До первого снега

– Мне всё равно, ку-кол-ка! – издевательски тянет парень, а затем оглушает мимолётным всплеском недоброго смеха. – Только потому, что ты внучка Анхеля, я готов закрыть глаза на вчерашнее происшествие.

– Вот так просто?

– Ага, сейчас ты извинишься, и мы разойдёмся каждый по своим делам, идёт?

Хочу вспылить. Всё внутри раздирает от несправедливости и желания прошипеть подонку в лицо, что это ему нужно просить у меня прощения! Но потом смотрю по сторонам, на десятки пар диких глаз, что притаились за соседними столиками и только и ждут возможность урвать от меня свой кусок. Я перед ними бессильна. Да и от Тео помощи ждать глупо, судя потому, что утром от парня толку не было никакого.

– Прости, – перешагиваю через свою непомерную гордость, но в ответ слышу заливистый смех. На моё «прости» придурок равнодушно ржёт, шумно хлопая массивными ладонями по хлипкой столешнице.

– Ты с Луны свалилась, принцесса? Кто же так извиняется?

Отворачиваюсь к окну, ощущая, как горлу подступают предательские слёзы.

– Поднимай свою пятую точку с места, – командует парень, стоит ему слегка успокоиться. – Стройными ножками забирайся на стульчик, и как послушная девочка, громко и чётко говори: «Прости меня! Я больше так не буду». Только чтобы все слышали, поняла?

– А гимн Аргентины тебе не спеть? – огрызаюсь в ответ, не доверяя тому, что услышала.

– Боюсь, ты сильно фальшивишь, детка, – натягивая на лицо звериный оскал, бросает в ответ он.

Растерянно мотаю головой: это не может быть правдой!

– Ну, давай, принцесса, я жду!

Придурок задирает растрёпанную голову наверх и со скучающим видом созерцает трещины на белёном потолке.

– Совсем крыша поехала! – возмущаюсь и мгновенно вскакиваю с места, но тому хоть бы что.

Ещё этого не хватало, чтобы я, Рита Морено, прогибалась под каким-то там местным чумазым мачо.

Меня трясёт. От злости. Негодования. Глупой безысходности. И дикого страха. Но во всём этом фейерверке эмоций главным аккордом в висках стучит ненависть! К этому смазливому придурку, ко всем собравшимся поглазеть на моё унижение, к проклятому городу, затерянному во времени и пространстве, а ещё к отцу, по чьей вине я сейчас терплю весь этот кошмар.

– Ненавижу! – цежу сквозь зубы, а затем хватаю со стола тарелку со склизким бутербродом и вываливаю её содержимое на безмятежно расслабленное лицо парня. – Ненавижу!

Я снова бегу. За спиной – отборная брань. Со всех сторон – обескураженные незнакомые лица и мерзкое шушуканье. Теперь мне точно конец! Слёзы, что я так долго сдерживала, всё же вырываются на свободу: этому клоуну удалось задеть за живое.

– Эй, – словно из ниоткуда вырастает знакомая фигура Тео. – Ты куда так бежишь?

Он перекидывает рюкзак с одного плеча на другое и обеспокоенного смотрит на меня.

– Я догоню, – бросает Тео в сторону двух ребят, что не менее встревоженно глядят на моё зарёванное лицо, а затем послушно бредут дальше.

– Кто тебя обидел, Рита?

– Никто!

– Рита!

– Я не знаю. Не знаю! Не знаю! Какой-то урод в зелёных носках! Господи, Тео, что я вам всем сделала?

– Тише, – парень прижимает меня к себе, несмотря на нарастающий вокруг шум. – Какой у тебя урок сейчас?

– Математика.

– Я провожу, ладно? И каждую перемену буду рядом, не плачь.

Шмыгаю носом и позволяю Тео взять меня за руку. Какая, к чёрту, математика!

Но мой новоявленный брат один из тех, кто приходит в школу за знаниями, а потому пропускает мои робкие просьбы позволить вернуться домой.

– Покажешь, что слабая, – не отстанут, поняла?

– Я не хочу быть сильной, Тео! Я вообще не хочу быть в этом поганом месте! Прошу, давай уйдём!

– Не могу, – Тео останавливается возле очередной ничем не примечательной двери. – Я обещал, что поступлю в медицинский. Я не могу прогуливать, понимаешь?

– Что решит один день?

– Иногда один день решает всё, Рита! – он отпускает мою ладонь и открывает перед носом дверь в небольшую мрачную аудиторию, заставленную разношёрстными столами. – Кабинет математики. Здесь тебя не тронут. Садись за первую парту – она всегда пустая. А как придёт сеньор Рамирес, отдашь ему своё расписание. И главное, Рита, ничего не бойся! Договорились?

Какое-то время Тео проводит со мной, стараясь отвлечь от гнетущих мыслей, но ближе к началу урока всё же сбегает: он младше меня на год и потому учится по другой программе.

Занимаю первую парту и с замиранием сердца ожидаю начало урока. Каждый скрип двери, каждый смешок вдалеке заводит и без того воспалённую фантазию. Мне страшно от одной лишь мысли, что прямо сейчас на пороге кабинета появится тот странный парень с огромным перстнем и желанием отомстить. Однако, мои опасения тщетны: постепенно кабинет заполняется незнакомыми лицами, которые, вмиг перестав подтрунивать надо мной, делают вид, что меня попросту не существует.

Со звонком в кабинет залетают ещё несколько ребят, а следом заходит пожилой мужчина в очках, как у Гарри Поттера, и сухо качнув головой, начинает перекличку.

– Франко?

– Лусеро?

То тут, то там ученики поднимают руку и продолжают болтать между собой на отвлечённые темы, словно не замечают присутствия педагога.

– Чавес?

– Агусто?

Лёгкий стук в дверь отвлекает старика, а следом являет вниманию собравшихся нелепого вида девчонку в растянутом свитере и безразмерных джинсах. Но больше удивляют её волосы. Забранные в высокий хвост, они играют всеми цветами радуги. Бегло извинившись за опоздание, она плюхается на стул рядом со мной и улыбается. Естественно. Непринуждённо.

– Новенькая? – спрашивает вполне доброжелательно. – Я Бьянка, а ты?

Запуганная всем и вся, осматриваюсь вокруг и, удостоверившись, что девушка обращается ко мне, отвечаю:

– Рита!

– Ты прикольная. Свои? – Бьянка кончиком карандаша тычет в мои волосы. – Наши как ни осветляют, всё равно такого цвета получить не могут.

Девчонка без умолку начинает трещать, вспоминая каких-то своих подруг, что долгое время пытались стать блондинками, но выходило не очень, а я вновь смотрю на учителя, который уже в третий или четвёртый раз произносит одну и ту же фамилию, скользя взглядом по ученикам.

– Сальваторе опять нет? – старичок повышает голос, а все вокруг разом перестают галдеть.

– У него уважительная причина, – доносится с задней парты.

– Не ставьте ему прогул, у него производственная травма!

– Какая ещё травма? – поправив очки, уточняет математик.

– А вы новенькую спросите. Это она ослепила Сальваторе, швырнув тому в глаза чимичурри², а сейчас сидит тут как так и надо!

И снова всё ненавистное внимание переходит ко мне. Учитель что-то бубнит себе под нос, кто-то позади начинает пронзительно ржать, кто-то охать, а Бьянка, зажав ладошкой рот, дабы не рассмеяться, удивлённо и, я бы даже сказала, с восторгом смотрит на меня.

– Это правда? – пищит она.

– Видимо, – пожимаю плечами. – Если того придурка с кудряшками зовут Сальваторе, то да, наверно.

– Рита, ты попала! – без капли сожаления шепчет соседка. – Но я, пожалуй, на твоей стороне!

– Кто такой этот Сальваторе?– стоит учителю вновь приступить к перекличке, интересуюсь у Бьянки.

– Ты, правда, не знаешь, кого лишила зрения?

– Да ну, перестань, от колбасы с кетчупом ещё никто не ослеп!

– Сальваторе здесь главный: капитан местной команды по гандболу, сын Гаспара – смотрителя в Лос-Алерсес³, да и просто красавчик.

– Этого достаточно, чтобы стать в школе главным?

– Нет, конечно, ему это право перешло от Толедо, когда тот закинул учёбу. Вот он, действительно, был грозой школы.

– Толедо? А он куда делся? Почему ушёл из школы?

– Никто толком не знает, – Бьянка пожимает плечами. – Но то, что там не всё гладко, ясно как божий день: его ждал лучший университет Буэнос-Айреса. Нет, серьёзно! Таких мозгов, как у парня, ещё поискать. Ему пророчили великое будущее. А месяца три назад он бросил учёбу, и сейчас…