Страница 20 из 22
Нат неосмотрительно назвал это легендой, и старик очень рассердился: он баек не травит, а если говорит, то сущую правду.
Уже по осени субботним вечером Нат возвращался из Клавер-Мид. Парнишка, проезжавший мимо в телеге, предложил его подвезти, и они разговорились. Джон рассказал другой вариант истории про Зельду, согласно которому её спасли Хэйвуд-кортские школьники. Интересное сопоставление. Быть может, юная знать порой и показывала себя не с лучшей стороны, но не до такой же степени… Однако Джон уверял, что так оно и было. Старшеклассник из Хэйвуд-корта влюбился в шестнадцатилетнюю красавицу Зельду, и когда её приговорили к смерти, этот отважный молодой дворянин, заручившись поддержкой друзей, устроил ей побег.
Предания о героях и битвах былых эпох, о великанах и драконах, на худой конец, похождения какого-нибудь благородного разбойника пользуются в мужских школах куда большим успехом, чем лирика, и Нат сначала не принял слова Джона всерьёз, тем более что взгляд с поволокой и рябиновая кисть, алеющая в петлице выцветшей куртки, выдавала в нём мечтателя. И всё же он снова и снова мысленно возвращался к этой истории, и что-то в ней не давало ему покоя.
На теле начальника стражи не было следов насильственной смерти, значит, можно предположить, что бедняга умер от испуга, но что могло так его напугать? Нат решил поискать ответ на этот вопрос в архиве краеведческого музея, и ему попалась книга мистера Фрэнсиса, землевладельца, любителя старины, изданная в XVII веке. Автор собрал в ней легенды родного края и сколько-нибудь интересные факты, касающиеся Уилбертона. А теперь уже и его время превратилось в старину – вот такова жизнь.
Мистер Фрэнсис уделил в своей работе немного внимания и Зельде. Он привёл и мистическую версию её спасения, и романтическую, которую Нат слышал от Джона. Как оказалось, она возникла не на пустом месте. Старый рыбак на смертном одре поведал, что к побегу Зельды из темницы причастны Хэйвуд-кортские школьники. По мнению автора, его слова не заслуживали доверия – мало ли что привиделось мечущемуся в агонии, но этих обрывочных бредовых сведений было вполне достаточно, чтобы родилось предание – красивая история любви. Действительно, пойти на столь опасный и рискованный шаг можно лишь под влиянием сильного чувства, и мистер Фрэнсис считал, что если девушка с таким именем и попадала под суд за колдовство, то сбежать ей, скорее всего, помог какой-то её воздыхатель из деревенских парней.
Мистер Бенкрофт посвятил Хэйвуд-корту всю свою жизнь. Истинный джентльмен, сдержанный, порядочный, неизменно доброжелательный, он как будто чувствовал сердцебиение школы, и директор знал, что на него всегда можно положиться, что мальчики в надёжных руках, но возраст давал о себе знать, и воспитатель всё чаще упоминал в разговорах небольшой городок в Дербишире, где у него был коттедж, доставшийся ему по наследству. Он ушёл по-английски. Понимая, как привязаны к нему его ребята, мистер Бенкрофт не захотел огорчать их в преддверии рождественских каникул. Не выдавая своего намеренья покинуть школу, он устроил для них чудесный праздник с конфетами и джемом и сладким пирогом, с шарадами и играми. Они засиделись допоздна в общей гостиной, шумное веселье как-то само собой преобразилось в умиротворённо тихий вечер при свечах.
На другой день мальчишки разъехались по домам, даже не предполагая, что это был прощальный пир. Далее через Хэйвуд-корт прошла вереница случайных молодых людей. Один попал сюда по причине неудачно сложившихся обстоятельств и изначально не желал работать. Он со снулым, скучающим видом побродил по школе, с трудом дотянул до конца месяца и испарился. Второму вроде как даже нравилось верховодить, но его самонадеянный запал быстро сошёл на нет.
Третий подавал кое-какие надежды, выглядел заинтересованным и воодушевлённым, но его голова была забита дурацкими идеями. Мистер Рэндольф случайно узнал, что он позволяет ученикам обращаться к себе по имени, как к приятелю, и понял – толка из него не выйдет. С ним можно было тут же распрощаться, но директор прибегнул к увещеваниям – безрезультатным, поскольку этот юнец мнил, будто он знает жизнь лучше мистера Рэндольфа, а через неделю сам ворвался к нему в кабинет и потребовал немедленного расчёта. Директор хотел с ним поговорить, разобраться, в чём дело, но тот в резкой форме заявил, что не останется в его школе ни одной лишней минуты и хочет по возможности быстрее забыть о её существовании.
Мистер Рэндольф предвидел такой финал и даже пытался предотвратить. Внезапные появления и исходы наставников не шли Хэйвуд-корту на пользу, нарушая привычный уклад, чем немало тревожили директора. Нет, он был далёк от мысли очернять этих молодых людей, просто судьба приводила их в Хэйвуд-корт по ошибке, чары старинной школы не подействовали на них, и директор верил, что они ещё найдут свой путь и что впереди их ждёт удача.
Неразбериха тем временем продолжалась. Незадолго до пасхальных каникул в Хэйвуд-корт прибыл мистер Аллен. Глядя на его тонкую шею, жалостно торчащую из накрахмаленного воротничка, и россыпь мальчишеских веснушек на носу, директор впал в уныние. А с другой стороны, умудрёнными опытом пожилыми наставниками в любом случае не рождаются. По крайней мере, мистер Аллен не был одержим никакими новшествами и при первом же намёке на панибратство холодно поинтересовался: «В чём дело, Генри Варлоу, вы обознались или забылись?» Сорванец тут же спохватился и заверил воспитателя в первом. Ну что ж, этот хрупкий голубоглазый юноша хотя бы уверен, что он – мистер, и на том спасибо.
Второй триместр не принёс Нату каких-либо интересных находок, поскольку он всецело сосредоточился на учёбе. Чересчур частые и продолжительные фольклорные экспедиции плохо отразились на его успеваемости (оценки за первый триместр оставляли желать лучшего), и отец выказал ему своё неудовольствие. Зато на пасхальных каникулах Нат гостил у дедушки в родовом имении, где была превосходная библиотека. Среди книг и старинных манускриптов он нашёл целую стопку тетрадей в кожаных переплётах – дневниковые записи прадеда, которые тот вёл всю жизнь. Его почерк, расплывчатый и пляшущий, было нелегко разобрать, но Нат увлёкся. Он читал, и чтение это больше походило на задушевный разговор. Прадед скрупулёзно и неспешно повествовал о хозяйственных вопросах и делах семейных, о погоде, об отношениях с арендаторами и охоте на лис, а порой им овладевали воспоминания. Они возвращали его в Хэйвуд-корт и превращали в нерадивого, задиристого школьника, и Нат видел глазами прадеда и сторожевую башенку ворот, и уютный мощёный двор, и шпиль готической часовни, и заросший водяными лилиями пруд, и вдруг ему повстречалось знакомое имя – Зельда. Вот так неожиданность! Выходит, он не первый из рода Грэттонов, кто заинтересовался её судьбой.
Из записей прадеда Нат узнал историю этой женщины без выдумок и прикрас. Зельда носила фамилию Кейр, и было ей, оказывается, не шестнадцать, а шестьдесят. Она жила в деревушке Эпплби, судя по всему, совсем одна – её дочь вышла замуж за лудильщика и уехала, а муж погиб в пьяной драке. Травница, целительница, Зельда унаследовала от предков древние знания о чудодейственных свойствах растений и древесной коры – знания, которые нынешние гомеопаты пытаются выведать у природы по капле, по крупице. Она же владела ими в совершенстве и могла вылечить любую хворь. Зельда не гналась за наживой и, безотказно помогая всем страждущим, оставалась бедна. Когда её обвинили в колдовстве и взяли под стражу, окрестности Уилбертона сковал ледяной страх.
Подробности дознания просачивались сквозь каменные стены полуподвала на Бишоп-стрит и растекались и по городским улицам, и по просёлочным дорогам и шёпотом передавались из уст в уста. Покладистая и мягкосердечная в обыденной жизни, Зельда проявила необыкновенную стойкость, но доказать свою невиновность ей не удалось. Все знали: за одним арестом должна, как обычно, последовать череда других. От Зельды тоже требовали, чтобы она назвала сообщников, которые вместе с ней летали на шабаш, и то мужество, с каким пожилая женщина отказалась оговаривать соседей и знакомых, потрясло старшеклассника из Хэйвуд-корта. Он сказал: «Не я буду, если не вытащу эту старуху из темницы», – и друзья вызвались ему помочь. Они решили устроить Зельде побег. До казни оставалось двое суток. Ну ничего, они успеют раздобыть всё необходимое и надлежащим образом подготовиться…