Мёртвое сердце

Он замолчал, угрюмо рассматривая пятнышко. На бледном лице Морри такое выражение выглядело угрожающе.

— С тех пор началось. Раньше меня просто не любили, потом стали ещё и бояться. Дядя иногда бил… не часто, как бьют и других детей, но он был сильным и напуганным…

Лили понимала, о чём он. В передачах про животных дикторы часто упоминали, что испуганные звери намного опаснее разозлённых, потому что не контролируют себя совершенно. Чтобы хоть как-то поддержать брата, Лили взяла его за руку, но Эванс не ответил на это прикосновение, будто не заметил его.

Вместо этого он вдруг сильно дёрнул себя за белую прядь волос, словно пытался выдернуть клок.

— Всё дошло до этого. До красных волос. Я ненавидел своё отражение и захотел, чтобы оно… чтобы я не был собой. И я стал другим. Глаза только… я оставил их зелёными, потому что в нашу первую с безликим встречу… он… он сказал, что у меня глаза цвета смерти.

Сердце у Лили разрывалось от боли, дыхание перехватывало от нежности и тоски. Чувства были такими сильными, что она поспешила их выразить, чтобы они не порвали её изнутри: обняла Эванса со всей доступной силой. И, хотя брат не отвечал на её прикосновения, Лили была уверена, что ему они нужны.

— Всё хорошо, Эванс, всё хорошо, всё будет хорошо… сейчас перенесём душу в твой камень, зарежем для этого кого хочешь, хоть весь городок вырежем. Я сама запущу руки в рёбра Петунии и её муженька, я вытряхну мозги их ребёнка тебе на ладони, что угодно сделаю, мой хороший. Я люблю тебя, Эванс, и Сири любит, и даже твой вишнёвый — он тоже любит. Всё хорошо, мой милый, мой любимый ребёнок.

Голова у Лили раскалывалась, сердце сжималось, под рёбрами кипела ярость и плакалась тоска. Перед глазами мелькали картинки жизни прошлой Лили Эванс, с сестрой Петунией, с полётами и качелями, с Джеймсом Поттером…

Эти воспоминания ничего не стоили и, мелькая, снова покрывались ржавчиной — чтобы та разъела их до конца. Той Лили Эванс, любящей свою сестричку, больше не было.

***

Фотография на могиле мисс Оллсандей выцвела, словно кто-то аккуратно подтирал её ластиком. Эванс практически не смотрел на улыбку старухи, безучастно разглядывая кладбище вокруг. Его снова красные волосы выделялись среди английской непогоды ярким, привлекающим внимание пятном.

Эвансу было сложно. Он вернул воспоминания до приюта, но не был им рад. В самом деле, зачем ему эти бесполезные знания про жизнь до Лили, Сириуса и лорда? Там не было ни капли любви, ничего хорошего — только страх перед Верноном и страх от Петунии. Не улучшало настроения даже то, что всё семейство Дурсль было мертво.

Магглы сказали, что это был взрыв бытового газа. Эванс и Сириус знали, что это была Лили — обезумевшая от ярости и очень страшная в своём гневе.

— Юный Мастер? Здравствуй. Не ожидал увидеть так рано.

— Я не смогу найти следующий кусок души, — без приветствия откликнулся Эванс.

Безликий всегда появлялся, стоило только Эвансу прийти на могилу мисс Оллсандей — словно Смерть не хотел оставлять своего юного Мастера один на один с мёртвой старухой.

Беловолосый подошёл ближе. Выглядел он лучше, чем в прошлые разы: не такой бледный, не такой блёклый, более спокойный.

— Почему же? Что мешает?

— Душа в змее… я не знаю, как и где её искать.

— Будто это проблема.

Безликий коротко свистнул, и перед ним из ниоткуда появился пёс — слишком знакомый Эвансу по первому году обучения в Хогвартсе. Кербер выглядел отвратительно, как и в прошлые разы: три головы, слепые глаза, капающий гной из незаживающих ран и отслаивающаяся толстая кожа. Под его лапами рос аконит.

— Найди мне змею, Страж, — приказал Безликий, — ты знаешь, какую.

Кербер расхохотался в три глотки и исчез так же быстро, как и появился — Эванс даже не успел ничего сказать. В другое мгновение тварь уже вернулась, неся в пастях огромную змею — такой Эванс в живую никогда не видел.

— Вот и отлично, — довольно улыбнулся беловолосый. — Давай-ка её сюда, мальчик…

Змеиная туша осталась в вонючих пастях; сияющий кусочек души, что безликий забрал из неё, отправился Смерти прямиком в живот. Эванс проводил этот яркий комочек вожделеющим взглядом.

— Почему нельзя было использовать Стража для поиска других частичек? — всё-таки поинтересовался Эванс.

— Потому, что Страж может найти только живое существо, причём не человека. У каждого существа свои ограничения, мой юный Мастер…

Эванс тяжело вздохнул. Кербер, сожравший тушу, растаял, как туман поутру.

— Сколько ещё осталось частей его души?

— Три, мой юный Мастер, всего три. И ты будешь наконец свободен. Как ты там говорил? Просто ляжешь и будешь лежать, умрёшь наконец, как ты давно того хотел. Разве не хорошо?

Эванс отвернулся и посмотрел на надгробие старухи. Мисс Оллсандей продолжала улыбаться с фотографии. Эванс ей немного завидовал: мёртвым всё было нипочём.

Безликого рядом уже не было.

— Хорошо? Нет, Смерть, это совсем не хорошо.

Комментарий к Глава 17

Совсем чуть-чуть осталось, мы на финальной прямой. Так что выкладка теперь будет ежедневной.

Алоха!

========== Глава 18 ==========

Третий этап Турнира Трёх Волшебников обещал стать самым скучным из всех. Лили успела так обзеваться, сидя на трибуне, что едва не вывихнула челюсть.

Она ненавидела скуку, а тут заставляли всех законопослушных магов и ведьм просто сидеть на неудобных скамейках и смотреть на лабиринт. Ни телевизора, ни мониторов, даже нет никаких волшебных экранов, чтобы видеть, что происходит с Седриком, Флёр и Виктором.

Зрители, естественно, недовольно переговаривались. Откуда-то сбоку Лили слышала, что пытались гнать на нового директора: мол, Снейп не справляется и не может устроить нужную зрелищность для дорогих гостей. С другой стороны Северуса, напротив, хвалили: сделал хоть что-то, чтобы не спустить репутацию Англии в унитаз, молодец. А что не зрелищно — это к покойному ныне Дамблдору вопросы, а не к новому директору. Второй этап тоже был не шибко интересным для зрителей, и ведь ничего, проглотили.

Справедливости ради, стоит указать, что комментатор, — незаменимый Людо Бегмэн, которого Лили, естественно, не знала, — что-то верещал в магический аналог громкоговорителя. Голос у Людо был что надо: зычный, звучный, приятный. Слушать такой — одно удовольствие… только бы вот Бегмэн не орал бы, как барышня!

— Крам проходит один из поворотов, мои дорогие слушатели! Впереди… о, нет, впереди целая мантикора! Что же предпримет наш болгарин? Как жаль, что вы этого не видите, мои дорогие, как жаль! Какой пируэт, какие заклинания — я ни одного не смог опознать! А я, между прочим, комментирую даже ежегодные дуэльные состязания Европы!

— Врёт как дышит, — проворчал сзади Лили профессор Флитвик, — ни разу его там не видел и не слышал. Комментирует какая-то молоденькая девушка, не помню имени, но училась она в Махотокоро, в Японии.

— В самом деле? — заинтересовались его соседи. — Так почему же этот джентльмен врёт?

— Славы хочет, — откликнулся другой маг, — тут как пить дать. Он же сейчас на мели, а так, глядишь, хоть кто-то какую-нибудь работёнку подкинет. Жалкий тип, хочу я вам сказать!

Разговор пошёл дальше, но Лили больше к нему не прислушивалась — не интересно, как и всё, происходящее вокруг. Ещё и Эванс куда-то запропастился…

У неё вся неделя шла наперекосяк, прямо с момента ритуального убийства семейки Дурсль. То ли карма так мстила, то ли Лили себя просто накручивала, но у гриффиндорки всё буквально валилось из рук. Заклинания не выходили, удача повернулась филеем, Эванс постоянно пропадал со своим вишнёвым… и только Северус, как верный рыцарь, наконец принял ситуацию и начал проводить с Лили много времени. То есть, по-настоящему много времени: не просто ходил следом, как утёнок за мамкой, а ещё и разговаривал, учил, учился магии не-средневековья, рассказывал кучу интересных вещей и даже позволял держать себя за руку.