Страница 6 из 15
Это было мгновенное изменение настроения. В следующую секунду Маринетт вспомнила, кто она и где находится — и снова напряглась, как струна на гитаре Луки.
— Так что за тайна с ушами и хвостом?
— Я люблю ночные прогулки по Парижу, знаешь, — вроде бы невпопад сказал Дюпре. — Особенно по крышам. Такой вид, такой свежий воздух, ощущение свободы… это непередаваемо.
«Боже, да пошёл бы ты к чёрту», — ошеломлённо подумала Маринетт. Её удивление можно было черпать ложкой. Нет, что, серьёзно? Он действительно прикидывается Котом Нуаром, чтобы соблазнить девушку?
Ой, да ладно. Это было бы даже мило, если бы он не пытался соблазнить единственную девушку, которая была уверена в том, что Алон Дюпре — совершенно точно не Кот Нуар. Она даже обмахиваться перестала, уставившись на мужчину напротив совершенно круглыми глазами.
Естественно, Дюпре её реакцию расшифровал по-своему.
— О, я вижу, ты поняла, — промурлыкал он, склонив голову набок. — Ошеломительно, не так ли?
— Невероятно, — крякнула Маринетт.
Почему-то в её голове образ Дюпре начал сливаться сначала с Котом, — ну, новый Копикот неплохо отыгрывал их похожесть, стоит признать, — а затем и с Адрианом. Были ли в этом виноваты зелёные глаза, светлые волосы или улыбка, Маринетт не знала. Однако теперь Дюпэн-Чэн совершенно никак не могла злиться или раздражаться на Дюпре.
А это уже было плохо.
Она встала со своего места и едва не упала из-за качнувшегося вокруг мира. Картинка перед глазами накренилась вбок, затем в другой, и наконец выровнялась.
— Так, я вижу, тебе лучше не стало, — заметил Дюпре, также поднимаясь. — Пошли-ка, провожу тебя до дома.
Она попыталась было отмахнуться от его рук, но и это движение далось ей с трудом: легендарная Ледибаг, великая парижская героиня, едва попала в стоящего рядом с ней мужчину.
Голос Дюпре звучал как-то отдалённо, словно Алона приглушили подушкой. Маринетт бы хотела, чтобы так оно и было. Никакого Дюпре в её жизни — никаких проблем. И всё отлично. Она вздыхает по Адриану, читает с Котом, шьёт и бегает по крышам по ночам. Идиллия. Без алонофобии и её последствий в виде нервной дрожи, передёргиваний и холодных липких ладошек.
Вроде бы рядом с Маринетт была ещё официантка. Спрашивала что-то… Дюпэн-Чэн не помнила. Не понимала. Голова кружилась, было жарко и душно, хотелось скулить. Когда Алон, — Кот? Адриан? — вывел её из кафе, Маринетт немного оживилась из-за свежего воздуха и даже смогла пройти пару метров сама, прежде чем снова привалиться плечом к мужчине рядом.
Такое было часто. Она буквально висела на её Коте после нападений некоторых акум или демонов, и Нуар осторожно придерживал её, не давая совсем уж скатиться на асфальт. Обычно они добирались до ближайшей подворотни, где отсиживались, пока кто-нибудь из них не придёт в себя достаточно для того, чтобы оказать помощь другому.
Так что не было ничего удивительного в том, что Маринетт потянула Кота, — ведь рядом же с ней был её Кот, верно? Верно?! — в первый попавшийся переулок. Что покорно приняла из его рук какую-то очень сладкую таблетку, мгновенно распавшуюся на гранулы на языке.
И что даже не оттолкнула его от себя, когда Кот её поцеловал.
Это же её Кот!
…верно?
Комментарий к Часть 3
Картина, которую упоминала - портрет Иоанна Крестителя, за авторством Леонардо Да Винчи. Девятый номер.
https://www.smaidaeksperti.lv/ru/ulybka/15-znamenityh-i-zavorazhivayushchih-ulybok-v-mirovoy-zhivopisi-77
========== Часть 4 ==========
Момент, когда Дюпре и Маринетт выходят из кафе, Адриан пропускает. Он слишком увлечён собственными мыслями: беспокойством, недовольством, раздражением и страхом. Все эти тёмные твари рвут его сердце, и Адриану только и остаётся радоваться тому, что костюм Нуара снижает восприимчивость Бражника к эмоциям супергероя.
Кот сидит на крыше здания напротив злосчастного кафе, и невидящим взглядом смотрит на входную дверь заведения. Он пропускает момент, когда Дюпре выводит Маринетт из здания, однако его внимание тотчас концентрируется на них, когда девушка тянет Алона в переулок.
Пустой переулок. Что за…
Адриан напрягается и достаёт жезл. Откидывает крошечную крышечку, чтобы добраться до нужного экранчика, и наводит тот на удаляющуюся парочку. Волшебный прибор помогает, как обычно: увеличивает картинку настолько, что Адриану становится кристально ясно, что что-то не так.
Маринетт практически виснет на Дюпре. Неужели ей стало хуже? Настолько, что она даже не позвонила ему-Адриану?
…ох, да кого он обманывает. Она бы не позвонила ему, даже если бы была на смертном одре. Маринетт всегда была слишком доброй и глупенькой, чтобы позволять кому-то другому разбираться с её проблемами. Не важно, был ли это несделанный урок или же что-то более серьёзное. Вроде неожиданной болезни.
Адриан продолжает смотреть. На то, как Дюпре осторожно прислоняет Маринетт к стене. Как что-то говорит ей, как девушка бездумно кивает и открывает рот, как Дюпре даёт ей какое-то лекарство и успокаивающе гладит по рукам. Маринетт плохо, это видно, и только это не даёт Адриану сорваться с места, чтобы отпихнуть Дюпре от подруги и засунуть проклятого Копикота в ближайшую мусорку.
Потому что Дюпре, видимо, помогает. Адриан и сам не раз и не два поступал так же, как он: поддерживал, успокаивал свою Леди, помогал ей, давал лекарства, отводил в тёмные переулки, чтобы горожане не видели слабости своих защитников. Ждал, так же преданно заглядывая в глаза, когда Леди станет лучше. Хотя бы настолько, чтобы добраться до дома самостоятельно, с помощью йо-йо или обычного автобуса.
Но ни разу, чёрт бы его подрал, Адриан не целовал Ледибаг, близкую к обмороку!
Он срывается с крыши, отталкиваясь мгновенно удлинившимся шестом. Перепрыгивает на здание кафе, затем спускается в переулок рядом с Маринетт и позади Дюпре, сосущим её губы. Руки мужчины уже не мнут её грудь, — это было секунду назад, — теперь они пытаются раскрыть ремень. Непростой ремень, судя по тому, как Алон ругается.
Маринетт облокотилась на стену, запрокинула голову и безучастно смотрела в небо. Её руки расслабленно лежали на плечах Дюпре, которого Дюпэн-Чэн ещё день назад боялась сильнее, чем слон мышей. На губах девушки застыла мечтательная, робкая улыбка.
— Мари, детка, — пробормотал Дюпре, дёргая ремень на себя, — как снимается эта штука?
— Там выступы, надо нажать. Давай помогу, Адриан.
Дюпре согласно что-то промычал. Кот замер.
Почему… почему она назвала его Адрианом? Что вообще происходит?
Маринетт опустила руки и легко раскрыла ремень. Потом с улыбкой перевела взгляд на Кота, и удивлённо приоткрыла рот.
— А почему здесь два Адриана? — пролепетала она.
Нуар было схватился за грудь, чтобы проверить, на месте ли костюм, и только после этого заметил, что с Маринетт что-то не так. Сильно не так.
Её волосы растрепались. Щёки были насыщенно-розового оттенка, тогда как лоб и губы оказались выраженно-бледными. Тени под глазами от этого казались желтушно-синими, болезненными. Губы были влажными, безвольно приоткрывшимися. А сами глаза…
У Маринетт были выразительные глаза. Они, как море, могли отразить течение её изменчивого настроения. Непокорная стихия в глубине её зрачков никогда не замирала, продолжая жить и плескаться через края голубых радужек. И тем страшнее Нуару было увидеть два раскрывшихся чёрных колодца зрачков, практически вытеснившие душу из её глаз.
Нуар схватил Дюпре за плечо и отшвырнул от Маринетт. Девушка, лишившись опоры спереди, начала медленно сползать на землю, и Адриан подхватил её, обвив рукой талию. Маринетт доверчиво уткнулась Коту в ключицу и тихонько засмеялась.
Адриан ощутил, что его бьёт нервная дрожь.
— Что ты ей дал? — тихо спросил он у Дюпре.
— Какого чёрта псевдо-герой вмешивается в дела граждан? — агрессивно рявкнул Дюпре, поднимаясь с земли. — И что, ты думаешь, ты делаешь, а? Моей девушке хочется немного нежности, так что, будь добр…