро идёт прочь, цинично бросая из-за спины: – Пощады не жди, детка!

***

¹ Чорипан – национальный аргентинский фаст-фуд. Как правило, это булка с хрустящей корочкой, а внутри колбаски чоризо и соус.

² Чимичурри – латиноамериканский соус на основе чеснока, петрушки, часто с добавлением перца чили.

³ Лос-Але́рсес (исп. Parque Nacional Los Alerces) – национальный парк в Аргентине, расположенный в провинции Чубут, входит в состав биосферного заповедника. В 2017 году парк был включен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Глава 6. Урок первый

– Рита!

– Морено!

Голос учителя за спиной становится всё тише, как и дебильное перешёптывание моих новых одноклассниц, сдобренное отборными смешками парней. Я опять в центре внимания и снова бегу, судорожно вспоминая дорогу к дому деда. Плевать, что уроки незакончены, а местные отморозки остались без игры в футбол. Мне нет до них дела! Как, впрочем, и до Тео, который после занятий однозначно потеряет немало времени на мои поиски.

Под ногами неровный асфальт, мимо проносятся неказистые постройки. Голые коленки немеют от холода, а куртка, что должна согревать, леденит душу, как назло, впитав в себя запах Сальваторе. Тошнотворный, одуряющий, воскрешающий в памяти слова подонка и его прикосновения. Их хочется смыть, стереть, навсегда выкинув из головы. Но всем естеством ощущаю: ничего не выйдет, все это – только начало!

К дому Анхеля умудряюсь добежать без происшествий, но самого старика снова нет на месте, зато Марта деловито хозяйничает на кухне. Бросаю в её сторону невзрачное приветствие и, даже не подумав снять измазанную грязью обувь и парку, несусь к себе. Кого я обманываю: мне здесь не место!

– Рита, у тебя всё хорошо? – тёплый и искренний голос раздражает, но стоит увидеть мать Тео на пороге комнаты, становится не по себе: покрасневшие глаза выдают её с головой – её день удался не больше моего, но сейчас она находит в себе силы волноваться ещё и обо мне.

– Всё хорошо, – стараюсь не смотреть в глаза: так проще врать. – Просто с последнего урока отпустили раньше.

– Проголодалась? – Марта тоже отводит взгляд. Ей неловко, что я замечаю её состояние, а мне – за грязную обувь и оставленные на чистом полу следы.

– Нет, – хоть в чём-то я честна с окружающими. – У вас что-то случилось?

Марта удивлённо приподнимает бровь, а затем отмахивается:

– Это просто лук!

Она недалеко ушла от меня: тоже врёт, выдавая себя подрагивающими уголками губ и неимоверной тоской в глазах. С другой стороны, её проблемы мне ни к чему – своих хватает.

– Можно, я побуду одна?

– Конечно, Рита, отдыхай!

Стаскиваю пропахшую дурными воспоминаниями куртку и со всей злости швыряю её на пол. Следом летит а-ля школьная форма и обувь, но чёртов запах не отпускает. Обессиленно падаю рядом с грудой вещей и тихо плачу: мне так сильно не хватает дома и привычной жизни. Без промозглого холода. Без постоянных слёз и беспочвенных унижений.